к стволу и стал старательно тереться о елку холкой, а потом и головой, задирая ее вверх так, чтобы достать кору лбом. Около дерева-маркера еще видна была старая следовая метка – старательно вытоптанные в грунте лапами медведя округлые лунки. Яшка отошел от дерева, понюхал следовую метку и прошелся по ней, точно ставя свои лапы в лунки метки. При этом он весь напружинился, приподнялся на вытянутых, негнущихся ногах и пошагал, раскачивая тело из стороны в сторону, стал даже как-то больше ростом и шире в плечах. Я не шевелился, и медведь, кажется, меня даже не заметил! Через минуту он уже бесшумно скользнул в заросли леса, а я сел поудобней и принялся описывать только что наблюдавшееся поведение.
Обосновался Яшка в урочище «Горелый пень», которое располагалось в полутора километрах от деревни Большие Ясновицы. Урочище было мне знакомым – когда-то я исколесил его вдоль и поперек, разбираясь со следами медведей, которые не обходили это место стороной. Свое название урочище получило давно, когда здесь еще выкашивались все лесные полянки. Посреди одной из них и стоял сильно обгоревший, но крепкий обломок старого дуба. Пень этот не очень мешал косцам, но русский крестьянин привык бороться в здешних местах с лесом за каждый клочок земли, вот и старались выкорчевать этот одинокий пень, торчавший посреди сенокосного луга, как бельмо на глазу. Только крепкая дубовая древесина не сдавалась: обгорит сверху, обуглится, а сердцевина, связанная с сырой землей мощными корнями, казалось, становится еще крепче – не берут ее ни огонь, ни топор. Так и устоял пень. Так место и получило свое название. По сохранившимся, не заросшим еще полянкам буйно росла трава, кустилась малина, в редком еловом лесочке стелилась ковром черника. Люди сюда не заходили, и место это медведи любили: жилось им тут спокойно и сытно. Приходилось бывать в этом урочище и Яшке, но было это в первое лето нашей работы, так что у меня не было оснований верить в то, что медведь пришел в урочище по памяти. Однако и отрицать такую возможность я не мог: мне приходилось убеждаться в том, что звери направленно приходят в места, которые посещали всего несколько раз в самом раннем возрасте! Как бы то ни было, но урочище «Горелый пень» надолго стало пристанищем Яшки, начавшем одиночную, самостоятельную жизнь в лесу.
Шесть дней ходил я здесь за Яшкой, находил его свежие экскременты, осматривал места отдыха. Несколько раз слышал шум, создаваемый удиравшим медведем, но самого его ни разу не видел. Конечно, он меня слышал и заранее уходил, прятался. Наблюдения показывали, что Яшка кормится травой, регулярно обходит участок, который занимает, оставляет свои метки на дереве-маркере, которое стояло вблизи заросшего старого просека. Продукты мои подошли к концу, и пришлось идти домой. В деревнях, ближайших к урочищу – в Ясновицах и в Хмелевке – жители были оповещены о том, что в урочище «Горелый пень» живет «заповедницкий» медведь, и в случае каких-либо недоразумений, которые могут с ним произойти, следует срочно сообщить в администрацию заповедника.
Выстрел
До шестого июня я пробыл на усадьбе, ожидая вестей от Яшки, но их не было. Мне нужно было выехать в Москву для работы в библиотеке, я не стал откладывать поездку, оставив дома все адреса, по которым меня можно было быстро найти в столице. А восьмого июня из заповедника пришла срочная телеграмма: «Приезжай, Яшка убил овцу!» Оказалось, что телефонная связь с заповедником не работала, явление, к сожалению, частое, и текст телеграммы передали на почту с нарочным. Девятого, в три часа ночи, я был в заповеднике. От жены узнал первые подробности. Оказалось, что кто-то из жителей деревни Большие Ясновицы увидел около леса молодого медведя. Лес начинался сразу за околицей этой маленькой деревушки. Решили, что это тот самый медведь, которого я выпустил в лес. Кому-то захотелось подойти к медведю поближе, но зверь, как только увидел человека, убежал в лес. Отнесли на то место, где выходил медведь, теплую лепешку и кусок хлеба. Но медведь из леса так и не показался до самого вечера. В деревнях встают рано – нужно управиться с хозяйством: подоить корову, накормить и напоить скотину, истопить печь да приготовить завтрак. Едва рассвело, как люди увидели вчерашнего медведя, который теперь расхаживал сразу за оградой, рядом с деревней. Люди обрадовались возможности пообщаться с «медведем-научником», принесли теплый хлеб, подкормили Яшку! А это был именно он. Пытались подозвать его поближе, погладить голодного, «бедного мишку» – вон как черный хлеб уминает. Яшка к людям не подошел, съел хлеб и ушел в лес. Быстрое деревенское утро прошло, люди выгнали из хлевов скотину и занялись домашними делами. Коровы и овцы остаются весь день в деревне, которая вокруг отгорожена от леса жердями так, что домашние животные за околицу выйти не могут. Скотине хватает пастбища в самой деревне, и ее никто специально не пасет. В Ясновицах всего шесть дворов. На единственной улице, разделявшей дворы на две стороны – никого. Яшка перелез через жерди забора и решил прогуляться по безлюдной улице. Но его увидела овца, мать троих ягнят, и, конечно, смело атаковала незваного гостя, как если бы это была собака! Всполошившийся скот привлек внимание жителей деревни. Увидели Яшку, удиравшего из деревни к забору – за забором был лес. По пятам медведя преследовала осмелевшая овца, которая, однако, не решалась напасть на медведя. На улицу выскочил хозяин овцы и громко закричал, чтобы напугать медведя. Заслышав крик человека и расценив его как поддержку, овца прибавила ходу и в самый тот момент, когда Яшка полез на забор, боднула медведя в зад. Медведь мгновенно развернулся, схватил овцу за холку пастью, левой лапой, когтями, зацепил морду и свернул голову на бок. Овца рухнула, как подкошенная, Яшка перелез через жерди и удирал к спасительному лесу. Только теперь люди уразумели, что с этим таким медведем шутки плохи. Проклинали его на чем свет стоит, обзывали «разбойника» последними именами. И, конечно, никому в голову не пришло, что в разбое Яшки сами они и были виноваты, прикормив медведя. Об этом все сразу забыли. Сообщили в заповедник о случившемся, не стесняясь выразить свое возмущение медведем и «научниками», которые подпустили зверя-скотинника специально к самой деревне.
Не откладывая, я вышел из дома и в 4 часа утра был у деревни. Уверенный в том, что Яшка отсюда никуда не ушел, я начал прохаживаться по небольшому лесочку рядом с деревней, то и дело натыкаясь на свежие следы медведя. Повсюду встречались поеди травы, а в одном месте небольшая куртинка проросшей сныти была вытоптана так сильно, как будто здесь паслось целое стадо. Старые пни и высокие кочки хранили следы когтей: медведь искал в них насекомых, а в укромных местах, под густыми елочками, я обнаружил несколько лежек с подстилкой из прошлогодних листьев и тонких веточек. Вначале все мои попытки сблизиться с Яшкой не имели успеха, но потом я вдруг обнаружил, что мы ходим друг за другом. Я присел на пенек и затаился. Через две минуты как раз на моих следах показался медведь. Он шел, опустив голову к самой земле, и шумно принюхивался – разбирался в запахах моего следа. Тихо, как можно спокойнее, я подал звуковой сигнал. Яшка остановился как вкопанный, вперив в меня маленькие, сверлящие меня насквозь глазки. Я медленно встал, повернулся и отошел, оставив на пеньке, где сидел, кусочек хлеба, смоченный сгущеным молоком. Яшка осторожно приблизился к пеньку и взял хлеб. Посмотрел на меня, а потом смело подошел, ткнулся носом в одежду и заворчал – попросил еще хлеба. Я сунул ему прямо в рот сладкую корочку и быстро пошел, уверенный в том, что медведь пойдет следом. Нужно было отвести его в заповедник и посадить в клетку, а уж потом решать, что с ним делать. Мы отошли от Ясновиц около шести километров, когда Яшка, исправно следовавший за мной, вдруг громко рявкнул, бросился в сторону и исчез в лесу. Теряясь в догадках о его странном поведении, я пошел по следу. Повсюду уже росла трава, и вытропить Яшку по смятым стеблям не составляло особого труда. Медведя я нашел сидящим на толстой осине, в полутора километрах от того места, где он меня оставил. Яшка долго не хотел спускаться, но потом, покряхтывая и вздыхая, слез и с особым удовольствием слизал сгущенку с палочки, которую я ему подсунул. Мир был восстановлен, и мы снова пошли в направлении вольера. Однако, привести Яшку в поселок мне было не суждено.
Я уже догадался, что Яшка испугался следов медведя, оттого и убежал от меня. Теперь мы пробирались дальней просекой, где, по моим предположениям, медведей быть не должно. От этого наш путь к вольеру становился намного длиннее, но у медведей начинался период гона, и если бы мы пошли коротким путем, как обычно, непременно наткнулись бы на участок медведя-самца. Когда я шел из заповедника в Ясновицы, я видел на тропе его свежие метки, помет и следы. И в этот раз мне не повезло. Не прошли мы по новому маршруту и трех километров, как «влипли» в широкую медвежью тропу! Такие тропы медведи прокладывают только во время свадьбы. Еще ничего не произошло, но я понял, что все мои планы рухнули – следом за мной семенил Яшка и он непременно наткнется на эту тропу. Так оно и вышло. Я ничего не успел предпринять, как Яшка очумело умчался назад. Все мои попытки отыскать испугавшегося медведя оказались тщетными. Несколько раз я был недалеко от медведя, слышал, как он трещит валежником. Но Яшка близко меня не подпускал, фыркал и уходил дальше, как только я начинал приближаться к тому месту, где его слышал. Он стал избегать меня. Я понял, что Яшка на сгущенку больше не польстится. События, которые происходят сейчас в лесу, важнее всякой сгущенки и вызывают у медведя страх. Но и оставлять Яшку в лесу, на свободе, после того как он перестал бояться людей, было нельзя. Вконец уставший, весь перемазанный грязью, я выбрался к деревне Хмелевке, где был телефон, и позвонил в заповедник, вызывая на подмогу сына с собаками и специальным снаряжением. Через два часа сын пришел, привел двух натягивающих поводки лаек, принес сетку с крупной ячеей и крепкую веревку. Специальную капроновую сетку я связал давно, предполагая воспользоваться ею в случае необходимости отлова и фиксации кого-либо из медвежат. В то время мы еще не располагали обездвиживающим оборудованием, поэтому все надежды возлагались на старый, но проверенный способ отлова молодых медведей: в такой сетке голова и лапы зверя проваливаются в ячеи, и он быстро путается, стоит лишь набросить на медвежонка второй, свободный конец сетки.