– Мы можем сейчас остановиться? Я вижу, вы оба сердиты. – Она немного принижает их чувства, но это необходимо, чтобы они успокоились. К ее облегчению, Дон снова откидывается на спинку кресла и скрещивает руки.
– Наверное, нам нужно начать с самого начала, – продолжает Виктория. – Итак, Дон, вы не считаете, что у вас есть проблемы в браке?
Пока он яростно трясет головой, Виктория делает глоток кофе из чашки, которая стоит на столе рядом с ней. Заметив тут же коробку с белыми салфетками, берет ее на заметку: она еще может пригодиться. Кейт пытается что-то сказать, но Виктория снова поднимает руку.
– Пусть Дон закончит!
Она предпочитает сначала давать слово мужчинам, потому что это помогает им расслабиться. Таким образом она сразу исключает ситуацию, когда две женщины обсуждают что-то между собой, не давая мужчине вставить слово.
– Но здесь явное противоречие, – произносит Виктория. – Кейт, очевидно, очень расстроена. Дон, как вы думаете, почему? Как вы видите данную ситуацию?
Кейт прищуривается, и Дон начинает ерзать на стуле, потирать шею и вытягивать подбородок в сторону так, что кажется, он сейчас свернет себе шею.
– Она несчастна в последнее время, – начинает он. – По-моему, у нее депрессия. Видимо, это связано с тем, что она оставила работу, чтобы присматривать за детьми. Дома скучает. Я предлагал ей поискать работу на несколько часов в день, но она не слушает.
Кейт сжимает кулаки так крепко, что у нее белеют костяшки пальцев:
– Это не имеет никакого отношения к тому, что я ушла с работы! Это всего лишь предлог, сам знаешь! Скажи правду, Дон! Давай же, скажи!
Он вытягивает шею и откашливается:
– У меня была интрижка на стороне, но все давно закончилось. А она не верит!
Виктория кивает, стараясь выглядеть беспристрастной, – она должна одинаково ровно относиться к каждому клиенту.
– Итак, у вас был роман на стороне. Когда именно?
Дон смотрит в стену, стараясь не встречаться с Викторией взглядом.
– Полгода назад. Он продолжался всего лишь пару…
– Лжец! – кричит Кейт, и краска заливает ее лицо. Я видела сообщение, которое ты ей отправил! Это было через много дней после того, как ты заявил, что все кончено!
Виктория прочищает горло. Ничего необычного – пары часто в ярости кричат друг на друга на первой консультации. Так много боли и обиды успевает накопиться, что им сначала нужно разобраться с этими чувствами и только потом двигаться дальше.
– Позвольте мне задать каждому из вас один и тот же вопрос. Отвечайте, пожалуйста, по очереди. Дон, вы хотите спасти свой брак?
Он с недоверием смотрит на нее.
– Конечно!
– Вам может показаться странным, но наша работа – не только помощь парам, которые хотят остаться вместе. Иногда мы помогаем людям смириться с тем, что их совместной жизни пришел конец, и помочь им ради детей определиться, куда двигаться дальше.
Дон хмурится:
– Хотите сказать, что мы можем развестись после консультаций? Ни за что! В таком случае я не собираюсь проходить через все это!
– Нет, – возражает Виктория. – На консультациях мы ни к чему не принуждаем. Я хочу лишь сказать, что нам предстоит долгий путь, и его конечную точку трудно предугадать.
Консультация длится пятьдесят минут, а потом у Виктории небольшой перерыв до прихода следующего клиента. Это высокий худой мужчина по имени Кит. У него бледное вытянутое лицо, и он явно нервничает, входя в кабинет. У Кита это тоже первая консультация. Его жена отказалась прийти, поэтому он один. Кит садится напротив Виктории и теребит «молнию» своей серой флисовой кофты.
– Прежде я никогда не был у семейного консультанта, – говорит он, стараясь не встречаться взглядом с Викторией. – И не знаю, чего мне ожидать.
Виктория начинает рассказывать ему о том, как строится их работа, но тут дверь неожиданно распахивается. Кит в растерянности поднимает голову и видит невысокого мужчину в дорогом костюме. Это Дон.
– Прошу прощения, я забыл свои брюки, – говорит тот и забирает свои непромокаемые брюки, которые остались лежать на стуле в углу после его ухода.
Виктория и не заметила, что он их там оставил. Когда дверь за Доном закрывается, она переводит взгляд на Кита и видит, что он побледнел еще больше. Кит сглатывает, и его адамово яблоко дергается.
– И я?.. – бормочет он.
Виктория не понимает, что Кит имеет в виду. Он выглядит так, будто ему только что сообщили, что его мать сделала операцию по смене пола.
– И я?.. – повторяет он, с трудом выдавливая слова. – И мне нужно будет снять брюки?
Ну, вот и ответ.
– Нет, – отвечает Виктория, стараясь сохранить серьезный вид. – Дон приехал на велосипеде. И снял свои непромокаемые брюки… чтобы просушить их.
У Саломеи начались рождественские каникулы, и пока Виктория работала, она находилась в гостях у своей подруги Люси. Каждый раз, когда Джоанна, мама Люси, видела Викторию, ее лицо принимало страдальческое выражение. Несколько раз она даже не смогла сдержать слез, и Виктория была вынуждена успокаивать ее.
– Может, чашечку чая? – предложила Джоанна, когда они зашли в ее светлую кухню, оборудованную по последнему слову техники. Саломея и Люси сидели за дубовым столом и что-то увлеченно раскрашивали.
– Спасибо, не надо, – произнесла Виктория, заметив, что у Джоанны заблестели глаза. – Спасибо, что разрешили оставить ее у вас.
– В любое время, дорогая! Только скажи.
Но Саломея не хотела уходить.
– Можно я останусь на некоторое время?
Джоанна задумчиво потрепала малышку по волосам.
– Кстати, – обратилась она к Виктории, – если захочешь провести Рождество с нами, мы будем очень рады! Но мне почему-то кажется, что ты решишь остаться дома в свое первое Рождество без… – Джоанна замолчала.
– Да, дома, – кивнула Виктория.
Честно говоря, ей было все равно, чем заняться в Рождество. Это день заранее обещал быть ужасным. Но где еще она может оказаться? Родители умерли, а с братом и сестрой она никогда не была близка. Им не нравился Лео, а они ему. Кроме того, у нее не было денег, чтобы уехать. Дебс тоже пригласила ее к себе, но у нее муж и маленькие дети, и Виктории не хотелось им мешать.
Когда они вернулись домой, Саломея побежала в гостиную и включила телевизор. В доме было тихо, и Виктория предположила, что Ральф наверху в своей комнате за плотно закрытой дверью. Его кроссовки стояли в холле, а черная стеганая жилетка висела на вешалке.
Виктория прошла в кухню и открыла холодильник. Кроме четырех стейков лосося и одного огурца в нем почти ничего не было. Раньше ей нравилось стоять у плиты, но в мастерстве она не могла сравниться с Лео. А после его смерти не хотелось готовить ничего, кроме пирогов и пудингов, но приходилось. И если бы она могла себе позволить, то ела бы только в ресторанах.
Виктория принялась чистить картошку, сбрасывая очистки в измельчитель отходов под раковиной. Ей в голову пришла одна мысль. Нужно проверить ее прямо сейчас, иначе потом не хватит смелости. Оказалось, что она способна на поступки, требующие мужества, – а ведь раньше даже не подозревала, что настолько сильна духом. Завернув в пленку картофельные котлеты с рыбой, Виктория убрала их в холодильник, закрыла дверь и взяла телефон. Нужно действовать быстро, пока Саломея смотрит телевизор.
Телефон прозвонил семь или восемь раз, прежде чем женский голос резко произнес:
– Да.
Мать Лео. Виктория проглотила ком в горле.
– Эльза, это вы?
– Кто это? – Эльза много лет прожила в Париже и отлично говорила по-французски, но ее австрийский акцент был все еще заметен.
Виктории показалось, будто она стала меньше ростом, и, когда она опустилась на стул, ее ноги дрожали.
– Я рада, что застала вас дома.
Она представила старую женщину в ее элегантных просторных апартаментах в центре Парижа. Виктория ни разу там не была, но легко могла вообразить их: идеальная чистота, множество тяжелых предметов мебели красного дерева, серебро и стекло, повсюду фотографии Лео. Все начищено до блеска. Тишина. Виктория представила ее руки: набухшие синие вены под мертвенно-бледной кожей и тонкие пальцы, обезображенные артритом.
– Что тебе нужно? – резко произнесла Эльза.
Между ними никогда не было дружеских отношений, но все же такая неприкрытая ненависть в голосе неприятно удивила Викторию. Она расправила плечи с намерением пресечь подобное отношение к себе.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она с наигранным энтузиазмом.
– Вполне сносно для моего возраста. А мне девяносто пять.
– Я рада! – Виктория уже собиралась начать вступительную речь о детях, погоде и своем самочувствии, но Эльза перебила ее:
– Ты ведь звонишь не для того, чтобы справиться о моем здоровье? Что ты хотела?
Виктория набрала полную грудь воздуха. Что ж, пусть будет так!
– Лео не оставил завещания!
Возникла пауза, но короткая.
– Меня это не удивляет. Его нельзя было назвать практичным человеком. Ни деньги, ни вещи Лео не интересовали! Только музыка!
Виктория сжала трубку в руке.
– Эльза, у него не было денег, – тихо промолвила она. – Я проверила его банковские счета. Там пусто.
– И что? – Голос Эльзы звучал резко, с металлическими нотками. – Ты ожидала чего-то другого? Что у него где-нибудь припрятаны миллионы? Деньги утекали у него сквозь пальцы, как вода. Он был чрезвычайно расточительным. Ты не могла этого не знать!
Виктории хотелось обвинить старуху в том, что ей безразличны внуки! Она ведь даже не задумалась о том, что это могло означать для них! Но решила промолчать. Если она сейчас возмутится, то не услышит ответов на свои вопросы.
– Это ставит нас в очень тяжелое положение, – спокойно продолжила она. – Лео был основным кормильцем.