Между тем ассистенты водворили на ринге порядок, и по жесту судьи люди и животные снова двинулись по кругу. Потом они остановились, собак усадили, и судья стал осматривать у них зубы. Собака с плохим прикусом, то есть с неправильным строением зубов, не могла рассчитывать на хорошую оценку.
Постепенно ринг начал пустеть. Собак уводили. Лучшие оставались последними.
Те из владельцев, которые надеялись на призовые оценки и обманулись в своих ожиданиях, выходя с ринга, либо хмуро молчали, либо, наоборот, вслух обсуждали причину неудачи.
— Зубы, говорит, у него плохие! Прикус неправильный! — громко говорила женщина, выводя с площадки крупную и крайне добродушную по виду собаку.
Зубы — оружие собаки, и требования к ним отличаются особой строгостью. Отклонения от нормы не допускаются. Бывает, что отличная по всем другим статьям собака проваливается на выставке только потому, что у нее неправильный прикус. Кстати говоря, недостатки зубной системы очень стойко передаются по наследству.
У кого-то «подвел» хвост (у лайки он закручен на спину; у овчарки, наоборот, малейший намек на крендель — порок); у другого — собака часто лазила под кровать и приобрела провислость спины; кто-то недоучел значение тренировок, и его пес вырос с «разметом» в лапах, с вялыми, расслабленными движениями.
Цвет глаз, форма ушей, длина и форма хвоста, окраска, длина и жесткость шерсти — все это имеет значение, все должно находиться в гармоническом сочетании, в строгом соответствии с типическим описанием породы. Каждый признак, каждая мелочь говорит либо о чистоте породы, либо об ее изъяне.
Появилось не предусмотренное стандартом пятнышко– собака уже под подозрением: чистокровная ли она? «Что красиво, то и прочно», — так говорят собаководы (почти дословно то же самое мне приходилось слышать от конструкторов машин).
Обычно собак выводят по классам или, иначе говоря, по возрастным группам; обязательно учитывается их происхождение, или, выражаясь собаководчески, «крови»; беспородные собаки не допускаются на выставку совсем. Наивысшая оценка — первое место и золотая медаль («отлично»); наихудшая — удаление с ринга.
Прислушиваясь к разговорам покидающих ринг, я невольно прикидывал: а нет ли какого-либо недостатка и у Джери?
Особенно строго подходил судья к оценке ведомственных собак, то есть принадлежавших разным организациям.
Мне запомнилось, как он распек одного вожатого, когда тот подвел к судейскому столику худую, заморенную овчарку с облезлой шерстью, впалыми боками и голодным блеском в глазах.
— Она что, болела? — спросил судья нахмурившись.
— Болела. Под машину попала.
— Что же вы за ней плохо смотрели?
Судья говорил резко, отрывисто. Пропустив его замечание мимо ушей, вожатый торопливо заговорил, спеша оправдаться:
— Я, можно сказать, поднял ее из могилы…
— «Из могилы, из могилы»! — сердито прервал его эксперт. — Когда это случилось?
— Да с полгода будет.
— Полгода прошло, а она у вас все в таком плохом виде! Теперь подкормить надо! Кто владелец?
Владельцем собаки оказалось одно из местных предприятий.
— Ага, понятно, — недовольно проворчал судья. — Тем стыднее в таком виде выводить собаку. Смотрите, вот собаки стоят. Тоже ведомственные. Такие же государственные пайки. А почему лучше? Государство как делает? Собаку предусматривает для охраны — и питание предусматривает. У нас голода нет. Завод у вас ценный? Охранять его надо? А она у вас голодная. Я уверен, что она возьмет у меня пищу… — И, взяв со стола пирог с ливером, который ему принесли на завтрак, судья швырнул его псу.
Тот проглотил в одно мгновение, даже не сморгнув, и продолжал все с тем же выражением голодного ожидания смотреть на людей.
— Вот видите. Стыдно, стыдно! Я приду и уведу ее, а вы хотите, чтобы она у вас охраняла. Прокурору надо на вас дело передать! Так заморить собаку! А это что? — показал судья на потертость на шее. — Небось держите на ошейнике? Надо на шлейке, а ошейник снимать… Уходите. Приведите ее в порядок. А то что же это — жалко смотреть! Надо поощрять вожатых за хороший уход, — сказал он Сергею Александровичу, когда вожатый и его голодный пес оставили ринг. — А таких — гнать!.. Вы посмотрите, сколько преданности в глазах! — воскликнул судья через минуту, осматривая следующую по очереди собаку. — Но все-таки вынужден вас огорчить, пес неважный.
— Силуэт у него хороший, — вступился Сергей Александрович.
— Да, но… Прямовато плечо, размет, плоская лапа. Не показывает зубы… «Удовлетворительно», и то с натяжкой. Больше не дашь.
— Для вас он плохой, а для меня нет его на свете лучше! — обиделся владелец, пожилой мужчина с бородой, поглаживая собаку, точно стараясь утешить ее.
— Это наш активист, — пояснил начальник клуба, заметив, что эксперту понравилось такое заступничество за собаку.
— Да? Сразу видно не казенное отношение. Но все-таки надо добиваться, чтобы у активистов были лучшие собаки.
Скоро на ринге осталось всего лишь полдесятка собак. Судья долго ходил вокруг них, оглядывая и сзади и спереди. Сажал, ставил, просил пробежаться. Чмокал губами, свистел, стараясь привлечь внимание осматриваемых, чтобы лучше увидеть постановку ушей, ног. Трогал осторожно спины, щупал мускулатуру.
Чем дальше затягивалась экспертиза и чем меньше оставалось до окончательного результата, тем больше нарастало нетерпение публики. Наконец ринг закончился. Победителем вышел тот, кому в будущем было предназначено стать родоначальником целой плеяды черных со светлыми подпалинами овчарок: Рекс-чепрачный.
В перерыве между рингами публике была показана работа служебных собак. Вывел и я своего Джери. Он очень четко выполнил по моей команде все приемы воспитательно-дисциплинарного цикла, затем на других собаках началась демонстрация санитарной службы, караульной, связной. Удачное выполнение приемов собаками встречалось публикой возгласами одобрения и восхищения.
Особенно бурный восторг вызывало это у мальчишек. Они стремились так близко подлезть к собакам, что их то и дело приходилось отгонять.
Отвлекшись, я забыл томившие меня сомнения. Более того, я снова верил в своего Джери. Да как же было не восхищаться его работой! Лишь только я отвязал дога, он сразу сделался прежним. Он так радовался вновь обретенной свободе и возможности попрыгать около меня! Заглядывал мне в глаза, ловил каждое слово, каждый жест, старался угадать каждое желание хозяина и немедленно исполнял его. Казалось, на время он даже забыл присутствие сотен незнакомых людей, толпившихся вокруг.
Он так великолепен в своем возбуждении! Видно, как сжимались в упругие комки, ходили под атласной шкурой мускулы, как слаженно и точно работал весь механизм движения. О, это был уже совсем не тот Джери, каким я знал его несколько месяцев назад. Период быстрого роста кончился. Джери раздался, его формы округлились, приобрели основательность, свойственную правильно выкормленным собакам, все тело которых состоит лишь из костей и мускулов, без единого грамма жира. Про такую собаку говорят, что она «как каменная».
Успокоенный, я привязал Джери и только собирался отойти от него, как кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Передо мной стоял дежурный по рингам.
— Вам на ринг, — сказал он. — Начинается ваш класс.
НА РИНГЕ. «ПОЗДРАВЛЯЮ: ПОЕДЕТЕ В МОСКВУ!»
Сердце у меня упало. На ринг. Сейчас решится судьба Джери, а вместе с ним и моя судьба, ибо в тот момент я не отделял его успехов и неудач от своих. Но тут случилась непредвиденная задержка.
На ринге еще оставался боксер — победитель в своем классе. А надо вам знать, что боксер — это очень упрямый пес, которого не всегда может принудить к послушанию даже хозяин. И вот в самый последний момент, когда победителя своего класса собирались уводить, он, сделав выпад, как отличный боец, внезапно бросился на судью. Неизвестно, что ему не понравилось в судье: то ли, что тот долго ходил вокруг него, то ли его красный бант, но только с внезапной яростью он атаковал главную персону выставки. Он хотел схватить его за руку, но промахнулся и цапнул лишь книжечку, которую держал судья. Судья, конечно, сразу выпустил книжечку, и та очутилась в слюнявой пасти боксера. В книжечке находились все пометки, сделанные за сегодняшний день.
И наш эксперт, разом потеряв свой непроницаемый хладнокровный вид, заволновался.
Сломался весь порядок: общее внимание сосредоточилось на боксере и этой злосчастной «памятушке», зажатой у него в зубах.
Говорят, что боксер получил свое название от привычки в драке ударять противника передними лапами, подобно тому как наносят удары настоящие боксеры. Не знаю, так ли это, но что курносый пес действительно блестяще боксировал, тому я свидетель.
— У него смертельный укус! — кричали всезнающие мальчишки, крайне довольные происходившей сценой.
— Вы скомандуйте, чтобы он отдал! — кричал судья хозяину боксера.
Но боксер не отдавал. Напротив, он яростно принялся жевать свою добычу, и она все глубже уходила в его пасть.
Пробовали давать ему печенье — не берет. Стали засовывать за щеку. Пускает пузыри, но челюсти не разжимает.
— Надо разжать их ему силой! — кричали из публики.
— Нельзя, — быстро возразил Сергей Александрович, оберегавший каждую собаку. — Можно сломать зубы!
— Подведите вашего пса, — попросил меня судья. — И попробуйте поддразнить боксера. Может быть, подействует!
Этого еще не хватало! Теперь Джери взъерошится и потеряет свой степенный, лощеный вид. Я с неудовольствием исполнил просьбу судьи. Однако и это оказалось бесполезным. Боксер, с блокнотом в зубах наскакивал на Джери, но добычу не выпускал.
«Вот упрямая скотина!» Эти слова были написаны на нахмуренном судейском челе. Хозяин злополучного пса был сконфужен, публика громко смеялась.
Наконец кто-то посоветовал побегать с собакой: боксер задохнется и откроет пасть. После этого последовало несколько комических минут, в течение которых владелец упрямого боксера бегал с собакой по кругу, а судья подгонял его: