– Я не знала, что ты психиатр, – усмехнулась Мэдди.
– Я семейный консультант, а не психиатр.
Мэдди поджала губы, накрашенные розовой помадой. Кэт одним глотком допила пиво.
– Значит, мы являлись его страховкой? – спросила она. – Его матери за многое нужно ответить!
– Да, – кивнула Виктория. – Она ужасная, очень жестокая, беспринципная женщина. Я знаю, что никогда не смогла бы так поступить. Не пожертвовала бы одним ребенком ради таланта другого даже в оккупированной нацистами Австрии. Мне кажется, в глубине души она раскаивается. Но Эльза никогда бы в этом не призналась. Она слишком глубоко спрятала все чувства. И сто́ит ей признать свою вину в том, что произошло, это сразу уничтожит ее.
Официант приблизился к столику, но, увидев, что бокалы еще полны, удалился. Виктория видела, что они привлекают внимание пары, которая сидела через несколько столиков от них.
– Бедная Анна, – неожиданно произнесла Мэдди.
– И мы тоже, – сказала Кэт. – Если твой рассказ – правда, мы все, сами того не зная, оказались жертвами ужасного решения, какое приняла Эльза. А мы и не догадывались!
Мэдди зло посмотрела на Викторию, ее лицо и шея покраснели.
– Лучше бы ты никогда мне этого не говорила! Я не верю, что это правда. Думаю, ты пытаешься отыграться на нас, отомстить.
Виктория съежилась под ее взглядом. Наверное, Мэдди права, и ею двигали эгоистичные мотивы.
– Нет! – воскликнула она. Пара, наблюдавшая за ними, развернулась и принялась разглядывать их открыто. – Я понимаю, почему ты так думаешь, но ты ошибаешься. Мы все жили своими мечтами. Это была иллюзия. Узнав правду, я чувствую себя сейчас лучше и чище. Я хотела помочь вам. – Виктория проглотила комок в горле, чувствуя себя так, будто это было самое тяжелое, что ей доводилось делать в жизни, и продолжила: – Нравится вам это или нет, но мы связаны вместе и являемся частью одной истории. Важно, чтобы мы знали реальное положение дел. Ради наших детей и нас самих. Ради их будущего и нашего тоже.
Лицо Кэт приобрело зеленоватый оттенок.
– А как понимать то, что он вел себя по-разному с каждой из нас? Я хочу сказать… – Она посмотрела на Викторию. – Я помню, ты говорила, что Лео ненавидит рок-музыку, а он любил, мы постоянно слушали ее. А ты, Мэдди, однажды упомянула, что Лео терпеть не мог брать еду навынос из закусочных, но мы очень часто так делали. Странно!
– Такое впечатление, что это были три разных мужчины, живущие разной жизнью, – произнесла Виктория.
– Да, – кивнула Мэдди, вспомнив, как часто они играли в теннис. Ральф рассказал ей, что в своей первой семье Лео никогда не занимался спортом.
Виктория наморщила лоб.
– Я знаю, что все это просто невероятно. И есть еще кое-что…
Мэдди и Кэт уставились на нее, словно не могли поверить, что у этой истории есть продолжение.
– Деньги, – промолвила Виктория. – Я знаю, что для Кэт они ничего не значат, но я никак не могла понять, почему Лео не позаботился ни о нас, ни о своих детях. И почему оставил нас без единого пенни. Эльза сказала, что почти весь свой заработок он передавал в благотворительный фонд, который информирует молодежь о том, что случилось во время холокоста. Вот куда ушли деньги.
– Ясно, – вздохнула у Мэдди, словно все наконец стало на свои места.
Кэт потерла глаза, будто в них попали соринки.
– Вот, – сказала Виктория, поднимая руки ладонями вверх. – Я закончила. Это все, что я хотела вам сообщить.
– Спасибо, – усмехнулась Мэдди. – Я все-таки буду придерживаться своей трактовки событий, если не возражаете.
У Виктории пересохло во рту. Она пожалела, что не заказала воду, а сейчас официанта уже нигде не было.
– Не нужно так себя вести, – тихо сказала Кэт. – Хорошо, что мы узнали об этом. Я рада, что Виктория не стала ничего скрывать.
Мэдди выставила подбородок вперед и заговорила:
– Я знаю, что мы с Лео чувствовали по отношению друг к другу. – Она замолчала и ссутулилась. – Но его больше волновало прошлое, чем Фиби – собственная дочь. Все это было ложью. Да, возможно… – неуверенно добавила она, – было бы хуже оставаться в неведении.
Она взглянула на Викторию, которая едва заметно улыбнулась. Кэт отодвинула стул и поднялась, покачиваясь.
– Мне нужно домой. Я чувствую себя не очень хорошо.
Виктория с волнением взглянула на нее.
– С тобой все будет в порядке?
– Ты на станцию? – спросила Мэдди, и Кэт кивнула.
– Я пойду с тобой.
Мэдди повернулась к Виктории и встретилась с ней взглядом. В ее глазах было что-то, чего Виктория не могла прочесть, и это взволновало ее. Она смотрела на то, как две женщины Лео вместе направляются к выходу, будто им не терпится поскорее выйти из бара на холодную ночную улицу. Мэдди шла первой, а Кэт за ней. Младшая следом за старшей. Опыт прокладывал путь вперед.
На мгновение Виктория почувствовала странную тоску. В конце концов, каждая из них знает Лео с неизвестной другим женщинам стороны. Каждая владела маленькой частью его разбитого сердца. Но теперь нужно оставить все это в прошлом и смотреть в будущее. Виктория расправила плечи, зная, что сегодня не сможет заснуть, снова и снова вспоминая свои слова, каждый нюанс, каждую эмоцию на лицах собеседниц, но, как она уже сейчас понимала, основное чувство, которое они испытывали, было облегчение.
«Что ж, я сказала все, что хотела. Может, не заключила с ними мир, но хотя бы предложила это сделать». Виктория решила, что подобный итог разговора ее вполне устраивает.
Глава 24
В тот же день
– Иди сейчас же! – сказала Мэдди.
Ральф покривился:
– Может, я все-таки…
– Нет, твоя мама скоро вернется домой. Она будет волноваться. И экзамены…
Ральф нахмурил брови:
– Почему все постоянно твердят мне об экзаменах?
Мэдди протянула ему сумку:
– Потому что это важно, и я хочу, чтобы у тебя все получилось!
Они находились в кухне, и Мэдди еще не успела снять жакет и туфли.
– Ты даже не сказала мне, для чего она вас собирала, – произнес Ральф, выставив вперед нижнюю губу, как капризный ребенок. Но у Мэдди не было сил с этим разбираться.
– Она расскажет тебе, если захочет. Это не мое дело…
– Ты обращаешься со мной, как с ребенком!
– Как Фиби? – поинтересовалась Мэдди, чтобы сменить тему.
– Уснула сразу.
– Отлично! – Она заметила, что Ральф несколько дней не брился, и щетина на щеках стала темнее и гуще. Ей захотелось поцеловать его, но она сдержалась. – Больше не сиди здесь допоздна, пока не сдашь экзамены, хорошо? – Экзамены начинались в следующий вторник.
Когда Ральф ушел, Мэдди открыла холодильник, налила себе большой бокал белого вина, прошла в гостиную и включила музыку. Она выбрала диск с заключительной частью Восьмой симфонии Малера в исполнении оркестра, которым дирижировал Лео. Эта музыка каждый раз разрывала сердце, но в то же время поднимала настроение, заряжала оптимизмом и верой в силу человеческого духа – именно это и было ей сейчас нужно. Мэдди села и закрыла глаза на несколько секунд, давая возможность мелодии и гармонии проникнуть в ее сердце.
Встреча с Викторией разбередила ей душу гораздо сильнее, чем она могла предположить. И дело не только в рассказе о жизни Лео, его постоянной лжи и вечных обманах, хотя и это тоже стало сильным потрясением. Мэдди снова лицом к лицу встретилась с женщиной, с которой делила спутника жизни. А теперь еще она тайком встречается с ее сыном.
Мэдди вспомнила о романе Лео с миссис Гэннон – женщиной намного старше его, и о разрушительных последствиях, и содрогнулась. Лео совершил ужасную ошибку и сломал столько жизней! Ей не следует больше встречаться с Ральфом. Но как это сделать? Она чувствовала свою ответственность за этого молодого человека и необходимость защищать и оберегать его. Когда он занимался, то, казалось, полностью погружался в книгу, и отвлечь его было невозможно. Если Ральф найдет себе занятие по душе, тогда его привязанность к ней ослабеет.
Диск закончился, и музыка зазвучала с начала. Мэдди постаралась воскресить в памяти образ Лео за дирижерским пультом и его особую манеру, которая сделала его знаменитым: точно выверенная смесь страсти и сдержанности. Интересно, как часто он думал об Анне, когда работал? Представлял, какой женщиной она могла бы стать и чем бы занималась в жизни? Мэдди никогда не встречала Эльзу, но все равно испытывала ненависть к старухе. Ее решение оставить дочь в Вене было неслыханным по жестокости, в каких бы тяжелых обстоятельствах оно ни принималось.
Сначала Мэдди очень сердилась на Викторию, но вскоре осознала, что благодарна ей за рассказ. Она никогда не пряталась от правды и хотела знать обо всем, что происходит.
С неохотой Мэдди подумала, что готова согласиться с выводами Виктории: Лео относился к ним одинаково и, если уж быть честной, ни одну из них не любил сильно. Основы ее жизни снова пошатнулись, и ей придется серьезно потрудиться, чтобы собраться с силами – ради Фиби и себя самой. Непростая задача.
Мэдди чувствовала, что не сможет уснуть, поэтому решила допить вино и немного поработать. Подготовка рекламной кампании презервативов шла успешно, но возникли проблемы с логистикой. Еще и один из молодых людей захотел склон с искусственным снегом, чтобы покататься на лыжах, в отеле, где будет проходить бар-мицва. Придется постараться, чтобы это устроить.
Мэдди решила быстро принять душ, а потом уже сесть за компьютер. Завтра у нее совсем не будет сил, но лучше работать, чем без дела шататься по дому или смотреть глупые телепрограммы.
Кэт надеялась, что сегодня Рик останется ночевать у себя, – она хотела поговорить с Трейси наедине, но ей не повезло: они вдвоем расположились на диване в гостиной и листали свадебный журнал. Трейси в пижаме с изображением Снупи сидела, поджав под себя босые ноги. Кэт отметила, что она накрасила ногти синим лаком.
– Рик хочет жениться в черном костюме, но я считаю, что это плохо, – сказала она и нахмурилась. – Что ты думаешь, Кэт?