Было без двадцати пять. Сейчас она скорее всего заканчивала бы встречу с людьми из «Текила Тиз». Может, ей удастся убедить их нанять ее как внештатного сотрудника, хотя аргумент, что компания разорилась, прозвучит странно. И вряд ли будет способствовать положительному решению. Мэдди вдруг почувствовала, что дрожит. Нет, не надо им звонить – необходимо собраться с силами и как следует обдумать все, что она хочет сказать.
Вместо того чтобы спуститься в метро, она остановилась у входа на станцию «Лестер-сквер», размышляя, что можно сделать. Ей требовалась помощь, и нужно было с кем-нибудь поговорить! Как было бы здорово, если бы Лео мог сейчас обнять ее и крепко прижать к себе.
Верити, сестра Мэдди, которая живет в Шотландии, практичная женщина и обязательно что-нибудь посоветует. У Мэдди дрожали руки, пока она искала номер сестры в телефоне, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем Верити ответила на звонок.
– Мэдди, это ты? – удивленно воскликнула сестра.
Сердце Мэдди ушло в пятки. Звонок – глупая затея. Верити всегда была примерно девочкой, не такой взбалмошной, как Мэдди. Стала преподавателем, у нее был хороший муж, она регулярно навещала родителей.
Сестра почти соответствовала высоким стандартам своей матери, и это лишь подчеркивало недостатки Мэдди. Они никогда особо не ладили, но ведь они все-таки сестры. У Верити должны найтись слова успокоения для Мэдди!
Мэдди рассказала сестре о своих проблемах.
– О боже! – твердила Верити.
Когда Мэдди наконец закончила, возникла пауза.
– Что ж, ты ведь сама выбрала работу в такой конкурентной и нестабильной области! – Верити говорила, как мать. – Что касается Лео…
У Мэдди закружилась голова и зашумело в ушах.
– Мне не следовало звонить тебе, – начала она, но тут Верити обратилась к кому-то рядом, судя по всему, к сыну: – Одну минуту, Дэвид… – И продолжила: – Мне пора идти. Нужно помочь Дэвиду с домашней работой. Жаль, что все так получилось…
Мэдди не стала дослушивать и, прервав разговор, огляделась по сторонам. Толпы целеустремленных людей спешили по своим делам. Они не потеряли работу и знали, куда направляются, – их жизнь не шла ко дну. Мэдди подумала обо всем, над чем с таким усердием трудилась. Все эти годы она боролась за то, чтобы ей никогда не пришлось возвращаться в холодный дом своего детства, где она всегда чувствовала себя недолюбленной и непонятой. Мэдди вспомнила о Фиби, которая полностью зависела от нее. Невинная девочка, чей маленький безопасный мир вот-вот разрушится. Мэдди вспомнила, как Виктория накинулась на нее на улице рядом с домом и в присутствии перепуганной Фиби обвинила в том, что она украла деньги Лео. Несправедливость этого обвинения сейчас была очевидной.
Мэдди достала телефон из сумки и позвонила в дом Лео. Этот номер был у нее все эти годы, но она ни разу им не воспользовалась. Виктория почти сразу сняла трубку.
– Я подумала, что ты захочешь узнать, – произнесла Мэдди. Ее голос дрожал. – Я потеряла работу. Моя компания разорилась, и у меня ничего не осталось. Наверное, придется продать дом. – Казалось, это говорит не она, а какая-то другая, доведенная до отчаяния женщина.
Они долго молчали.
– Вот видишь, – наконец продолжила Мэдди, – я в таком же ужасном положении, как и ты, если не хуже…
– Зачем ты мне это рассказываешь? – недовольно и как будто защищаясь поинтересовалась Виктория.
Мэдди старалась говорить уверенно, но дрожь пробирала ее до костей.
– Потому что я не хочу, чтобы у тебя оставались иллюзии. Мне важно, чтобы ты знала – я и пенни у Лео не взяла.
– Ты мне уже говорила.
Мимо шли сотни людей, но Мэдди их не замечала. Она согнулась и вцепилась в телефон так, словно от него сейчас зависела ее жизнь.
– Я думаю, тебе следует знать… Я выяснила, что у Лео никогда не было жены в Австрии… Это была ложь! – выпалила Виктория.
У Мэдди сердце чуть не выскочило из груди, и ей пришлось попросить Викторию повторить сказанное. Лео что-то говорил о жене, однако Мэдди данный вопрос не волновал. В отличие от Виктории она никогда не хотела выйти замуж и не надеялась на брак. Но тот факт, что он обманывал их обеих…
– Что? – воскликнула Мэдди. – А зачем ему это делать?
– Чтобы не жениться на мне.
Мэдди молчала.
– Есть еще кое-что, – продолжила Виктория.
Мэдди не нравился ее тон, и она не была уверена, выдержит ли еще хотя бы несколько минут этого разговора.
– Кэт ждет ребенка.
У Мэдди подкосились ноги, и она отступила к стене, чтобы не упасть.
– Кто отец?
– Конечно, Лео.
– Ты лжешь! – Но она знала, что это правда.
Мэдди глядела на людей, которые шли мимо. Она не знала, что ей делать и куда направиться. Как в тумане, принялась бродить по Ковент-Гардену, мимо Королевского оперного театра, где так часто выступал Лео, и по центральной площади. Остановившись на минуту, она наблюдала за уличными артистами, которые жонглировали и танцевали современные танцы, но почти не вникала в происходящее. Все, о чем Мэдди могла думать, – это худенькая, похожая на беспризорницу девушка, которая сейчас носит в себе ребенка Лео.
Мэдди подумала, что если бы у нее появился шанс пообщаться с Лео прямо сейчас, он смог бы все объяснить и расставить по своим местам. Ему всегда удавалось уговорить или убедить ее. Но Лео больше нет, как нет и ослепительного блеска, который повсюду сопровождал его. От него не осталось ничего, только страх и отчаяние, ржавый металл и серый пепел.
Глава 13
В один из дней
Когда Мэдди позвонила Виктории, Ральф находился дома: смотрел телевизор в гостиной, положив ноги на антикварный кофейный столик, где стояло несколько грязных чашек. Он слышал, что мать разговаривает в кухне по телефону, но не мог разобрать слов. В доме шептались и хранили секреты постоянно, сколько он себя помнил, – так что для него это было привычным.
Ральф снова ощутил свою беспомощность. В детстве он замечал, что мама смотрит в окно или слушает музыку с таким грустным видом, что у него начинало болеть сердце. Но он не мог помочь ей. Тогда Ральф подходил к ней, брал за руку или гладил по щеке, надеясь, что ей станет лучше. Но у него ничего не получалось. Виктория улыбалась, делая вид, будто что-то попало ей в глаз. Но он-то знал правду!
Ральф стиснул кулаки, пытаясь подавить неожиданно нахлынувшие чувства. Сейчас он уже достаточно взрослый, чтобы это не волновало его. Она сама решила воздвигнуть между ними стену, так что это не его проблема. Он живет своей жизнью.
Ральф слышал, как мать прошла через холл. Оказавшись в комнате, она сразу направилась к окну и задернула шторы. Гостиная погрузилась в темноту, а потом Виктория включила одну из ламп в углу.
– Ты не могла бы погасить свет? – Ральф не сводил глаз с экрана. Звук был включен на максимальную громкость. – Я люблю смотреть телевизор в темноте.
Не обращая внимания на его просьбу, мать глубоко вздохнула и села рядом.
– Ральф, я хочу рассказать тебе кое-что.
У него забилось сердце, но он так и не повернул головы.
– Ты не мог бы на минутку выключить телевизор? – попросила она.
Ральф прищурился. С какой стати он должен делать то, что она хочет? Как же надоело, что им постоянно командуют! Ральф посмотрел на мать и, поняв, что она говорит серьезно, выключил телевизор. Его ноги по-прежнему лежали на кофейном столике. Обычно она просила его убрать их, но сегодня ее мысли занимало иное.
– Ты наверняка заметил, что в последнее время я немного подавлена, – начала Виктория.
– Не больше, чем обычно.
– Я узнала кое-что… о твоем отце.
Ральф поморщился:
– Что именно?
– Я говорила с Эльзой, – тихо промолвила она. – Лео, твой отец не был женат. У него не было жены.
Ральф повернулся и пристально посмотрел на мать.
– И что это меняет?
Он знал, что она ожидает от него другой реакции. Виктория на несколько секунд задержала дыхание, и у нее вспыхнули щеки.
– Меня это очень расстроило, – сказала она, очевидно, преуменьшая свои чувства. – Это значит, что мы могли пожениться, однако твой отец по какой-то причине нашел повод не делать этого.
Воцарилось молчание. Ральфу даже захотелось дотронуться до матери, чтобы успокоить ее, но он вспомнил постоянный шепот и ложь и стиснул зубы.
– Но это ведь очевидно, не так ли? Почему он не хотел жениться на тебе? У него была другая женщина, еще одна жизнь. И даже не одна женщина.
Виктория съежилась, а Ральф посмотрел на нее, ожидая подтверждения того, что у отца была третья женщина. Или хотя бы вторая. Виктория понимала, чего от нее хочет сын, но не могла быть с ним откровенной.
– Они ничего для него не значили, – заявила она. – Он был страстным человеком, ты же знаешь. У таких мужчин всегда много романов, это им свойственно. Но это ничего не меняет…
– Не нужно мне этого говорить! – Ральф убрал ноги со стола и наклонился к матери.
– Но ты не понимаешь, – возразила она, качая головой. – Я никогда тебя не обманывала. Ты был слишком мал…
– Чего не понимаю? – Ральф был вне себя от гнева и разочарования. – Что у отца имелась связь с другой женщиной? Что у них был ребенок, моя единокровная сестра? Я все прекрасно понял.
Виктория опустила голову, сложив руки на коленях:
– Прости, я не знала, что ты в курсе. Я хотела защитить тебя.
Ральф вскочил:
– Я больше не могу этого выносить! Знаешь, что самое ужасное?
Она покачала головой, желая только одного – чтобы он остановился.
– Самое ужасное, что ты сама веришь всей этой ерунде о том, что отец любил тебя. Он был развратным человеком, мама. Ты должна признать.
Виктория тоже встала, ощутив себя неожиданно сильной и властной.
– Не смей так говорить о своем отце!
– Прости, что я разрушил твой воздушный замок, – усмехнулся Ральф, нисколько не испугавшись.
– Иди в свою комнату! – крикнула она. – И оставайся там, пока не извинишься!