предприятие его умирает.
А сколько раз я видел у нас в мае забытые предупреждения о гололеде. Или призывы выполнить решения какого-нибудь пленума, который давным-давно прошел!..
Маленькая итальянская «Trattoria Enzo». Семейное дело: дед с бабкой готовят, сыновья с невестками подают.
Пусто. Маленький внук – 2–3 года. Бродит между столиками с грузовичком на веревке. Посетитель просит счет. Дед пишет счет и отдает этому мальчику. Тот несет счет. Клиент смеется, вручает мальчику деньги, тот несет их деду, дед отсчитывает сдачу, мальчик несет посетителю сдачу, посетитель весело дает «на чай». Объясняет, что одну бумажку деду, другую – внуку. Тот кивает, но приносит все бумажки деду, дед берет свою купюру, на глазах у клиента протягивает внуку его вознаграждение. Внук принимает, хотя не особенно знает, что с деньгой делать…
Замечательно все, добродушно, по-семейному… И все – от мала и до велика – работают. И работают много и очень хорошо.
Как все закономерно!.. Все эти годы талантливым считалось только то, что построено на отрицании, на разрушении… Весь Высоцкий построен на отрицании, Галич, Бродский и очень многие.
Вижу в этом то же, что в большевиках.
Чеховский персонаж. Как немного выпьет – то аплодирует, то крестится…
Он часто в шутку пугал ее в доме. Допустим, она на втором этаже, он должен вот-вот появиться. Она слышит его, окликает, а он не отвечает – стоит под лестницей, спрятавшись. Она начинает смеяться, звать его, он терпеливо ждет, молчит. Она не выдерживает, спускается, и он ее успешно пугает. Общий хохот, крики…
Так было и в этот раз. Он пришел, спрятался, она его окликает, зовет, он молчит. Все уже слишком долго – с ее поведением, смешным и наивным. Наконец она спускается, а он, убитый, лежит…
Хорошо это по форме, но совершенно отсутствует чеховская тонкость. Все это, пусть и не сразу, ожидаемо… А вот то, что не ожидается, и не потому что запрятано в плоскости, а потому что спрятано и существует в глубине. Это – настоящее.
Певец и его жена. Он популярен в родной своей провинции. Жена – актриса городского драматического театра.
…Жрать в городе нечего. Певец поет в тюрьме – по двум причинам: во‑первых, в этой тюрьме сидит друг, во‑вторых, там можно раздобыть продуктов.
На день рождения сына жена вместе с начальником тюрьмы (их отношения тоже могут быть весьма любопытны) едет в эту самую тюрьму за продуктами для дня рождения.
Замечательный финал всех перипетий Совдепии: продукты можно получить только в тюрьме.
Как важно, чтобы дети могли видеть тот же пейзаж, что и их прадеды!
Как показателен в этом отношении Рим! И пусть не усмехаются бездуховности и варварству современной цивилизации: в Риме всюду лифты, всюду туалеты и кондиционеры, но ничто не разрушено в угоду этому цивилизованному миру!
«Русский человек может быть свободным только в окопе».
Актер, режиссер Николай Губенко в пору своей политической деятельности
Замечательная деталь: в приемной министра культуры под столиком с телевизором – на полу заряженная мышеловка.
Деталь: собираясь домой с дежурства в больнице, дежурный забрал с собой несколько упаковок с лекарствами.
Для нового замысла – картины «Новый московский философ»:
– Да надоели мне все ваши идеалы, я просто жить хочу! Вы хорошо устроились! Придумали нам идеалы, за которые мы беззаветно должны умирать, а сами живете себе припеваючи!..
Она через какое-то время видит его в машине, его везут в государственном лимузине с телефоном. (Она выезжает из переулка, а он в трафике проезжает мимо.) Она его видит, не верит глазам… Но трафик не дает его как следует разглядеть. Очередная остановка, она пытается вылезти из машины, подбежать к его лимузину, но поток опять трогается. Ей сигналят. Она возвращается в машину… Опять едут…
Это можно развивать в динамике (короче, ситуация – трафик и поиск в нем человека).
Приключения в шикарнейшем отеле, типа того в Марокко.
Невероятная смесь французской холодной чванливости с сумасшедшей восточной пышностью. В таком отеле ты – совершеннейший раб, хотя, по идее, все должно быть наоборот.
С одной стороны, тебя усыпляет то, что любое твое движение предугадывается, но это же и означает, что ты под неусыпным наблюдением, контролем.
Возможно, такой отель мог бы стать контрапунктом к истории о кочевых племенах.
Страшная реклама McDonald’s: в два раза длиннее очередь и в два раза быстрее двигается, чем к Мавзолею.
В лифте изнутри – зеркальные двери. Хорошая фактура для внутрикадрового монтажа и смены изображений: когда половинки дверей сходятся, видим отражение того, что внутри лифта, когда расходятся, изображение внутрикадрово меняется на то, что происходит на этаже за дверями.
Вообще, сделать историю, произошедшую в таком «Парадизе». Столы в саду, тут же бассейн с голыми сиськами, тут же официанты в ливреях, тут же какие-то райские птицы… Чуть дальше – звуки мячика на теннисном корте, кто-то отжимает плавки в кустиках, не ведая, что он чуть ли не в центре какого-то пати…
Что-то ужасно притягательное в такой вот подробной истории, с погружением в нее, с абсурдом и недрами тайной гостиничной жизни.
Может быть, это «история таинственного незнакомца», который приехал с Ней откуда-то. И кончается все для него тем, что он, уже в этом отеле, берет опять в руки поднос.
История сломленной души… Он нанимается в дом к некому Орлову, чтобы убить его отца. Но безумно и бессмысленно в Нее влюбляется. Любовь эта постепенно все более отодвигает его от решения убить. То есть все более уводит его от той цели, ради которой он сюда нанялся.
Когда же отец неожиданно говорит ему о сыне в сущности то же, что думает о нем и герой, тот уже просто не в силах убить.
А потом вся история в поездке, в отеле. С приходом к подносу.
Молодой марокканец – в феске с надписью чьей-то фамилии на дощечке в одной руке и с колокольчиком, который тихо позвякивает, в другой – медленно идет мимо распластанных тел вдоль бассейна, ища господина, имя которого написано на доске (его позвали к телефону).
Замечательно по звуку и атмосфере.
Замечательная секретарша:
– Ой, а мне бы вы не захватили бы чего, только холодного…
Ее любимое занятие: решать кроссворды.
«…И детей научила сахар в стакане не мешать против часовой стрелки!»
Длиннющая очередь, война, духота, мордобой! – в результате бутерброд в руках! McDonald в Москве!
Монтировать с Мавзолеем.
В «Новый московский философ»: разговор о том, что более важно, когда о страданиях говорит счастливый. Это, может быть, ценнее…
В «Новмоскфил»: красят Ленина. В продолжение всего фильма его красят. Покрасили наконец. Отъезд: стоит бронзовый «красавец», а перед ним раскинулась российская разруха.
Молебен в разрушенном храме. Стены исписаны, облуплены, в куполе дыра – а молебен идет. И лица… лица… Удивленные, неготовые.
Похоронная процессия случайно вклинивается в демонстрацию студентов. Сюда же попадает и проститутка, бредущая с ночной работы, и много кто еще…
Человек на мопеде, стоит на красный свет и массирует голову…
Сегодня изучали «семейную оборону». Дача, охотничьи ружья. Всерьез разговоры о самообороне.
История с советским офицером, возвращавшимся домой.
Навстречу – шпана… Потом демонстрация. Лозунги, ругань, крик, раскачивание… и снова шпана… А у офицера пистолет в кармане.
Потом пьянство с этой шпаной. (Ничего не понимающие, без веры, без задач.)
«Демократия выбирает не лучших, а согласных». (В. Максимов)
«Сплочение вокруг Российского ствола».
«Готова до конца дней жить впроголодь, но только не видеть рядом с собою богатых». («Новмоскфил»)
Странная надежда современных лидеров на то, что о чем-то рассказать или поставить вопрос – равнозначно тому, чтобы его решить! Сумасшедшая говорильня, сумасшедший плюрализм, маниловщина, прожектерство и никакого дела!
Плюрализм – это когда каждый может говорить, но не каждого нужно слушать.
Вообще-то «Новый московский философ» должен быть картиной именно о том, о чем мы (я, например) думаем касаемо того, что происходит в стране нашей и почему.
Соборность вокруг Российского ствола. Это, думается мне, очень важно.
Старушка, взлетевшая в видении в объятиях отца, как в детстве. И переход в ее детство… («Новмоскфил»)
Телефонные разговоры девочки с играющим с ней папой. Телефон игрушечный.
Панорама по разрухе под музыку Мокроусова.
Когда каждый может говорить – это плюрализм, а когда каждого нужно слушать – это идиотизм.