ахотелось почитать Notre-Dame de Paris.
– В школе мы много классики читали, но почему-то больше всего меня зацепила повесть Тургенева «Первая любовь». Она такая… разбивающая сердце. Слышал о ней?
Патрис внимательно на меня посмотрел, немного прищурив глаза.
– О Тургеневе я много слышал и читал роман «Отцы и дети». Обещаю, прочитаю и «Первую любовь». Окей, пойдем дальше, а то ты стала грустной от моих вопросов. – Патрис потянул меня за руку, а я снова почувствовала, будто меня легонько ударило током.
Красная площадь вызвала у Патриса бурю эмоций. Он фотографировал все вокруг: здания, людей, брусчатку. Как ребенок, бегал от одной точки к другой. И мне с большим трудом удалось уговорить его не фотографироваться с человеком в образе Ленина. А потом еще с бóльшим трудом – отказаться от посещения мавзолея. Не знаю почему, но мне было немного страшно туда идти.
После часа осмотра ВСЕГО мы наконец-то купили бургеры, картошку фри и колу. Уютно расположившись на газоне в Александровском саду, я с блаженством вытянула ноги.
– Ты слишком активный! – я перешла на русский язык.
– Прости, это моя проблема во всех путешествиях – я на все смотрю через фотографии. Мне нравится ловить моменты. Так я лучше погружаюсь в окружающее пространство.
– А я наоборот редко фотографирую, все стараюсь «запомнить глазами». Покажешь потом фотки? Хочу посмотреть, как ты видишь Москву.
– Хорошо, – Патрис немного смутился. – Давай устроим это после вечернего приема?
– Вечернего приема? Ты имеешь в виду ужин? У тебя опять включился дед, – я засмеялась оттого, что Патрис немного покраснел.
– Кажется, ты была неправа, твой французский сильнее моего русского. Я говорю как дед, а ты – как писательница.
– Но тоже немолодая?
– Да, которая немного младше деда, – Патрис кинул в меня палочкой картошки.
И в этом жесте была такая простота и легкость, что я опять засмеялась, хотя ненавижу, когда играют с едой. Это все воспитание Ба. Когда мы с Алиной пытались поиграть во время обеда, например, кидая друг другу в рот ягоды, то молниеносно получали полотенцем по рукам. «Еще один бросок, и я сама вас кину через забор», – после такого предупреждения желание играть с едой пропадало надолго. А Патрис сделал это так беззаботно. Только Марлону Брандо было позволено играть с едой. Ба Патриса, конечно, переучит. И прочитает лекцию о взрослении. «Взросление – это долгий процесс. Он вообще может быть бесконечным. Но это не значит, что можно себя вести как папуасы». А я, как и положено Катастрофе, перевернула на себя кетчуп. Соус маленькими красными капельками растекался по топу, но я решила не обращать внимание на это. Кажется, я становлюсь дурочкой.
Глава 5Разговор на балконе, изменивший меня. Пусть до сих пор я считаю его придурком…
Мама для ужина расстаралась. Давно не видела ее такой вдохновленной на готовку.
– Сегодня у нас будет русский ужин, – предупредила мама. А русский ужин в ее понимании – это вареная картошка с зеленью, селедка с луком и винегрет. А к чаю она испекла морковный торт.
Не знаю, понравилось Патрису или нет, но он уплетал, как говорят, за обе щеки. Мама смотрела на него с нежностью (приятно, когда твои кулинарные способности оценивают), а папа – с уважением (неужели он смог так быстро принять то, что в квартире с нами живет парень?). Правда, не обошлось без вечного папиного сарказма. Он прошептал маме:
– Ест как настоящий мужик! Но не в коня корм! – Папе Патрис казался уж слишком худым. – Похож на это… как его? Насекомое… Во! Палочник!
– Па-а-ап… – Я пнула его под столом. – Прекращай.
Это еще папа не заметил, что Патрис брал его кружку. Получается, я предотвратила убийство французского туриста, успев поставить утром кружку на ее законное место. Даже представляю заголовки в новостях: «Московская семья жестоко расправилась с туристом из Франции», «Автор детективов запутался в своих фантазиях и убил студента», «Француз умер из-за русской кружки».
Но, к счастью, Патрис не расслышал папиных слов или сделал вид, что их не слышит. Поэтому считаю, что второй наш ужин прошел замечательно. Как и весь день. Родители ушли в гостиную смотреть телевизор, а мы с Патрисом разошлись по своим комнатам.
Завалившись на кровать, первым делом я проверила телефон. Ноль сообщений от Алины. Обидно. Но понимаю, что в Греции ей может быть совсем не до меня. Ладно, зато вместо пустой болтовни, почитаю. Не могу читать в тишине, поэтому я негромко включила Coldplay и открыла «Мост в Терабитию».
Я не знаю точно, кем стану в будущем, но знаю, что одной жизни мне мало. А книги помогают окунуться в другие миры, примерить на себя разные образы. С книгами я могу быть путешественницей во времени, стать дамой из пятидесятых, охотницей на вампиров, расследовать преступления вместе с Шерлоком Холмсом, быть главой мафии или фигуристкой, примерить роль Беллы и встречаться с Эдвардом, победить в голодных играх, побродить по туманному Реннвинду. Я могу на несколько часов быть кем-то другим. Забыть об учебе, вопросах и проблемах. Иногда же такое точно необходимо – побыть не собой.
Тук-тук-тук. Сквозь песню Let Somebody Go прозвучал тихий стук, который выдернул меня в реальность. Тук-тук-тук. За балконной дверью стоял улыбающийся Патрис, прижимавший палец к губам. Что он хочет? Папа же запретил ему ходить на мою часть балкона. И главное, надеюсь, он не помял цветы, пока перебирался на мою часть!
– Ты чего? – прошептала я, открыв дверь.
– Ты просила показать тебе фотографии. Я обработал несколько… И если честно, то немного скучать мне приходится одному.
Я решила его не поправлять, а просто вышла на балкон.
– Вот, – Патрис протянул мне телефон и повторил: – Там несколько фотографий. Посмотри последние.
Фотографии получились действительно классными. Их можно смело отправлять в издательство, чтобы напечатали в гиде по Москве. Фото были четкими, атмосферными и небанальными. Город на кадрах получился современным и стильным.
– Ой, – я вскрикнула, когда увидела фотографию, где я сижу на полянке и ем картошку. Как он успел незаметно меня сфотографировать, я не знаю. Видимо, едой была увлечена больше. – Я не видела, что ты меня фотографируешь.
– Я сделал пару кадров, – Патрис засмущался и попытался забрать телефон.
– Стой! Есть еще фото? – Я отдернула руку. – Можно посмотреть?
Патрис покраснел и отвел взгляд.
– Есть. Можешь полистать.
Я начала листать фото в галерее и покраснела уже сама. Моих фотографий было больше, чем Москвы. Случайные кадры и естественный свет сделали свое дело – на всех фотографиях я выглядела хрупкой, ранимой, задумчивой и немного печальной. Но я точно не чувствовала себя такой, я просто ждала, когда Патрис пофотографирует город. Неужели я произвожу такое впечатление?
Больше всех фотографий мне понравилась та, где я стою у колонны Большого театра. Ветер играет с моими волосами, а я смотрю вдаль. Если бы это была не я, то непременно задалась бы вопросом: «О чем думает эта девушка?» Весь кадр был таким натуральным. Словно жизнь поставили на паузу. Все замерло, кроме ветра, который радовался лету и играл с прохожими.
– Я не думала, что ты так круто фотографируешь. Это здорово, – прохрипела я, почти потеряв голос от волнения.
– Спасибо, – лицо Патриса возвращалось к естественному цвету. – Ты, конечно, подумаешь, что я сумасшедший, раз так много тебя фотографировал, просто мне показалось, Москва будет смотреться интереснее вместе с тобой.
А я не понимала, что думать. Странно ли то, что он так много меня фотографировал? ДА. Испугало ли меня это? ДА. Понравилось ли мне это? ДА. Но мне хотелось знать, почему я его вдохновила.
– Можешь скинуть мне фотки?
– Да, конечно, – Патрис заметно нервничал, отправляя мне фотографии.
Мы замолчали и просто смотрели в открытое окно. Вечер был теплым. Шум на улице постепенно стихал. А в нашем молчании было больше слов, чем в самом оживленном разговоре. Согласитесь, иногда так приятно помолчать с хорошим человеком.
К чтению я не смогла вернуться, а просто пересматривала свои новые фотографии и, не сдержавшись, запостила в сети с подписью «Первый взгляд на мои “французские” каникулы». Ну все, жду комментарии от одногруппников. И первой, конечно же, среагировала Леночка: «Да, наши “французские” каникулы начались! Может, соберемся все вместе?»
Наши? Нет, дорогуша, они мои, а не «наши». И Патриса я тебе точно не хочу показывать. Почему-то мне стало неприятно от мысли, что Лена будет флиртовать с ним. А она будет. Я не претендую на Патриса, он же придурок, но все-таки он мой придурок. На целый месяц. А конкурировать с Леной мне точно не хочется.
Но написать это я ей не могла, поэтому пришлось соврать: «Конечно! Будет супер».
Супер с ними точно не будет. И мне нестерпимо захотелось уже уехать на дачу, чтобы никто не мог покуситься на мои каникулы.
Вот почему? Почему я показал ей все фото в галерее? Мог же оставить в папке только фото города? Опять захотелось ее чем-то очаровать? Стихи, оладьи, фото… Что дальше? Я могу себя как-то держать в руках? Какой же бред.
Но мысли о Тае меня не покидали. Эта мелкая и вредная девчонка чем-то меня зацепила. Своим смехом или тем, как она мило морщит свой маленький носик? Или тем, что она умная и самодостаточная? И почему так быстро? Наверное, это стресс… Точно, стресс. В других обстоятельствах я бы прошел мимо нее и не обратил внимания. Хоть она и симпатичная. Взгляд бы точно задержал. Черт! Кажется, я совсем запутался. Все слишком похоже на глупое кино от Нетфликса, которое сняли специально для подростков. Точно, словно я попал в «Статистическую вероятность любви с первого взгляда». Конечно, поместите двух молодых людей в одно пространство, и они обязательно влюбятся. Несусветная глупость. Любви с первого взгляда не существует. Ну, или точно со мной не произойдет. Это просто стресс, повторюсь. Стресс. И ничего больше.