«Здесь, в крохотной комнате, размером не больше каюты на старом речном пароходе, Владимир Ильич Ленин редактировал в 1902 – 1903 годах большевистскую «Искру». Семнадцать номеров вышли именно здесь.
– Вы должны это знать: из семнадцати номеров шестнадцать набрали еврейские наборщики, – говорит Эндрью Ротштейн и внимательно насмотрит, какое впечатление произведут на меня его слова.
Думаю о том, как бесхозяйственна у нас, евреев, историческая наука.
Узнаю, что соратники Ленина печатали некоторые свои статьи в Еврейском «Векере» («Будильнике») и что сам Владимир Ильич – его конспиративное имя здесь было Якоб Рихтер – в 1903 году выступил с речью о Парижской коммуне на собрании еврейских рабочих в «Рабочем союзе».
«Подсчитано, что десять миллионов евреев, уцелевших после Второй мировой войны, превратились в четырнадцать миллионов тридцать восемь тысяч на сегодняшний день», (через 23 года после окончания войны?! Или рождаемость у них была, как у таджиков, или с цифрами о холокосте что-то напутали… – Ст. К.).
* * *
Конечно же не только идеологические вожди еврейства, но и широкие круги еврейской интеллигенции и в Советском Союзе и в Америке не могли не знать о политическом доносе Вергелиса на еврейских писателей в 1949 году. Но почему же тогда через 20 лет после выхода книги «16 стран включая Монако» никто его не упрекнул в ренегатстве и фарисействе, а во время перестройки и гласности никто (как и в случае с Симоновым) не вспомнил его погромной антисемитской декларации? Предполагаю, что здесь все дело в одной уникальной особенности еврейского менталитета. Евреи могут простить ради тактических соображений своим соплеменникам все – политические наветы, антисемитские выпады, объединение с властью во время «борьбы с космополитизмом». Все кроме одного. Они не прощают соплеменникам, когда те покушаются на «святая святых» еврейской истории – на сакральную сущность еврейства, на ветхозаветную или талмудическую сущность еврейского бытия. Простить Симонова, Вергелиса, Паперного, Эльсберга, Дымщица и других евреев, стоявших во время борьбы с космополитизмом в одном ряду с Софроновым и Грибачевым, еврейству не представляло никаких сложностей. Забыли, как по приказу свыше, – и все. Но простить предателей веры вроде еврея выкреста Якова Брафмана, написавшего в XIX веке «Книгу Кагала» – о темных сакральных тайнах еврейства – этого евреи ни забыть, ни простить не могут вот уже полтора века. Недавно в России вышла книга американского (бывшего советского) журналиста Семена Резника, «Вместе или врозь?». Заметки на полях книги А. И. Солженицына, в которой автор пишет о Брафмане и ему подобным, как о предателях еврейства, которым никогда и ни за что не может быть никакого прощенья:
«Крещения по конъюнктурным соображениям вряд ли можно было считать морально безупречным поступком; тем не менее таких выкрестов не следует ставить на одну доску с выкрестами другого ряда – теми, кто порвав с еврейством, превращался в злобных юдофобов, снабжавших врагов породившего их народа клеветническими «знаниями» о еврейской жизни, религии, Талмуде и т. п.». Вот так-то. У них даже выкресты свои, особенные.
II. Из архива А. В. Софронова8.V.48.
На бланке журнала «Знамя»
Москва.
Ан. Софронову
Дорогой Анатолий Владимирович!
Привет! – С днем Победы… (В этот день я из Берлина прилетел в Москву.) Начинаю от маеты последнего десятилетия – приходить в некую норму… Читаю и думаю только об искусстве. Никуда не лечу; никого не бомблю; не срываюсь ночью с койки…
– Вчера был у меня А. Фадеев… – Бодрый, оживший от перегрузок, с рядом новых планов, живых мыслей… Чудесно поговорили… – Литература идет впереди всех отрядов худож. фронта страны – и это мы можем скромно констатировать – и усилить свою работу… – Мы много должны сделать…
– Читали ли № 5 «Знамени»?.. – Готовим интересные № 6-й и № 7-й… При личной встрече расскажу ряд интересных, нужных вещей… – (Что-то я от воздуха и устремленных раздумий очень взбодрился…) Прошу Вас помочь нашим знаменцам: старейшим, работающим десятки лет, но которых не коснулось повышение зарплаты… – Я прошу 3 бесплатных путевки больным моим работникам – зав. редакцией Л. Коган; зав. отд. очерка Ц. Дмитриевой и лит. секретарю «Знамени» Ф. Левиной… – (Это реальные работяги и святые люди: сидят в мороз, в сырость, в зной, живут литературой…).
– Я надеюсь, что вы поможете нашему общему делу и людям большого труда.
Крепко жму руку
10/111 1950
А.В. Софронову
Барвиха
ССП СССР. Москва
Привет, Анатолий Владимирович!
Благодарю Вас за телеграмму. Сталинская награда[23] обязывает к новым делам… Продумываю детали работы с Чиаурели[24]; мы с ним в конце марта поедем на Балтику, я его покрепче «окуну» во флотский мир. Затем – за новую пьесу: набор образов, персонажей силен; «остается» собрать их, «построить» и повести… Настроение бодрое и сосредоточенное… Этот год для меня вообще знаменателен: в декабре стукнет 50 лет; 30 лет регулярной литпублиц. работы (первый очерк о парт. Подполье в Крыму напечатал в дек. 1920 г. – после разгрома Врангеля; редактором был Федор Гладков)…
Тронут многочисленными письмами и телеграммами писателей, военных моряков, артистов и пр. – Рад успеху ЦТКАЗ[25]; думаю, что и Малый встрепенется…
Слежу за «Лит. газетой». «Контрабандой» – (мимо врачей) – уже дал им статью о «Кубан. казаках»[26]… – Нужно в газете смелее развертывать тему литературы и искусства. – Лебедев[27] подробно рассказал мне о заседании 6 111 о Ст.(алинских) премиях. Раздумываю над замечаниями т. Сталина. Они в наш адрес…
Нужно достойно провести годовщину смерти В. Маяковского. Пока идут скрытые и полуявные споры; они вот-вот м. б. и прорвутся… – Желательно поэтому внести в проблемы поэзии ясность. А. Тарасенков сообщил мне о своей статье и готовящемся докладе. М. б. и получится нужный разговор. – А. Тарасенков после жестокого моего удара в 1946 г. за пастернаковщину и т. п. – очень задумался над своими путями и, видимо, выбирается на дорогу. Но ему полезно проанализировать свои ошибки, а не полагаться на субъективную окрыленность и пр. – (я полностью в курсе его дел).
Как Ваши дела? Как обсуждение нового варианта «Бекетова»[28]. Впервые пьеса была напечатана в журнале «Новый мир» в 1949 году, в № 4. Разрешение опубликовать эту пьесу в журнале попросил у автора Константин Симонов, в то время главный редактор «Нового мира». «Старик, ты сам знаешь, что написал», – вспоминал Анатолий Софронов сказанные ему симоновские слова.
Премьера спектакля состоялась 26 апреля 1949 года в Киевском русском драматическом театре имени Леси Украинки. Постановщик – В. Нелли. Премьера спектакля в ленинградском Театре комедии состоялась 10 мая того же года. Постановку осуществил Николай Акимов.
По этой же пьесе готовили спектакль в Москве – Малый театр и театр Моссовета. Но вскоре в «Правде» появилась разгромная статья Давида Заславского, выдвинувшего в адрес автора пьесы обвинение в поклепе на нашу действительность, в которой нет места карьеризму, и констатировавшего шаг назад в творчестве драматурга, успешно дебютировавшего пьесами «В одном городе» и «Московский характер» (1948 г.), которые были удостоены Сталинской премии…
Из неофициальных источников стало известно, что с «Карьерой Бекетова» был ознакомлен Лаврентий Берия, после чего и появилась статья в «Правде», а после нее была прекращена работа над готовящимися спектаклями по этой пьесе в выше названных театрах и был снят спектакль в акимовском театре сразу же после первого премьерного его показа.]?.. Как с новыми планами? Что вообще в драмкомиссии? Будет ли работать Б. Ромашов[29]?.. (Басаргин[30], полагаю, вряд ли нужен)…
Нет, обо всем тут не напишешь…
Лучшие приветы!.. А как превосходно, что мы в лепешку «рассадили» космополитов: всех этих Гурвичей, Юзовских и Ко[31].
…Вот тоже нашлись «наставники» для русской литературы… Жаль только, что лет 20 они пускали нам кровь, и безжалостно[32]… Ну, кончено!..
Крепко жму руку.
Дорогой Толя!
У меня к тебе большая просьба: прочти прилагаемую рукопись»[33], если можно не откладывая в долгий ящик. Пьеса мне нравится, но так как, во-первых, автор мой ближайший друг, а во-вторых, я на разных этапах работы помогал ему и давал советы, то я боюсь быть необъективным. А между тем, если пьеса действительно удачная, мне бы очень хотелось подумать о ее судьбе.
Жму руку.
Тов. Софронов!
Мне кажется, что упоминание моего имени в числе критиков, не выразивших своего отношения к осуждению их ошибок партийной орг.(анизацией) Союза и нашей печатью, – основано на недоразумении.
В 6 книжке «Знамени» в довольно большой статье «Пути романтики» я абсолютно четко определил свое отношение к эстетизму, декадансу, формалистической поэзии и т. п.