Они не сразу нашли себе партнерш.
Потом появилась еще группа юношей спортивного вида. Становилось все оживленнее и оживленнее. Когда же на эстраду вышел джаз и лихо ударил быстрый фокс, все в зале завертелось в танце.
Танцевавшие явно делились на две категории — одни проделывали все движения с выражением серьезности на лицах, полного безразличия и к себе, и к партнеру, и ко всем окружающим, другие улыбались, шутили, веселились. И, может быть, больше всех веселились музыканты, одетые в рваные пиджаки, в брюки, «украшенные» декоративными заплатами.
— Это они пародируют наших стиляг, — объяснил мне молодой столяр.
У него на пиджаке я разглядел значок Московского молодежного фестиваля.
Среди пар, кружа в танце свою даму, едва касаясь ловкой рукой ее талии, прошел Эса и кивнул мне по пути. Потом, в перерыве между выступлениями джаза, поставив в радиолу пластинку, он снова подошел ко мне и, показав на паренька, разговаривающего у стены с девушкой, сказал:
— Вот этот, не пройдет и полугода, станет членом Союза молодежи. Он еще, может быть, сам не думает об этом, но я-то уже понимаю.
…Эса был очень доволен сегодняшним вечером. Продано более сотни билетов — значит, за вычетом всех расходов и налогов останется с тысячу марок. Деньги прикапливают здесь для того, чтобы с осени пристроить к Рабочему дому большой спортивный зал.
— Строить-то будут своими руками — в таком зале приятнее заниматься, но материалов даром никто не даст. Они сейчас вытанцовывают свой будущий спортзал, — Эса взглядом показал на пары, самозабвенно отплясывающие калипсо. — Еще один приводной ремень, еще один путь, по которому будут приходить к нам. Другого спортивного зала ни в поселке, ни поблизости нет! Теперь вы понимаете, почему я сказал, что в будущем году у нас дела пойдут еще успешнее, чем в этом?
Эса провожал нас к автобусу. Дождь перестал. В промоинах между быстро бегущими по небу облаками мерцали звезды. Фонари отражались в лужах дороги. У обочины под фонарем стояла группа подростков в новых, но в самых неподходящих местах разорванных куртках, в кепи с козырьком, болтающимся на одной ниточке.
— Это наши «плоскошляпые» — у вас таких называют стилягами. Раньше они обращали на себя внимание чрезмерно узкими брючками, плоскими шляпами, а теперь, когда многие стали носить такие брючки и шляпы — мода! — стиляги, желая во что бы то ни стало отличаться от других, начали фасонить дырами, рваниной. Купят в магазине хорошую одежду и, на горе родителям, тут же изорвут ее «покрасочнее». Естественное у молодежи чувство протеста против рутины, против непонимания их взрослыми так нелепо выражается!.. Но их в таком виде в Рабочий дом не пускают — вот они здесь и поджидают, когда окончатся танцы… Погодите, — прощаясь, сказал Эса, — будет спортзал, расширим наш плацдарм. И таких ребят тоже поставим на правильную дорогу. Приезжайте через год, сами увидите! Только не под рождество, не под Новый год, тогда я не смогу уделить вам времени, каждая минута будет рассчитана. Ведь я работаю в «Бюро дедов-морозов»!
«Дед-мороз» — веселая, хлопотливая праздничная работенка. В святки в Хельсинки действуют несколько таких бюро. Объявления публикуются в газетах. Родители по телефону вызывают деда-мороза. Он мчится по указанному адресу, захватив с собой длинную белую бороду, колпак в блестках, белоснежный халат и пустой мешок. У дверей квартиры заказчика он быстренько переодевается, родители вкладывают в его мешок подарки, которые он должен раздать детишкам. На бумажке пишут их имена и какая кому предназначена игрушка. И дед-мороз, как говорится, «во всеоружии», торжественно входит в квартиру, раздает подарки, водит с детишками хоровод, поет песенку, обронит две-три шутки и… мчится по следующему адресу.
Такое «Бюро дедов-морозов» имеется и в пригородном клубе молодежи, где работает Эса.
— «Ваши демократические деды-морозы гораздо лучше и веселее, чем из других бюро!» — говорят нам клиенты, — с удовлетворением сообщает Эса…
…На другой день я уезжал домой. Так и не удалось мне тогда вволю побеседовать с Калле.
Я пишу эти строки, а на столе передо мной маленький нагрудный значок с буквами «SKP». На оборотной стороне — номер 1923. И я знаю: если еще доведется мне побывать в Суоми, я сразу же приеду к отчиму Эса, маляру Калле Юссила, в Рабочий дом в Вартиокюля, под Хельсинки.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.