— Сколько у вас семей? — прервал её сетования Дон, приступив к допросу.
— Пять, — выдохнула шпионка.
— Это сколько же всего щупов? — слегка удивился Фуф.
Они с ребятами, естественно, прикидывали масштабы будущей зачистки. Но предполагали, что базу захватили пара-тройка семей, где и размножались в безопасности в своё удовольствие. А тут целых пять. Однако.
— Двенадцать, — оглушила всех девчонка мизерностью катастрофы.
— Сколько взрослых? — прокаркал Гнер.
Его эти уси-пуси вокруг несчастной засланки не щекотали. Перед ним был враг, кем бы он там не прикидывался.
— Два матриарха и ещё восемь.
— Что за матриархи? — живо заинтересовалась Даслана.
— Бабушка Драгомия из рода Драгов, — глаза на каменном лице девчонки потеплели. — Гордасия из рода Гордов, — в голосе промелькнуло ледяное отчуждение.
— Дон, не хочешь пояснить, что там у неё в голове? — бесстрастно уточнил Гнер.
— Одну из старух девочка ненавидит и страшно боится, — ответила Лэйра.
– Она послала к нам эту бедолажку, — встряла с соболезнованиями Лэти.
— А вторую любит, — продолжила Лэйра. — Та защищает её и других обиженных.
— У них ещё и обиженные имеются, — насмешливо прокомментировал Гоб.
— Так целых двенадцать баб-отшельниц, — иронично напомнил Фуф, возлежа на диване в позе гуляки-гусара. — Они и втроём-то ужиться не могут.
От затрещины супруги он привычно увернулся и вежливо уточнил:
— О вас разговора не было. Вы под надзором уважаемого Вуга. Станете кочевряжится, он вам мигом хвосты подпалит. Неделю будете ходить враскоряку и дуть на задницу.
— Трепло, — улыбнулась Паксая и с удовольствием залезла в объятья любимого мужа.
— Кто инициировал уничтожение людей в Черногорье? — наклонившись к шпионке, продолжил Гнер.
— Гордасия, — отчётливо передёрнуло девчонку.
— Драгомия с ней заодно?
— Бабушка Драгомия добрая. Не хочет никому вредить.
— Почему не препятствует?
— Не знаю, — глубоко в замороженном сознании искренно удивилась девчонка.
— Невелика загадка, — со вздохом констатировала Даслана. — Мудрая женщина. Не хочет войны внутри их маленькой общины.
— Видимо, эта старая стерва Гордасия не самый слабый из щупов, — добавила Лэйра. — Иначе добрая бабушка давно бы ей укоротила инициативу.
— А из какой семьи она сама? — задал Гоб резонный вопрос, кивнув на шпионку.
— У меня нет семьи, — равнодушным голосом поведала девчонка.
— Почему? — брякнула Лэти и тут же смутилась своей бестактности.
— Маму убил барр из Умты. Давно. Я была маленькой. Меня спасла Драгойна.
— Из рода бабушки Драгомии? — уточнил Фуф.
Хотя все и без того поняли. Традиция использовать во всех именах рода какое-то одно сочетание звуков царила на обоих материках. Не повсеместно, но упорно с самой седой старины.
— Её дочь.
— Что же она не поможет матери унять полоумную старуху? — задал Гоб ещё один резонный вопрос.
— Её убили, — последовал неприятный для щупов ответ. — Сожгли, как ведьму.
— Сколько щупов в роду Драгов? — попробовал упорядочить ход допроса молчавший до сих пор дед.
Он перехватил объект у бестолкового стабилизатора, впускающего в процесс всех без разбора, и взялся шаманить сам. В результате из куклы в кресле, наконец-то, полился связный рассказ:
— У бабушки Драгомии дочь Драяна. Младшая. Она уже старая — ей восемьдесят лет.
— А самой-то бабушке сколько? — невольно встрял Фуф.
— Сто тридцать два, — ответила девчонка, а дед продемонстрировал всем кулак, чтобы не вздумали высказываться поперёк допроса. — Ещё у неё внучка Драгнушка. Ей восемь. Это всё.
— Значит, правнучка, а мать тоже убили, — пробормотал дед и погладил девчонку по голове.
— Гордасии сто двадцать два года, — затянула та нудить родословную обитателей базы. — При ней старшая дочь Гордилена. Ей восемьдесят четыре. Младшую дочь убили. А её дочь зовут Горди. Ей почти тридцать. Властирии из рода Власто семьдесят шесть. Её привели из Варсии, что на востоке за Рунией. Старшую дочь Властирии убили. И её сестру с дочкой. Младшей дочери Властирии Власте восемнадцать. Она хорошая, но злая, — позволил себе вольное отступление девчонка.
— Убили, убили, убили, — зло пробубнила Паксая и заполучила под нос дедов кулак.
— Крислин пришла из Сверда. Она из рода Крисов. Она уже взрослая: ей тридцать лет. Баира пришла к нам три года назад. Она айтанка из степи. Тоже взрослая: ей тридцать два. Бабушка Драгомия говорит, что её принесло с младенцем на руках и сотнями жизней за спиной. Её сестра Атани тогда тока-тока родилась. А их маму убили. Больше у нас никого нет.
— А как тебя зовут? — Лэти первой пришло в голову поинтересоваться самой примитивной штукой.
— Ладея. Мне шестнадцать лет.
— Так, — крякнул дед и усыпил девчонку: — Вот тебе Гнер разведданные о противнике. Мало того, что разномастный, так ещё каждый со своей историей. И доброго в тех историях с комариный хобот.
— Две старухи, из которых песок сыплется, — принялась перечислять Лэйра. — Три пожилых дамы, пять девиц. Эта, судя по описанию, самая младшая. А самой старшей тридцать два. Ещё две малявки: восемь и четыре. С кого начнём убивать? — издевательски осведомилась она у Гнера.
— Гордасию точно, — невозмутимо ответил тот.
— Согласен, — сухо поддержал его КУС. — Ей в системе не место. Если щуп свихнулся, назад дороги нет.
— А добрая бабушка вполне сможет стать нашим другом! — с вызовом провозгласила Лэти, грозно зыркая на Гнера.
Дед обозрел застывшую в кресле девчонку и заявил:
— На стороне Гордасии три стервы. Такие же сбрендившие, как старуха. И настроены весьма решительно.
— Не допустить нас в Утробу на жительство, — кивнул Гнер КУСУ, вытащившему из головы девчонки полезную инфу.
— Они её давно обживают, и я их понимаю, — проявил секундное великодушие дед. — Нам вон тоже приглянулось это местечко.
— Значит, оно станет нашим, — недобро пообещал Гоб. — А что с этими? — кивнул он на девчонку. — Тоже настроены нас прикончить?
— Лэйра, что скажешь? — поинтересовался КУС мнением другого специалиста по взлому мозгов.
— Если я правильно поняла, — нахмурилась та, — молодое поколение ведьминого семейства не желает нам зла. Не рискну утверждать, будто мы им симпатичны. Но войны они не желают совершенно точно. И категорически не согласны с Гордасией. Противоречат открыто. Но устраивать междоусобицу не осмеливаются.
— Значит, старуха сильней их всех? — что-то там пыталась соображать про себя Паксая. — Вряд ли все девицы прогнулись под неё из почтения к старшим? Сомневаюсь, что у щупов это имеет такое же значение, как у приличных людей.
— Не имеет, — безо всякого стыда подтвердила Даслана. — Когда знаешь, как к тебе на самом деле относятся, традиции и слова теряют свой вес. И чем больше зазор между чувствами и поступками, тем быстрей стираются любые границы любых связей. Даже семейных. Но у нас иное дело. У нас система. В моих глазах вы неподсудны и незаменимы. Вы — самое большое моё достояние. А потому для всего остального мира неприкосновенны.
— Как бы мы не выкаблучивались? — подколол её Фуф.
— Что бы вы ни натворили.
— С этим разобрались, — холодно прогавкал долдонище Аэгл, испоганив душевность момента. — Карта этого района и места дислокации базы есть. Дон, ты принял решение?
Манипулятор нехотя вылез из полудрёмы и буркнул:
— Ага.
— Какое?
— Я иду обратно в ванну, — подпустил Дон капельку яду. — Никогда ещё после ванны не был таким грязным и покалеченным. Девкам идти готовить обед. Армам в задницу. Тарьясу я не указ: он сам с головой и опять где-то что-то чинит. КУСу закодировать нестабильного щупа на возвращение. Дед, пусть она очнётся сразу на границе нашей базы. А то ещё сожрут, пока пребывает в прострации. Паксая, ты собери ей в дорогу чего-нибудь. Голодная же, как бобик. Руф, накорми Дружка.
— Так он же смылся, — удивился приказу пацан.
— Он уже вернулся.
— Я тоже! — завопила, как резаная, Граничка и поскакала к воротам, вереща: — Я сама накормлю! Дружок пришёл! Дружок! Дружок!
Руф демонстративно всплеснул руками и многозначительно уставился на КУСа. Дед недовольно насупился и пресёк его попытку поактёрствовать в кругу профессиональных дешифровщиков эмоций:
— Ничего, не помрёшь. Не такая уж она и баловница. Ещё и посерьёзней тебя будет. Пошёл на службу! И чтобы у меня без выкрутасов! Следить за ней, как за собственной заначкой.
Присматривать за малявкой Руфу вовсе не в лом. Он её любит и жалеет, как сирота сироту. Но «системник» доложил, что вокруг дома отирается Рамаз, значит, мальчишки задумали чуток прошвырнуться. И тут им соплячка в тягость.
— Тащи-ка их с Дружком сюда, — смилостивилась над приговорённым добросердечная Дайна. — Я присмотрю.
Руф одарил её влюблённым взглядом — а стабилизатора ехидным — и унёсся побороться за свободу. Если учитывать, что залогом его свободы станут маленький щупёныш и громадный пёс — каждый себе на уме — борьба предстоит нешуточная.
— Вопросы есть? — устало осведомился Дон, поднимаясь с дивана.
Всё решено, все приказы розданы, так чего же рассиживаться? Разведывательный рейд диких щупов на территорию противника провалился. А не хрен детей посылать! Раз уж так зудит, отправляйтесь сами, старые грымзы.
— Будем с ними по-хорошему? — проворковала Лэйра, наблюдая, как Гнер взваливает на себя спящую девчонку. — Или хорошо будет только нам?
— Двенадцать минус три, — уныло проскулил Дон. — Будет девять. Да плюс четыре своих. Чёртова дюжина гадюк на мою шею. И это я ещё не грешил по-настоящему. Только планировал, когда сбагрю вас с рук. А теперь женюсь, так что вовсе не до разврата.
— Любовь долготерпима, — нравоучительно подняла палец Лэйра. — Она не раздражается и не ищет своего.
— Что за бред? — ощутил подвох Дон.
— Послание святого Павла к коринфянам, — нарочито и громогласно вздохнула просвещённая, откуда не надо, подруга. — Ты неуч, бестолочь и эгоист.