– Я смотрю, ты учишься стендапу? – я не выдержала и засмеялась, представив, как глупо выглядела в тот момент, и с сарказмом ответила: – Vous êtes tout excusé!
– Мир? – Патрис протянул мне мизинчик.
– Мир! – Недолго думая, я обхватила его палец своим.
– Тогда нам нужно обсудить очень важный вопрос, – Патрис сделал серьезное лицо.
– Какой? – испуганно спросила я.
– Даже не знаю, с чего начать…
– Патрис!
– Ты в чем пойдешь на этот вечер? – Патрис рассмеялся.
– Нет, ну ты точно придурок! – Я засмеялась в ответ. – Если честно, вообще об этом не подумала.
– На улице жарко, – Патрис выглянул в окно. – Нужно…
– …нужно что-то легкое надеть, – закончила я за него.
– Мы что, уже договариваем друг за другом предложения?
– Я сейчас помогу тебе выйти в окно!
– Только после дам! – не сдался Патрис.
Мне опять с ним стало очень легко. Стеснение после фотографии спряталось куда-то далеко, видимо, под воздействием юмора Патриса. Почему меня смешат все его шутки, оставалось загадкой. Может быть, у нас совпало чувство юмора. А может, все девчонки хотят старшего брата из-за того, что парни действительно смешные? Вот и мне жизнь подкинула на месяц парня, чтобы я испытала это чувство? Правда, иногда мне кажется, что совсем не сестринские чувства он у меня вызывает.
Но с мыслей о Патрисе я быстро переключилась на выбор одежды. Вот скажите мне, пожалуйста, как можно выглядеть стильно, когда на улице больше двадцати пяти градусов и совсем нечем дышать?
Зарывшись в гардероб, я отправилась на поиски подходящего… Чего? Платье? Джинсы? Шорты? Погода не оставила выбора, и мне снова пришлось надеть легкое платье. Бежевый цвет красиво оттенял мой городской загар, который я успела получить за эти полтора жарких месяца. Белая сумочка на тонком ремешке, белые кеды и светлая помада отлично завершили образ. Неожиданно мое настроение переключилось на режим «танцы». Странное чувство. Я редко танцую при ком-то, а сейчас хочется подвигаться. Неужели это связано с фасоном платья? Оно так красиво струится при ходьбе. Я потрепала волосы и вышла в коридор, где меня уже ждал Патрис.
– О, мы смотримся как мистер и миссис Смит! – сказал Патрис и указал на себя. На нем была бежевая рубашка с круглым горлом, светло-голубые джинсы и бежевые эскадрильи.
– Да, только такие, кто не способен драться, – мое настроение все еще было приподнятым, поэтому хотелось шутить. И немного подкалывать Патриса.
– Эй! – Патрис наигранно возмутился. – Я вообще-то сильный. Окей, не как Брэд Питт, тут я не буду спорить, но и не размазня.
– Это мы проверим на даче.
– Ты собираешься устраивать мне конкурсы?
– Я нет. А вот Ба не упустит возможности тебя чем-нибудь занять.
– Mon dieu! Я уже боюсь твою Ба.
– Не переживай, больно не будет! – я расхохоталась и выскочила в подъезд вслед за Патрисом.
В лифте у меня опять подкосились ноги, словно мы впервые остались вдвоем, но не из-за парфюма, которым он опять, кажется, облился, а от ощущения безопасности. Я подумала, что мне будет не страшно, если лифт застрянет, и мы весь день просидим в кабине.
– Сегодня ты не хочешь сбежать? – словно прочитав мои мысли, спросил Патрис.
– С чего ты взял, что я вообще хотела когда-то сбежать?
– Просто так подумал.
– Много думаешь, дорогой французик, много думаешь! – И, к моему спасению, двери лифта открылись, показав путь к освобождению.
В этот день университет нас встретил большим количеством людей. Видимо, по абитуриентам расползся слух, что «Месяц Франции» вполне неплох. Мы оказались в потоке новичков, которые пока не понимали, куда идти, но, к счастью, навстречу толпе вышла Маша с маленьким флагом Франции в руках и закричала:
– Всем привет! Пойдемте за мной! Нам нужно в «Культурный центр».
Мы стройным рядом пошли вслед за ней. Я была в предвкушении. Мне хотелось, чтобы Маша и Вивьен организовали что-то современное, может быть, даже не подходящее для университета, но то, что понравится вчерашним школьникам. Например, включат клипы современных французский диджеев. Или еще лучше – на большом экране покажут невероятной атмосферы концерт в горах французского дуэта The Blaze. Думаю, музыка и кино лучше всего могут передать культуру страны. Но Вивьен решила всех удивить. На сцене стояла арфа…
– Танцев не будет, – Патрис наклонился ко мне и прошептал на ухо, отчего по моей коже пробежали мелкие мурашки.
– И хорошо! – прошептала я в ответ. – Танцевать я не планировала.
– Да ладно тебе! – Патрис так близко наклонился, что я чувствовала, как он кончиком носа дотрагивается до моих волос. – Можно было бы и подергаться.
– А сейчас можно будет расслабиться, – я попыталась защитить Машу с Вивьен, хотя понимала, что это будет немного скучно.
Прошу заметить, что я не против классической музыки. Я ее очень люблю. Но согласитесь, что летним днем концерт на арфе – это не то, что хотят слушать студенты.
На сцену поднялась Маша, взяла микрофон и начала вечер:
– Всем добрый день! Сегодня мы хотим поприветствовать вас на музыкальном вечере нашего «Месяца Франции»! – По залу, в котором собралось почти сто человек, раздались аплодисменты. – Мы с Вивьен Фийон долго думали, чем вас удивить, и поняли, что лучше всего вам расскажет о Франции классическая музыка. Сегодня вы услышите произведения таких великих композиторов, как Жорж Бизе, Гектор Берлиоз, Джозеф Тушемулен, Луи-Клод Дакен. Мы очень надеемся, что вы получите наслаждение от музыки, окунетесь в атмосферу Франции и вдохновитесь на учебу в нашем любимом университете. А сейчас… Встречайте главную звезду этого вечера и великолепную арфистку – Вивьен Фийон!
Представление было фееричным. Ощущение, что на сцену сейчас выйдет как минимум звезда Франции, а как максимум – мировая звезда классической музыки. Но на сцену вышла Вивьен, молодая студентка из Парижа. Да, на ней было красивое синее платье в пол, но волосы, собранные в растрепанный пучок, создавали ощущение неопытности, а не серьезного музыканта.
Вивьен поклонилась залу и села к арфе. Что я знаю о ней? Что это щипковый и древнейший музыкальный инструмент. Кажется, все. Мои знания на этом закончились. А! Еще, если я не ошибаюсь, арфа является символом Ирландии. Вот теперь точно все.
По залу разнеслись первые звуки музыки и первые вздохи Патриса. И чем дольше Вивьен играла, тем чаще Патрис вздыхал.
– Тебе совсем не нравится? – спросила я у него.
– Я могу быть честным? – Патрис заговорщически улыбнулся.
– На честность я и надеюсь.
– Я боюсь, что я сейчас усну. – Патрис сделал вид, что уснул, и я засмеялась.
– Так! Вы чего всем мешаете? – шикнула Олимпиада Борисовна, которая сидела сзади нас. – Прекрасный концерт.
– А вот и целевая аудитория, – Патрис хихикнул мне в ухо, отчего я вся съежилась.
– Цыц! – шикнула Олимпиада Борисовна.
– Excusez-moi! Больше не будем. – Патрис улыбнулся ей своей обезоруживающей улыбкой, отчего ее щеки налились румянцем.
Патрис делал попытки больше не вздыхать, но это было сложно контролировать под зевания слушателей. Он ерзал в кресле, как маленький ребенок, которого привели смотреть балет в пятилетнем возрасте.
– Давай сбежим? – спросил Патрис одними губами, потому что Олимпиада Борисовна многозначительно кашлянула, когда он сделал попытку подвинуться ко мне.
– Как? – вопросом на вопрос ответила я. – А Вивьен не обидится?
– Когда мы вернемся в Париж, я скажу, что это ты меня подбила, – Патрис беззвучно рассмеялся.
– А ты хитрый, – я ткнула его локтем, и сразу Олимпиада Борисовна ткнула меня пальцем в спину.
– Вы доиграетесь! – прошептала она. – Я вам обещаю! После перерыва сядете в конце зала.
– Pardonnez-moi …
– Ой! Не начинай даже! – ректор махнула рукой, не дав Патрису договорить. – Твое обаяние на меня уже не действует.
Но наконец-то музыкальная пытка прекратилась. Вивьен остановилась, встала, поклонилась и ушла за кулисы.
– А сейчас небольшой перерыв! – На сцену выскочила Маша. – Вам нравится?
Люди в зале слабо зааплодировали, в отличие от Олимпиады Борисовны, которая воодушевилась так сильно, что хлопала Вивьен как рок-музыканту.
– Сбор через пятнадцать минут, – закричала Маша выбегающим из зала людям.
Вы не подумайте, я не злая! Просто настроение было энергичнее, чем звуки арфы. Для нежных мелодий, которые можно играть на этом музыкальном инструменте, нужно более романтичное состояние.
– Егорушка, может, ты подыграешь ей на гитаре? – спросила Леночка, когда мы с одногруппниками встретились в холле.
– Я знаю три аккорда, – заржал Егор. – Но благодаря этому концерту я выспался.
– Много вы понимаете в музыке! – надулась Маша. – Неандертальцы!
– Маха, не дуйся! – Егор постарался сгладить ситуацию. – Просто мы оказались не готовы сегодня к классике. Могла же в нашем чатике написать, что нас ждет.
– А мне нравится, – подал голос Жан.
– Мне тоже! Звучит великолепно! – Амели улыбнулась, держа за руку Мартена.
– Кажется, я больше русский, чем француз, – сказал мне Патрис на русском, чтобы его одногруппники не поняли.
– Если ваш киновечер будет в таком стиле, то, боюсь, первого сентября первокурсников мы не увидим. – В разговор вступил Ваня. – Вы уж там постарайтесь, пожалуйста. Может быть, какой-нибудь боевичок подберете…
– Мы еще не думали, – Патрис ответил за нас.
– Я на вас рассчитываю, – Ваня похлопал Патриса по плечу. И в этот момент я засмотрелась на Патриса. Кажется, это фамильярное движение ему совсем не понравилось. Его скулы напряглись, а брови вздернулись острым углом.
– Как и мы на вас с экскурсией, mon vieux! – Патрис тоже похлопал по плечу Ваню, кажется, даже приложив чуть больше сил, чем нужно было. От этого Ваня смутился и сделал шаг назад, потерев плечо.
А я, как восхищенная первоклашка, смотрела на Патриса. В этой маленькой сценке я увидела его с новой стороны – не только как парня с классным чувством юмора, но и как парня, который может постоять за себя.