МАРГО. Саша, не здесь!
МЕЗГИРЬ. Да, извини.
МАРГО. Теперь обо мне.
НИНА. Экстремистка.
МАРГО. Так считаешь? Ладно. В самом деле, что размазывать? Экстремистка, пусть. Остальное коротко: закончила музыкальное училище, работаю в детском саду.
МИХАЕВА. Серьезно? Кто это вас допустил?
МАРГО. Но вас же кто-то к школе допустил, чем я хуже?
МАТВЕЙ. Если ты еще слово против моей матери…
КУЛИЧЕНКО. Успокоились! Кто остался не познакомленный? (Снежане). Вас как зовут?
НАТАЛЬЯ. Ты проститутку по имени хочешь называть?
СНЕЖАНА. Даже у собачки кличка есть. А имя у меня красивое — как Снегурочка. Снежана меня зовут.
МАТВЕЙ. Как раз кличка. Проститутки своими именами не называются.
НИНА. А ты откуда знаешь?
МАТВЕЙ. Нинчик, я обижусь. В Интернете читал! Я вообще много чего знаю, но это не значит, что я этим занимаюсь!
КУЛИЧЕНКО (указывая на Игоря). А как молодого человека зовут?
Марго расклеивает ему рот.
ИГОРЬ. Это неважно.
МАРГО. У тебя что, секретное имя? Ты такой смелый, особенно когда с дубинкой, а назваться боишься. Дело твое. (Подносит скотч к его лицу).
ИГОРЬ. Ну, Игорь. Предупреждаю, если ты сейчас…
МАРГО (возвращает скотч не прежнее место) Нет, молча ты лучше.
КУЛИЧЕНКО. Ну вот. Про дедушку мы уже знаем — бывший передовик, герой труда и брат великого писателя — краеведа Караморчука. Или еще что-то добавите, Владимир Иванович?
МАРГО. Похоже, он заснул.
КУЛИЧЕНКО. В таком случае — с прошедшим годом вас! Пусть он не во всем был идеален, даже наоборот, у меня даже аппендикс вырезали не совсем удачно, но обошлось… Но тем не менее. Я считаю, что он был нормальным. И это главное. Это вообще главное в жизни — чтобы все жили нормально. Вот нам кажется: то не так, это не так. Но представьте, что на нас упала ядерная бомба. (Наталье). Не перебивай! Я теоретически. Мы остались живы, но — еды мало, мы все больные… И мы сразу же будем вспоминать эту нашу обычную заурядную жизнь, как великое счастье, а это вот заурядную водку — как божественный эликсир…
НАТАЛЬЯ. Она и так для тебя…
КУЛИЧЕНКО. Я просил! (Лирично). Знаете, я в детстве был большой фантазер. Иногда придумывал, что я попал на необитаемый остров. Прихожу домой, дома бабушка была еще живая, еды полно, а я придумываю, что у меня остался один ломоть хлеба. И я ходил вокруг него, терпел, а потом резал маленькими кусочками… И испытывал величайшее наслаждение от каждого кусочка. А потом наливал полстакана воды, будто у меня больше нет, и по глоточку пил… (Задумывается, встряхивает головой). За наше нынешнее счастье! Выпьем!
Все выпивают. Марго отдирает у Игоря скотч, вливает ему в рот рюмку водки (тот не противится), сует ложку салата и опять заклеивает рот.
МАРГО. С Новым годом, Игорек!
КУЛИЧЕНКО. Владимир Иванович, а вы? Коньячку рюмочку вам бы как раз не помешало. (Идет к нему с рюмкой, трогает за плечо).
Караморчук валится набок. Куличенко свободной рукой щупает ему пульс на запястье; выпивает коньяк; ощупывает шею.
НАТАЛЬЯ. Что?
КУЛИЧЕНКО. Похоже… Он умер…
Второе действие
Те же, там же, в ту же минуту. Куличенко отходит к столу, наливает себе рюмку, пьет.
СНЕЖАНА. Старик не вынес собственных светлых воспоминаний.
НАТАЛЬЯ. Потрясающий цинизм!
СНЕЖАНА. А что я сказала?
МИХАЕВА (встает). Спасибо за угощение. Матвей, нам пора!
КУЛИЧЕНКО. А чего вы, Алевтина…
МИХАЕВА. Сергеевна — пора бы запомнить, Владислав Дмитриевич! И учтите — нас с сыном тут не было, это ваши дела, что у вас тут люди умирают! А то знаю я — завтра по всем газетам распишут, эта вот (указывает на Марго) лысая насвистит в Интернете, что старика задавили во время их мирной демонстрации, меня приплетет, а мне еще в школе до пенсии работать, у меня репутация! У нас тот еще змеючник, все только и ждут, на чем кого подловить! Матвей!
МАТВЕЙ. В самом деле… Положено «скорую помощь» вызывать в таких случаях, следователей… Приедут, а мы тут… А у меня сейчас такой период — лучше не светиться.
Нина, закрыв лицо руками, встает и идет в свою комнату. Матвей, постояв, идет за ней.
МИХАЕВА. Матвей! Я кому сказала?
МАТВЕЙ. Да постой ты! (Входит в комнату Нины: на этот раз она не заперла дверь).
Игорь мычит, мотает головой.
МАРГО. Сказать что-то хочешь? Учти, закричишь, позовешь своих — получишь заряд. Сразу же.
Игорь мотает головой: «Нет». Марго отклеивает скотч.
ИГОРЬ. Я вот чего. Если сейчас меня развяжете и отпустите, вам ничего не будет. Или все пойдете соучастниками и свидетелями.
МАРГО. Я думала, что умное скажешь. Отпусти тебя, ты через минуту с командой прибежишь. (Собирается вернуть скотч на место).
МЕЗГИРЬ. Постой. Редкий случай поговорить с «космонавтом» не когда он тебя лупит по голове, а в спокойной обстановке.
МИХАЕВА. Обстановка спокойная, да.
НАТАЛЬЯ (Куличенко, негромко). Стащи его с дивана, пусть на полу лежит. А то диван выкинуть придется, а он, ты помнишь, сколько стоит.
КУЛИЧЕНКО. Сама стаскивай.
Наталья, помедлив, берет кухонное полотенце, обматывает им руки, подходит к старику и стаскивает его на пол. Потом берет его пальто, накрывает им тело.
Затемнение в гостиной. Освещается комната Нины.
МАТВЕЙ. Нин, ты чего? Весь вечер сегодня обижаешься.
НИНА. Ты не понял, что произошло? У нас сегодня типа помолвки, ведь так?
МАТВЕЙ. Ну, я бы не называл… Ну, пусть так.
НИНА. Труп на помолвке — ты представляешь, какая это примета?
МАТВЕЙ. Фигня. Я в приметы не верю.
НИНА. Ты правда хотел уйти сейчас с матерью?
МАТВЕЙ. Я здесь вообще-то, никуда не ушел.
НИНА. Матвей… Я давно хотела поговорить серьезно. Ты все отделываешься, а я хочу знать. Какие у тебя планы? Ты собираешься со мной строить серьезные отношения? Вплоть до женитьбы, извини, что прямо спрашиваю?
МАТВЕЙ. Собираюсь.
НИНА. Тогда пообещай. Во имя будущих детей и во имя меня. Пообещай, что ты больше никогда не будешь иметь дело с проститутками.
МАТВЕЙ. Клянусь. Никогда больше… А чего это ты меня подлавливаешь? Я вообще никогда я с ними дела не имел! Без всяких больше! Я же сказал уже: впервые ее вижу!
НИНА. Все ясно.
МАТВЕЙ. Что ясно? Нина? Нинчик!
В гостиной.
МЕЗГИРЬ. Скажи, Игорь, вот ты молодой человек…
ИГОРЬ. У меня дома жена и сын. Я и так задержался, они беспокоятся. Разойдемся — всем лучше будет.
МАРГО. На жалость давит. У меня дома двое, между прочим.
МИХАЕВА. Так и сидела бы с ними, а не бегала, как жучка подворотная!
НАТАЛЬЯ. Вот именно!
МАРГО. Не ваше дело, с ними мать сидит!
МЕЗГИРЬ (раздраженно). Мне можно слово вставить? Так вот, молодой человек, мне всегда был интересен один вопрос. Вот ты поступал на эту службу, так? Деньги небольшие, разве что одежда казенная, ну, еще какие-то доходы, неважно. Не об этом сейчас. Ты, когда поступал, Игорек, ты знал, что тебе придется бить людей по голове дубинкой? Знал или нет?
ИГОРЬ. Я по голове не бью. И другие, кстати, тоже. У нас инструкция: по жизненно важным органам не бить.
МЕЗГИРЬ. Да ладно врать-то! Сзади меня по затылку не ты лупил?
ИГОРЬ. Это случайно, в толпе мало ли… Рука сорвалась.
МЕЗГИРЬ. Рука у него сорвалась! Вот я и спрашиваю: знал ты или нет, что тебе придется — по прямому долгу службы! — бить людей?
ИГОРЬ. Я не по этой причине. Работы нет в городе…
МЕЗГИРЬ. Да или нет? Знал, что будешь бить людей? Или не знал? Да или нет?
ИГОРЬ. Ну… Нет, порядок наводить надо как-то…
МЕЗГИРЬ. Я тебя спрашиваю: ты знал, что будешь бить людей?
ИГОРЬ. Ну, знал. Вы чего хотите, я не пойму?
МЕЗГИРЬ. Уже ничего. Я все понял, Игорек. Все вы, кто идет на эту службу, знаете, что вы будете бить людей. Вы об этом знаете. Но все равно идете. И я тебе даже объясню, чем вы себя успокаиваете. Вы заранее не считаете нас за людей. Вы бьете нас с теми же эмоциями, с какими бьют бешеных собак. Ты хоть понимаешь, что вы все — психически больные? Потому что нормальный человек не пойдет служить туда, где ему предлагают унижать и уничтожать других!
КУЛИЧЕНКО. Понимаю вашу логику. Но кто будет служить тогда?
МЕЗГИРЬ. Они и будут. Люди, сделавшие свой выбор.
СНЕЖАНА. Выроб.
МИХАЕВА. Ты что все время слова коверкаешь? Думаешь, смешно?
СНЕЖАНА. Интересно. Слова сразу другие становятся. Жизнь — зижнь. Сразу как-то правдивей! Говорят: (торжественно) жизнь! А на самом деле (кисло) — зижнь. Зеленая, как понос. Или: не смерть, а сремть! Наоборот, сразу веселее.
НАТАЛЬЯ. Так. Помолчали все, пожалуйста!
Комната Нины.
МАТВЕЙ. Нинчик. Ты вот на меня наехала… Испортила момент…
НИНА. Какой еще момент?
МАТВЕЙ. Я собирался… В общем, я делаю тебе предложение. Нина, выходи за меня замуж. (Встает перед ней на колени).
НИНА. Да ну тебя.
МАТВЕЙ. Я серьезно! Нина! Я не могу без тебя жить! (Быстро идет к двери, закрывает ее на задвижку, возвращается, обнимает Нину, целует). Ты лучшая девушка на свете. Я тебя обожаю. Я умираю. Нинчик…
Она уступает, Матвей начинает расстегивать ее одежду, валит на постель. Они лихорадочно раздеваются, путаясь в одеяле.
Гостиная.
НАТАЛЬЯ. Короче, так. (Игорю). Молодой человек, я порядки знаю, сама работаю в определенных структурах. Если узнают, что во время вашей акции человек умер, вас по головке не погладят. Ведь это вы его фактически загнали и довели до сердечного приступа.
ИГОРЬ. Да я…
НАТАЛЬЯ. Помолчите пока! (