– Так, что-то у нас накаляется атмосфера, – я влезла в разговор. – Видите, как классическая музыка легко выводит на эмоции?
Эта маленькая шутка разрядила обстановку, и мы все дружно рассмеялись.
– Может быть, уже пойдем в зал? – спросил Мартен.
– Oui! – ответил Патрис. – Вы идите, а мы вас догоним.
– А что это вы удумали? – Леночка недовольно поставила руки в боки.
– Лена, а ты знаешь поговорку «Le cœur a toujours ses raisons»? У сердца свои причины. – Патрис был все еще на взводе от Вани, поэтому грубовато ответил Лене.
– Такой поговорки я не знаю, – она надула губы и выдала: – Знаю другую. Ты полный дурак! – И развернувшись на каблуках и повиливая бедрами, Лена пошла догонять остальных ребят.
– Ставлю тебе пять баллов за это! – Я посмотрела на Патриса с восхищением. – Она меня уже немного достала.
– Обращайся! Готов отбивать тебя от ее назойливости.
– Так зачем нам надо задержаться?
– Мое предложение сбежать еще в силе! Ты согласна?
Я на мгновение задумалась: что я теряю? НИ-ЧЕ-ГО! На одной чаше весов – скучный музыкальный концерт, а на другой – прогулка с Патрисом. Мне кажется, выбор очевиден.
– Погнали!
– Погнали? Qu’est ce que ça veut dire?
– Это значит, что я согласна! Пойдем.
– Пойдем! А куда?
– Ты меня спрашиваешь? Это ты предложил прогулять концерт.
– Но это твой город, ты его лучше знаешь! Где ты прогуливала школу?
– Я не прогуливала школу, – ответила я и застеснялась, решив, он подумает, что я ботан.
– Вообще никогда? – На лице Патриса читалась недоумение.
– Ну-у-у… Сама – никогда. Только вместе с одноклассниками, когда мы боролись против системы.
– О, а это уже интересно. – Патрис потер ладони. – Вы устраивали бунт?
– Нет, – я засмеялась. – Просто могли, например, прогулять контрольную работу, когда понимали, что на нас слишком давят и этой работой хотят подмять под себя.
– Интересно… Ну, вот сейчас мы тоже планируем пойти против системы. Куда пойдем?
– Ну ты и жук, – меня рассмешило, что Патрис меня заговорил и заставил принять решение. – Пойдем в Парк Горького.
– Это идеальный выбор!
– Тогда пойдем короткой дорогой, по такой жаре проще передвигаться на метро.
Мы зашли в метро, и, как назло, на «Проспекте Вернадского» в поезде был аншлаг – родители с детьми, туристы и те, кто, как и я, остались на лето в Москве. Ехать до «Парка культуры» было минут пятнадцать, и эти минуты я была вдавлена в двери и прижата Патрисом, которого, в свою очередь, прижали огромным оранжевым чемоданом.
– Кажется, это популярное направление, – Патрис попытался перекричать шум метро.
– Ага, – я подняла на него глаза. Патрис был так близко, что у меня перехватывало дыхание. Он смотрел куда-то вперед, мимо стекла, мимо тоннеля, погруженный в свои мысли. А я смотрела на него, нагло разглядывая его губы. Пухлые, темно-розовые и немного сухие. Мое воображение разыгралось, поэтому я положила руку на грудь Патрису, чтобы немного отодвинуть его от себя. И в эту же секунду он опустил взгляд на меня. В его взгляде читался вопрос, заинтересованность и шок. Весь спектр эмоций.
– Тесно, – промямлила я.
– А-а-а… – протянул Патрис. – Сзади давят.
Он сказал это и оперся руками о двери, почти обняв меня. А я так и оставила свою руку на его груди, не в силах убрать ее или подвинуть Патриса.
Время замедлилось, и казалось, что поезд просто стоит на месте, несмотря на то, что люди входили-выходили. Когда мы подъезжали к «Парку культуры», в вагоне осталось мало людей, но мы так и не поменяли позу. Я с огромным трудом перевела взгляд от его губ и остановилась на руках, изучая каждую мышцу и разглядывая канатики синих вен, которые были похожи на реки, нарисованные на карте.
– Мы выходим, – с неохотой сказала я, когда голос объявил: «Парк культуры». И еще с большей неохотой Патрис отлепил руки от стекла, отодвигаясь от меня. Я сделала глубокий вдох, чтобы напоследок почувствовать аромат парфюма Патриса.
Кажется, я сошла с ума.
– Красивое название у этой станции, – Патрис сглотнул, пытаясь привести себя в норму после пятнадцатиминутного путешествия.
– Ты прав… Я как-то не задумывалась даже… – Я поправила платье, потому что было ощущение, что я вся помята. – Действительно, красивое название.
Мы медленно, не разговаривая, пошли в сторону парка. В нашей поездке было что-то такое, чего раньше я не испытывала. Новые эмоции. Я никогда так не рассматривала губы или руки парней. Никогда мне при парне не было так тяжело дышать. Никогда не подкашивались ноги оттого, что парень стоит рядом со мной. Никогда я не вдыхала аромат духов, чтобы запечатлеть запах парня. Может быть, такое я испытала бы, подойди ко мне Бен Барнс. Но не обычный студент! Что со мной творится? Это все из-за того, что мама решила родить меня под знаком Весов! Меня мотает из стороны в сторону, как на качелях. Только сейчас эти качели – эмоциональные. Мне нужно остаться одной и хорошенько подумать о происходящем. Ну почему Алину именно сейчас увезли в отпуск?! Она мне так нужна тут. Я не могу сама принимать решения!
Парк сразу захватил нас в круговорот радостного шума и движения: он был наполнен отдыхающими. Одни катались на велосипедах, кто-то на скейтах, третьи мчались на роликовых коньках. Люди отдыхали на скамейках и полянках. Передвигались с палками для скандинавской ходьбы. Загорали. Смеялись. Наслаждались ярким солнцем, которое грело и дарило ощущение счастья и того, что все возможно. Парк жил своей жизнью – пуская каждое лето в свои владения людей, которые старались успеть насладиться им и солнцем. Потому что к зиме парк становился пустынным и не таким приветливым. Мне очень нравилось наблюдать за людьми. Все такие разные. Но почти все счастливые. Разве в парке может быть по-другому? Мне кажется, что нет. Ты можешь прийти сюда совершенно разбитым и опустошенным, а уйти с принятым решением и полным сил. Парк – это как лес, только в черте города. Место силы и энергии. И пусть я иногда выгляжу странно, но с большим удовольствием гуляю одна. Это помогает структурировать мысли, чтобы принять решение (если, конечно, Алина не помогла мне этого сделать).
Мы шли по парку все еще в неловком молчании. И чтобы как-то сгладить неловкость, я решила предложить перекусить:
– Предлагаю купить кукурузу!
– Я придумал кое-что получше! – Патрис предложил мне сесть на лавочку. – А я сейчас вернусь.
Я ошарашенно осталась сидеть на скамейке, предполагая, что придумал Патрис. А вдруг он просто решил сбежать после того, как я нагло пялилась на него в метро? Черт возьми! Я не только пялилась, но и щупала, можно сказать, положив руку ему на грудь.
– Кажется, это лучше кукурузы? – услышала я голос Патриса, который выглядывал из-за огромного разноцветного облака сахарной ваты. – Букет из сахара!
– Патрис, – я глупо хихикнула. – Зачем так много?
– Я считаю, что ты заслужила букет, пусть он и лишь из сладкой ваты, согласившись прогулять со мной этот нудный концерт. – Патрис протянул мне палочку с угощением.
Вкус и аромат сахарной ваты окунули меня в детство. Папа всегда в парке покупал мне эту сладость, а я сразу на нее набрасывалась и откусывала огромными кусками, пачкая все вокруг: лицо, одежду, папу с мамой и мимо проходящих людей.
– Спасибо! – Я аккуратно отщипнула кусочек ваты, чтобы не испачкаться и не показаться некультурной.
– Эй! – воскликнул Патрис. – Это сладкая вата. Ее нужно кусать! – И с громким смехом он откусил от ваты большой кусок. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Когда с ватой было покончено, Патрис предложил прогуляться по парку, его привлек шум около палаток с игрушками.
– Слушай, раз мы сегодня мистер и миссис Смит, может, постреляем в тире? – спросил Патрис, кивнув на палатку, где маленький мальчик наперевес с ружьем пытался попасть по воздушным шарикам.
Этот день все больше был похож на свидание, и я не знала, как реагировать. Концерт, почти объятия, букет из сладкой ваты, тир… Я нахожусь в романтическом фильме с телеканала «Дисней»? Но… Но это был мой фильм, поэтому, поколебавшись, я ответила:
– Давай! Но стрелять будешь ты.
– Я так и планировал. – Патрис улыбнулся мне своей улыбкой, которой поражал Олимпиаду Борисовну. На меня она все еще не действовала. – Выбирай игрушку.
Я посмотрела на прилавок и ткнула в огромного голубого зайца. Зачем он мне нужен – это хороший вопрос. На самом деле мне просто захотелось вернуть Патриса с небес на землю, потому что складывалось впечатление, что его немного заносит в романтизме.
Выстрел. Выстрел. Мимо. Попал. Выстрел. Выстрел.
– Вот ваш приз, – лениво пережевывая жвачку, сказал сотрудник и протянул нам малюсенькую мягкую игрушку в виде серого ежика.
– Упс! – Патрис посмотрел на приз, на сотрудника, на меня… Мы не выдержали и рассмеялись. Громко и легко. – Из меня так себе мистер Смит получился.
– Это точно! – Я взяла игрушку и аккуратно убрала в сумку. – Все равно приятно. Merci!
– Мне кажется, чтобы мой позор как-то забылся, нам нужно еще немного погулять.
– Думаешь, я смогу забыть такую удачную охоту за игрушкой?
– Ну, я на это надеюсь.
Мы пошли по набережной вниз, в сторону Воробьевых гор. По реке медленно проплывали теплоходы с радостно машущими руками пассажирами. Никогда не понимала, зачем люди это делают, но в этом что-то было. Какая-то связь между водой и сушей. А может, просто старая традиция, значение которой все забыли.
День плавно перетекал в вечер. Жара спадала, а людей в парке становилось все больше. Громкая музыка снова привлекла Патриса, и он попросил подойти посмотреть, в честь чего играет музыка и почему столпился народ.
Ответ был прост – люди собрались потанцевать на набережной.
– Мы обязаны потанцевать! – Патрис взял меня за руку.
– Нет-нет-нет, – я сжалась, словно котенок. – Я не могу.