Вообще, может быть смешная история нашего хоккеиста в Канаде или США.
Диалог Нади и музыканта в «Русском самоваре». (Наде 5 лет.)
– Сыграйте «Калинку».
– Да я ее давно не играл.
– Да я тоже давно ее не слушала.
– Лет пять?
– Да больше!..
Для «Голубой чашки»: Надю нужно учить танцевать и петь «Утомленное солнце».
Длинный счастливый день девочки, в конце которого увозят отца.
Сумасшедшая атака в дыму и со стрельбой…
Войска, вальс и девочка.
М. б. до самого конца не понятно, кто этот замечательный человек, приехавший к ним. Только в самом конце понимаем, что он приехал за отцом.
Как сделать, чтобы это было еще и смешно? Чтобы не было тяжело, но в результате пронзительно?!..
Засыпающая девочка в конце тихонько поет: «Утомленное солнце».
Для «Шаровой молнии»:
Разговор на пляже или за столом, когда Митя крутит в руках винную пробку. И постепенно все скручивается и концентрируется на эротических воспоминаниях. Она почти кончает. И от этого просит Сергея, чтобы он проводил Митю.
Может быть, Надя наблюдает за этим. Ничего не понимает, но ощущает что-то сильное и запретное.
Никогда созерцательность не будет рядом ни с властью, ни с политикой.
Надя одевает отца перед его отъездом. Она торопится, потому что ждет машина, и она боится, что машина не дождется и уедет.
– Скорее, папочка. Они же без нас уедут.
Он молчит. Она застегивает на нем рубашку, что-то говорит, смеется…
– Папочка, ну пожалуйста, ну я тебя очень прошу, ну быстрее же. Не дождутся же нас!
– …Дождутся.
Мой разговор по телефону с отцом:
– А Леонов, писатель, жив?
– Жив.
– Сколько же ему лет?
– 94.
– И что же он, соображает?
– Соображает, хорошо соображает, но боится.
– Чего боится?
– Соображать…
Присманова перед отъездом Марины Цветаевой из Парижа в Россию попросила у нее прядь волос. Ножницы у Присмановой оказались в сумочке. Шел проливной дождь… Прямо на парижской улице Присманова отрезала у Цветаевой прядь волос.
Жена и муж разговаривают по радиотелефону, врут друг другу что-то и так, разговаривая, проходят мимо друг друга по улице.
Сан-Франциско. Аэропорт. Пассажиры ждут посадки. Все время зовут какую-то госпожу Плахову и господина Таранова.
Из-за поворота появляется квадратное существо в шляпе на глаза, в плаще (а-ля 30-е годы), в руках две сумки, рядом – этакая субтильная «душечка». Проходят мимо, слышу разговор:
Она: – Хочешь сесть?
Он: – Хочу стоять и курить, и еще водки хочу выпить.
Она кормила его вечером у себя дома. Впервые он пришел в их дом. Где-то в глубине большой квартиры существовал сын. Она ужасно нервничала. Все делала «по приборам», спина ее была напряжена, а движения неправдоподобно четки и механистичны.
Он разглядывал ее и ее «жизнь в его отсутствие». Фотографии на стенах, полотенца на кухне и в ванной комнате, мебель, торшеры, диваны…
Потом он ушел. Через какое-то время она легла спать, и перед сном они еще долго разговаривали по телефону. Много смеялись и шутили…
Спала она крепко и спокойно. Но, проснувшись, ощутила ужасающую безысходность…
Раздался звонок, кто-то спросил ее бывшего мужа, потом ее. Она решила, что это он шутит, и стала разговаривать с ним, но вдруг поняла, что это совсем другой человек, их старый знакомый. Холодный пот прошиб, и голос треснул. Знакомый ничего не понял. Они распрощались.
Когда же она положила трубку, началась истерика. В слезах пошла на кухню и, утирая кухонным полотенцем лицо, съела целый кекс с маслом. Вошел сын, спросил: «Почему ты плачешь?»
Не зная, что ответить, выговорила: «Деньги потеряла». Сын спросил: «Сколько?» Попыталась сообразить, сколько же сегодня нужно потерять, чтобы заплакать. Сказала: «Зарплату». Сын ушел, пожав плечами.
Потом долго лежала в постели и утирала уже пододеяльником слезы. И думала, почему она сказала про деньги, почему именно это пришло в голову, чтобы объяснить сыну причину слез?
Надо было объяснить так, чтобы он в это поверил? Сын – коммерсант, и для него, конечно, деньги терять – печально, возмутительно, нехорошо, но сколько ж нужно денег потерять, чтобы так плакать?..
Потом, опухшая, гуляла по заснеженному городу.
Как печально и пронзительно зимой выглядят летние вещи, забытые на улице. Качели, гамак, волейбольная сетка, велосипед…
К «Дмитрию Донскому»
1. Мальчик-князь.
2. Путешествие в Орду и обратно. У мамы на груди плачет.
3. Мужание.
4. Куликово поле. Туман. Великое стояние. (Мальчик идет по полю в тумане. Звуки, цветы, жуки, бабочки… Туман медленно рассеивается. Две рати по 250 тыс. человек.)
Образ Москвы. Она должна стать четким действующим лицом картины. Строительство Кремля. Замечательный повод показать русский характер.
Бой на реке Пьяне.
Герой, плавающий и ныряющий, которого убьют под водой стрелой, пригвоздив к коряге. Его отношения с рыбами.
Пока жив, он их ловит и отпускает, и словно разговаривает с ними. А потом те же рыбы проплывают мимо него, пригвожденного к коряге.
До того как ныряльщик вступит в бой:
Погружается в воду у другого берега… Подводное его путешествие. Рыбы – разной формы и величины, вьющиеся вокруг, плавающие в разных направлениях, с разной скоростью… Шевелящиеся водоросли… Неторопливые раки…
Выныривание и… ужас от того, что он видит. Топчут в воде наших ребят. Ужас того, что творится на поверхности земли, после тишины и покоя речного подводного мира.
Одежда с мороза, с веревки. Отличная фактура и повод для движения драматургического.
Дичающие лошади под татарскими седлами – табуном в лесу.
Великий князь Дмитрий Иванович Донской. Миниатюра из «Титулярника». 1627 год
Хорошо бы побольше использовать фактуру и возможности льда. Что-то заледенелое, что-то замерзшее: одежда, еда и так далее. Это дает замечательный импульс для включения биологической памяти.
Русские, говорящие с пленными татарами и ужасно радующиеся тому, что узнают какие-то свои слова. И каждый наш хочет что-то вспомнить по-татарски, сказать это слово и ужасно обрадоваться, когда слово это окажется знакомым татарину.
Старушка на крепостной стене с луком, девушка с мечом.
Голые дети в потертых валенках.
Пир для ордынских послов. Нажор и напой до умопомрачения. Тут и этнография, и живопись, и меню средневековое. Гостеприимство русское и хитрость.
Тщедушный человек в латах, которые ему велики. Сил у него нет, есть только дух. Запел толпы… И все начали подниматься. Может быть, отъезжая (камерой), увидеть еще многое. За ратниками могут стоять дети, женщины, старики.
Поджог посада московского, озадачивший Ольгерда. Первый пожар, устроенный собственными руками…
Кем были наши предки и почему теперь мы такие? Это очень важный вопрос. Хочется рассмотреть русского средневекового человека во всех сферах его деятельности и показать, насколько он был более цельным, искренним, порядочным и истинным человеком, нежели мы теперь.
Небесное знамение.
Занятно, что понятие «любовь» никак не принималось в расчет при женитьбах Великих князей.
Неумолимая московская наступательность.
Целование креста на верность Москве всех бояр и черного люда после того, как Мамай отдал великое княжение владимирское Михаилу Тверскому.
Поле пшеничное на бугре. Тихо. Встает солнце…
Из-за бугра поднимается пыль. Постепенно появляются всадники. Они должны заполнить весь кадр – из края в край. Конница мчится на камеру (30 тыс. человек).
Камера медленно поднимается на воздушном шаре. Конница мчится уже прямо под камерой… Когда она исчезает, остается совершенно изуродованная земля. Пауза. Далеко на общем плане появляется маленький мальчик. Он идет на камеру. Когда он подходит, камера как раз опускается. Крупный план: мальчик смотрит в камеру.
Идет титр, название фильма.
NB! Богатейший неизученный животный мир Руси. Берегов Дона и Днепра, Оки и Волги. Это должно быть роскошно, щедро, в панорамах, и зачастую соединено в одном кадре с актерскими сценами.
Непринужденность, широта и легкость.
Желание вырваться из тисков необходимостей политических, «вырваться в природу, в травы, в леса» (А. С. Пушкин). Важно ощущение уставшего, пробирающегося в темноте к неизведанному человека.
«Дмитрий Донской» – это масштабная картина с подробно разработанными характерами главных героев на фоне шестидесяти тысяч человек. Не нужно повторять ошибок Озерова.
В «Донском» может быть замечательный контрапункт в итальянской и вообще европейской музыке.
Что-то вроде концерта в Кремле. Поют итальянцы, играет походный органчик, а наши слушают. Потом задаривают иноземных певцов и музыкантов (а своих бьют?). Но хорошее соединение.