– Ой, ну, Таяна тебе потом все расскажет! А это…
– Дорогая, отстань от пацана!
– Савва! Ему интересно! – мама прикрикнула на папу, а потом шепотом спросила у Патриса: – Интересно же?
– Интересно, – ответил Патрис. Вот же банда! Неплохо они сдружились.
– А вот я беременная, – мама с нежностью погладила фотографию. – Знаешь, у меня беременность проходила невероятно легко. Мне все подруги обзавидовались. Таяна очень хорошо себя вела.
На этой фотографии мама и правда была очень красивой, хрупкой и нежной. Она сидела в ресторане на каком-то празднике в кругу друзей и гладила живот. Такая маленькая, аккуратная и беззащитная. Очень люблю эту фотографию.
– Ой, а это мы с Таяной в цирке! Смотри, какая милая обезьянка!
– Две обезьянки, – засмеялся Патрис, потому что на фото я скорчила очень смешную рожицу.
– Патрис! – мама засмеялась так, будто это лучшая шутка на всей планете.
– Ма-а-ам! – простонала я. Мне не хотелось, чтобы она начала рассказывать Патрису, каким прекрасным ребенком я была. Каждый раз, когда она заводила этот разговор при ком-то, мне становилось ужасно неловко. Папа всегда встает на ее сторону и говорит, что я все пойму, когда сама стану мамой.
– Ой, Таян, не мешай, – отмахнулась мама. – А это мы уезжаем из роддома.
– Ты всю мою жизнь сейчас будешь показывать? – я начинала закипать.
– Нет, не всю! – Мама отмахнулась от меня, как от назойливого комара. – А это Таяна в первый класс пошла. Ой, а вот тут уже во второй. Смотри, какая милая!
Я вспомнила эту фотографию, и мне стало стыдно: начальная школа не самый мой любимый период. Мама любила банты и каждый день вплетала мне их в волосы. Хотя я погорячилась с «вплетала». Волосы были у меня короткие. И все благодаря Ба…
Лето перед вторым классом было замечательным. Ба забрала нас с Алиной на все три жарких месяца на дачу, чтобы мы не мешали своим родителям работать, а потом слетать в отпуск без детей.
Это был прекрасный солнечный день. Утром Ба нажарила блинов, и мы с большим удовольствием поели их с холодной сметаной, запивая все чаем с лимоном. Если день так начинается, то он точно будет отличным! И он таким и был. Пока Ба не решила нас подстричь… Хотя, честно признаться, Ба подстригла только Алину, а я… Я была причиной этой стрижки. Днем, пока Ба занималась огородом, нам стало немного скучно, и мы решили устроить соревнования по надуванию пузырей из жвачки. А жвачка была прекрасная – малиновая, сладкая. Подходящая для состязаний, которые, к слову, нам быстро наскучили. А семь лет – очень любознательный возраст. И мы решили провести эксперименты со жвачкой. Первый – надувать пузыри, спускать их с балкона второго этажа и засекать время; второй – поджечь жвачки, что, к величайшему счастью, у нас не получилось, потому что Ба спрятала спички; третий – приклеить жвачку Али в волосы. И последний эксперимент оказался самым удачным! У Алины были волосы ниже плеч, а стали чуть ниже ушей, потому что жвачки у нас было много, а у Ба были ножницы и мало терпения. Весь вечер мы с Алиной рыдали от ее прически, каждые десять минут подходя к зеркалу, чтобы проверить: вдруг они отросли? Но чуда не случилось… И чтобы как-то поддержать подругу, я стащила с кухни ножницы и обрезала и себе волосы. Вот только я не догадывалась, что короткие волнистые волосы после стрижки будут торчать в разные стороны. Поэтому просто представьте, какой красавицей я пошла во второй класс. И мама, чтобы как-то отвести внимание от моих коротких волос, нацепила мне огромный белый бант, который был в два раза больше моей головы.
– А это мы всей семьей в Тайланде, – маму было не остановить. – А это на вручении аттестата. Так, это я не знаю кто. Ой, а это мы на круизном теплоходе от Хельсинки до Таллина. А это…
Я продолжила бурчать про себя, а мама не отпускала Патриса, показывая ему все больше и больше фотографий. И я уже почти погрузилась в папин сериал, как вдруг услышала, что мама опять стала показывать мои детские фотографии. Я навострила уши, и точно! Она добралась до той самой!
– Таяна, какая же ты была сладкая булочка! – Мама показала мне ту самую фотографию, которую я больше всего стесняюсь. – Патрис, посмотри!
– Не-е-ет, – закричала я, вскочила с кресла, споткнулась о папины тапочки и рухнула обратно в кресло.
– Таяна, какая ты тут очаровательная! – Патрис рассматривал фото, где я еще совсем кроха – полностью без одежды лежу на животе, улыбаюсь в кадр. Но если быть честной, то крохой меня было сложно назвать. Я была очень упитанным ребенком.
– Ма-а-ам! Я там голая!
– Прекрати! Ты же там совсем младенец.
– И у тебя очень милые складочки! – поддел меня Патрис. А складочки были что надо! Я называла себя на этой фотографии шарпеем из-за них. – А куда они потом пропали?
– Ха-ха! Очень смешно! – Я все-таки справилась с собой и креслом, подошла к Патрису и вырвала фотографию у него из рук.
– Дорогая, ну ты чего? – влез папа.
– Ничего! Если тебе без разницы, что мама показывает голые фотографии твоей дочери, то мне нет! – вспылила я и выскочила из гостиной.
– Да, точно, она не очень любит эту фотографию… Хотя чего стесняться? Все были детьми, – мама не отпустила Патриса и продолжила показывать ему фотографии.
У себя в комнате я перевела дух и отдышалась. И почему я так сильно разнервничалась? Ну, увидел он эту дурацкую фотографию! Ну и что с того? Меня больше возмутило, что родители опять поставили меня в неловкое положение. Если я еще готова к тому, чтобы люди видели меня с обрезанными волосами и огромным бантом, то к фотографии, где я голышом и пухленькая, – нет! И мама об этом знает, но с невероятным упорством показывает ее всем подряд.
И Патрис придурок! Мог же отложить и не рассматривать эту фотку! Все, больше с ним не буду разговаривать. Надоел! Я к нему, значит, со всей душой, а он смеется надо мной! И обезьянкой обозвал.
Я посмотрела на фотографию, чтобы убедиться, что она действительно так плоха. Да. Пухлый голый ребенок, который улыбается своей беззубой улыбкой. Может быть, маме она кажется очень милой, но мне ее показывать стыдно.
Признайтесь, ведь довольно сложно смотреть свои детские фотографии?
Такая реакция Таяны меня немного, конечно, смутила и испугала. Что такого в этой безобидной фотографии? Милый пухлый ребенок! А истерику устроила, как будто я ее реально голой увидел. Нет, нет, нет! Мысли, уходите!
Но мне почему-то некомфортно оттого, что она так расстроилась. Может быть, стоит перед ней извиниться? Я выглянул на балкон, но ее там не было, а свет в комнате был выключен. Позову ее поговорить.
Прошло несколько минут, прежде чем я получил ответ.
Ответа от Таяны я не получил. Думаю, к утру она уже остынет. Сегодня был очень приятный день, который, к моему сожалению, закончился именно так. Видимо, к вечеру она просто устала, поэтому сорвалась. А вот родители даже не среагировали на этот всплеск эмоций, значит, это в порядке вещей в их семье. А мне надо быть готовым к такой реакции, еще кучу времени нам жить вместе.
А еще она такая очаровательная в своей неуклюжести, что заставляет меня улыбаться. Таяна словно хомячок, который вечно спотыкается, падает и переворачивается. Милое зрелище. Хочется держать ее за руку, чтобы совсем не пострадала.
Жаль, что у меня нет с собой своих детских фотографий, чтобы как-то ее поддержать. У меня тоже есть много смешных и неудачных. Вероник Львовн вообще не отличается от моей мамы, которая каждый мой день рождения рассказывает всем гостям, каким я был прекрасным ребенком. Кажется, в одной из историй я научился ходить в три месяца. Видимо, родители всего мира одинаковые.
Мои мысли перенесли меня на музыкальный вечер. Интересно, каким он получится? Предполагаю, что всем придется танцевать. Вот только я в танцах совсем плох. Словно бревно в реке – двигаюсь в ту сторону, в которую меня направят. Хоть и люблю, если честно, танцевать. А Таяна, я уверен, очень пластичная.
И с мыслями о танцах, Таяне, фотографиях и сегодняшнем дне я уснул. И всю ночь мне снилось, что мы с Таяной пытаемся потанцевать, но музыка постоянно обрывается. Интересно, к чему это?
Глава 10Или странные танцы
Утром я проснулась с прекрасным настроением, так и не поняв, с чем была связана моя вчерашняя истерика. Одно из предположений, которое пришло в голову: мне не хотелось, чтобы Патрис видел меня (нет, не голой) такой маленькой и беззащитной.
Мама умчалась на работу, а за папой приехал его агент, чтобы отвезти на какие-то съемки. Мы остались вдвоем с Патрисом. И я, как нашкодивший котенок, пробралась на кухню, чтобы он меня не услышал. Но не могу же я просто сбежать из собственного дома?
Чтобы как-то сгладить впечатление обо мне, я решила приготовить завтрак на двоих. А чтобы не убить Патриса своим завтраком, использовала готовые продукты: йогурт, клубнику, малину и кексы с изюмом. Красиво расставив все на столе, я села в ожидании Патриса. Ну вот, веду себя как дурочка. Буду сидеть и просто смотреть на завтрак?
– Патрис, просыпайся, – я поскреблась в дверь его спальни, но в ответ – тишина.
Я постояла несколько секунд у закрытой двери, переминаясь с ноги на ногу, и уже громче постучала в дверь:
– Патрис! Привет! Пойдем завтракать.
– Таяна? Дай мне минуту, – крикнул сонным голосом Патрис.
Я ушла на кухню, разлила по кружкам чай и попыталась занять более расслабленную позу. Я не очень хорошо разбираюсь в психологии поз, но мне не хотелось, чтобы Патрис увидел меня неуверенной. Пусть знает, что я могу адекватно оценивать свое поведение.
– Ты приготовила завтрак? – Патрис зашел на кухню, встряхнув мокрые волосы.
– Давай скажем так: не приготовила, а разложила, – я улыбнулась. – Хотела извиниться за вчерашнюю маленькую истерику.
– Я тоже должен извиниться! Нужно было отложить фотографию, когда ты попыталась вырваться из плена кресла, чтобы, как коршун, ее вырвать из рук. Excuse-moi!