Вместо эпилога
Мне представилось уместным добавить к этой книжке, написанной много лет тому назад, небольшой рассказ о медвежатах-сиротах, выращенных на нашей биостанции и успешно прижившихся в дикой природе.
Работа с медведями, как маленькими, в эксперименте, так и с большими, в дикой природе, началась в 1970 году в Центрально-лесном государственном заповеднике. Пятнадцать лет полевой работы в заповеднике показали, что поведение этого вида на заповедной территории отличается от поведения, которое наблюдается у медведей на обычной территориии, где проводятся хозяйственные работы и охота. Для изучения экологии бурого медведя на обычной территории в 1985 году, по моей инициативе, была организована Торопецкая биологическая станция «Чистый лес». Для нее было выбрано место в 40 км к северу от г. Торопца (юго-западная часть Тверской области). В этих местах, на стыке Тверской, Псковской и Новгородской областей, хорошо сохранилась дикая природа и лес населен всеми видами животных, характерными для Валдая. В том числе, обычным видом является и бурый медведь. На биостанции, помимо изучения полевой экологии бурого медведя, были продолжены работы с медвежатами-сиротами. Разработана и применяется на практике методика выращивания и выпуска в дикую природу медвежат-сирот. На биостанцию поступают медвежата-сироты из разных областей Центральной части европейской России. Здесь обитает среднерусский подвид бурого медведя. Выпускать на волю в здешнем регионе медвежат из других, более отдаленных областей нашей страны нежелательно, поскольку может произойти смешивание разных подвидов. Отдельные специалисты-зоологи говорили мне, что особой беды в таком смешивании нет, так как со временем произойдет «поглотительное скрещивание», и в европейской части России как был, так и останется среднерусский подвид бурого медведя. Это в случае, если приживутся в здешних лесах медвежата-сироты, попавшие к нам на реабилитацию, например, из Центральной Сибири или с Кавказа, и давшие в наших лесах плодовитое потомство. Однако я решил строго придерживаться раз и навсегда установленного правила и брать на реабилитацию медвежат-сирот только из европейской подзоны южной тайги.
История, которую я хочу рассказать, произошла совсем недавно. В самом конце зимы, глубокой ночью, к нам постучали в дверь. Я вышел. На пороге стоял мужчина невысокого роста в дорожной одежде и смущенно улыбался. Вид у него был усталый, он явно пытался что-то сказать, но не решался, видимо, стесняясь того, что разбудил хозяев в неурочный час. Я пригласил его зайти в дом. Едва переступив порог, он сказал, что приехал из Карелии и привез нам двух медвежат. Настала очередь смутиться мне. Дело в том, что мы уже взяли на выращивание десять медвежат, чуть больше того предела, который могла прокормить отведенная для работы с медвежатами территория.
В предыдущий год на биостанции выращивалось двадцать медвежат-сирот. В период их свободного выгула они серьезно снизили численность муравьев и ос. Для восстановления этих насекомых требуется время. Личинки и куколки муравьев и ос являются основным животным кормом для подрастающих медвежат-сирот, так же, как и для диких медвежат в этом возрасте. Мы установили, что после разорения медведями гнезда насекомых восстанавливаются в продолжение последующих двух лет. Если на биостанции выращивать пять-восемь медвежат, то в период их свободного выхода в лес они осваивают только часть территории, а на прилежащих к биостанции лесных участках, куда медвежата не ходят, происходит восстановление муравейников и осиных гнезд. В следующем году пять-восемь медвежат-сирот смогут подкармливаться на уже восстановленных участках.
Поэтому до появления незваного ночного гостя мы уже не раз отказывались от предложений принять на биостанцию новых медвежат-сирот, твердо решив не брать их ни при каких даже самых трудных обстоятельствах.
Ради благополучия самих медвежат нужно было отказать в приеме детенышей и ночному гостю. Я не знал, как мне объяснить свой отказ этому уставшему человеку, не смог это сделать сразу, у порога дома. Пригласил гостя на чай. К нашему скромному застолью подсела жена. За разговорами выяснилось, что гостем у нас оказался человек, проехавший без остановок семьсот километров. Он всячески старался быстрее доставить на биостанцию маленьких, еще слепых медвежат, которые оказались у людей после охоты на берлоге. О биостанции «Чистый лес» он узнал из телевизионной программы. Когда появились медвежата, разыскал адрес, по которому расположена биостанция, забрал у охотников медвежат и поехал.
Из его рассказа стало очевидно, что он не сомневался в том, что привезенные им медвежата-сироты будут устроены на биостанции и обретут шанс на вольное проживание в лесу после выращивания. Г ость увлеченно рассказывал о природе своего края, о лесах, озерах Карелии, об охоте и рыбалке, изобилии грибов, ягод, о чистом воздухе и высвечивающихся осенними вечерами за лесами и горами голубых далях. Я спросил его, почему он нам не позвонил заранее. Раз нашел адрес, мог найти и номер телефона. Оказывается, он звонил много раз в продолжение целого дня. Вызов проходил, но никто на звонок не отвечал. Нам стало понятно молчание нашего телефона – это была очередная, вполне обычная для нашей связи поломка, которая за много лет принесла нам целый ворох всяческих неприятностей. Телефонная связь, как нарочно, отказывала в самые напряженные моменты, когда только с ее помощью можно было решить очередной острый вопрос. Чаепитие и беседа закончились.
Нужно было принимать решение. Было около трех часов ночи. Я вызвал по внутренней связи сына. Посовещались. Решили отправить гостя спать, а медвежат определили в «медвежий домик». Утро вечера мудренее. На утреннем кормлении медвежат еще раз обсудили сложившуюся ситуацию. «Где десять “детей”, там и двум место найдется», – сказала моя жена. В очередной раз на биостанции сложилась «компания» медвежат-сирот с явным «перебором», что, конечно, добавляло хлопот, но вовсе не являлось чем-то необычным. Возможность нормального их выращивания имелась, это мы знали.
Пока мы кормили медвежат, наступил рассвет. Светло-розовая полоска прорезала восток. В эту пору особенно четко прорисовывается высвечиваемая рассветом зубчатая верхушка елового леса, стеной поднимающегося сразу за околицей нашей маленькой, утонувшей в снегу деревни. Гость уже проснулся и поджидал нашего возвращения на крыльце дома. Без шапки, в одной поддевке он сидел на морозе и, как он сказал, слушал тишину и встречал рассвет. При нашем появлении он встал и вопросительно посмотрел на нас. Лицо его, свежее от мороза, выражало напряженное ожидание. По нашим коротким репликам, которыми мы обменивались ночью при разговоре за столом, он, конечно, догадался, что привез нам вместе с медвежатами серьезную проблему, и теперь ожидал, что мы ему скажем. Я сказал ему, что мы осмотрели медвежат, накормили, посадили в ящик, т. е. определили их на проживание. Он широко, радостно заулыбался, стал горячо благодарить. За завтраком выяснилось, что медвежата прибыли на биостанцию из района Лоухи. Там красивейшие места, протекают чистые речки с карельскими названиями: река Хаппа и река Нюк. Тут же решили новоприбывших самочку и самца назвать соответственно Хаппой и Нюком. Это оказались самые маленькие по размерам медвежата, которые попали к нам на биостанцию в тот год. Когда ночной посетитель уехал, отказавшись взять деньги за затраченный им бензин, мы вдруг обнаружили, что за хозяйскими хлопотами не узнали его имени. Тем не менее, от посещения нашего дома этим человеком остались светлые чувства. По всему было видно, что в доме побывал добрый человек. Мы искренне пожелали ему счастливого пути и доброго здоровья.
Число поступивших на нашу биостанцию медвежат, начиная с 1990 года, перевалило за сотню. На биостанцию мы принимаем медвежат-сирот в возрасте от рождения до трех месяцев. Были случаи, когда к нам привозили только что родившихся детенышей, с не подсохшими пупочными канатиками. Их вес составлял от 434 до 510 граммов. Привозили также медвежат в возрасте старше четырех месяцев. До того, как попасть на нашу биостанцию, они уже жили среди людей. Это были всегда трудные для выращивания зверьки. По дошедшей до нас информации некоторые из них спали в постели в обнимку со своей хозяйкой. Другим люди намазывали лапы вареньем и потешались, наблюдая за тем, как медвежонок взахлеб обсасывал свои лапы. Одного из медвежат стравливали с комнатной собачкой, другого дразнили половой щеткой. Людям было потешно, как эти подвижные, легко возбудимые зверьки реагировали на «приставания», проявляя настойчивость, характер и агрессию. От медвежонка стремились освободиться тогда, когда из потешной «игрушки» он вдруг превращался в домашнего погромщика. Людям было невдомек, что такого погромщика они вырастили себе сами. На биостанции подобные «переростки» оставались требовательными, раздражительными, проявляли выраженную агрессию по отношению к другим медвежатам. Лишь со временем, имея возможность свободного выхода в лес, в естественные угодья, они обретали уверенность в том, что на них никто не собирается нападать, никто не станет им мешать кормиться той пищей, которую они найдут для себя в лесу сами, что они свободны в своем желании пойти туда, куда захотят. И все же ранний опыт подобного общения с человеком сказывался на поведении медвежат. Уровень страха перед человеком, который является главным фактором, обеспечивающем выживание медведя в дикой природе, был выражен у них заметно слабее, чем у тех медвежат, которые попадали к нам сразу после того, как их забирали из берлоги.
До возраста трех месяцев, когда медвежата нуждаются в обогревании, они содержатся в специальном домике. Этот домик как бы имитирует берлогу. В домике нет окон, вдоль стен стоят специальные ящички, в которых сидят медвежата. Пока медвежата маленькие, в возрасте от рождения до двух месяцев, под сетчатое дно ящичка подкладывается специальный электрический прорезиненный коврик, который нагревается до температуры 27–38 С°. Медвежат вынимают из ящичков только для кормления. Дно в ящичках застелено пеленками. Излишки влаги, если они случаются, стекают через сетчатое дно в специальный жестяной поддон. В ящичках тепло и сухо. Медвежата много спят, просыпаясь только для кормления, и быстро растут. У новорожденных медвежат закрыты глаза и уши. Тонкая, кожаная перепоночка, которой закрыты уши, рассасывается на 15–18 день, но хорошо различать звуки медвежата способны только на 25–30 день от рождения. Глаза открываются у месячных медвежат. У такого огромного зверя, каким является бурый медведь, рождаются маленькие, как бы недоразвитые детеныши. Терморегуляция у них несовершенна, и они постоянно находятся на теле своей матери, у сосков. Маленькому детенышу нужно немного молока. Молоко у медведицы жирное, вырабатывается из тех запасов жира, которые она накопила осенью. Активными медвежата становятся