Не сомневайтесь, что радости старости существуют. Вот как, например, понимал их «радостный старик», самурай и врач Экикэн Кайбара, живший в средневековой Японии. «Разговаривать с добрым другом о Пути, вместе с ним радоваться луне и цветам, пребывать в прославленных местах и чудных пределах, наслаждаться там непревзойдёнными видами – вот это и называется чистым счастьем. Если удалось тебе познать его – знай огромность этого счастья…».
Любовь к людям, творчество и благодарное созерцание мира – эти три состояния могут наполнить старость тем радостным смыслом, который, возможно, не зачеркнёт даже смерть. Ведь как мы с вами можем помыслить вечность и своё пребывание в ней? Как некое место, где не иссякает любовь, творчество и красота. Именно эти понятия и имеют в виду, говоря слово «рай». Но, раз так, то светлая старость и служит приготовлением к раю, его предвосхищением и ожиданием – а значит, в каком-то смысле добрая старость уже и есть рай.
Режим и привычка
Режим и привычка – великое дело. Французский писатель Шатобриан вообще считал привычку синонимом счастья. Он писал: «Если бы я ещё имел неосторожность верить в счастье, я искал бы его в неизменности житейских привычек». Эти слова по-своему переложил Пушкин: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она…».
С годами значение привычек и привычного режима дня и жизни все возрастает. Режим становится своего рода рельсами, по которым идёт поезд жизни пожилого человека: свернуть с них означает потерпеть крушение.
Да разве только мы, люди, стараемся жить по режиму? Циркадные (суточные) ритмы – основа существования всего живого, от бактерий, грибов и растений до высших млекопитающих. Биологические часы отсчитывают время в каждом из нас – и хорошо, когда внешний режим совпадает с этим внутренним временем.
Оригинальным подтверждением пользы режима является факт, что люди, прошедшие долгие сроки тюремного или лагерного заключения – то есть во всех смыслах «режимного» существования – как правило, живут долго.
Вообще, долгожители – люди режима. Какой-нибудь горный крестьянин, который просыпался с солнцем и брался за свою мотыгу из года в год в одно и то же время, а потом в привычное время отдыхал и засыпал – он и мотыжил своё каменистое поле лет сто.
Из великих людей чемпионом «режимной» жизни был немецкий философ Иммануил Кант. Жители Кёнигсберга, в котором мудрец жил безвыездно, сверяли часы по его прогулкам: Кант выходил на послеобеденный променад ровно в половине четвёртого. Он и вставал, по минутам, в одно и то же время, и приступал к работе, и выходил к обеду, и гулял, и отбывал ко сну: режим был для Канта священен, и ничто не могло нарушить его. Зато и результат впечатляет: рождённый слабым ребёнком, которому все прочили раннюю смерть, философ сумел прожить достаточно долго, до 75 лет (не забудем: это 18 век, когда средний срок жизни был короток), и сделал за эти годы так много, как мало кому удавалось.
Конечно, к режиму Канта ни вас, ни ваших родителей я не призываю – вы же не пишете «Критику чистого разума»? – но соблюдать распорядок дня настоятельно рекомендую: так жить и здоровее, и проще. Когда мозг и весь остальной организм, с его многочисленными функциями и органами, включается-выключается в определённое и привычное время, он чередует активность и отдых – и получает удовольствие как от того, так и от другого. Вы же, надеюсь, не отказываетесь от счастья – которое состоит, в том числе, и в неизменности житейских привычек?
Религия
Чем глубже человек погружается в старость, и чем более приближается к смерти – тем эта тема важнее.
Для убеждённого атеиста старость должна представляться бессмысленным временем. В самом деле: к чему жить, да ещё мучаясь, человеку, который исполнил свои биологические и социальные роли? Может быть, чтобы передать опыт следующим поколениям? Но, допустим, что он его уже передал – письменно или устно – и теперь, погружаясь в деменцию, не может не то, что делиться знаниями, но не может связать пару слов. Такая-то старость – зачем? Не честнее ли и не достойнее ли наложить на себя руки тому, кто почувствовал приближение старческой немощи? Древние римляне так и поступали: они совершали разрешённое Сенатом самоубийство, напоминавшее театральное представление.
Последовательный атеист должен сделать и следующий шаг: признать, что неплохо было бы и убивать стариков, облегчая жизнь молодым. Исторические примеры тоже имеются: почитайте о жизни в средневековой Японии, или посмотрите прекрасный фильм «Легенда о Нараяме». А «красные кхмеры» Камбоджи, беспощадно истреблявшие стариков?
То есть, выстраивая последовательно атеистическую модель общества и следуя атеистическим взглядам на старость, мы неизбежно впадаем в кровавый, бесчеловечный, бессмысленный ужас. Поэтому я берусь утверждать: только религия по-настоящему защищает старость и стариков. И только религия – точнее, религиозное отношение к жизни – придаёт старости истинный смысл.
Для того, кто уверен, что существование человека не завершается смертью, время приближения к той черте, которая отделяет земную жизнь от вечности, – это самое драгоценное время. Вот, например, что писал восьмидесятидвухлетний Лев Толстой: «В глубокой старости думают, что доживают свой век – а напротив, тут-то и идёт самая драгоценная и нужная работа жизни и для себя, и для других…».
Да, силы слабеют, и жизнь мало-помалу уходит. Но зато угасают желания и страсти – а это, как учил Гаутама Будда, источник страданий – облетает всяческая шелуха (старика уже не одолевает тщеславие, похоть или чревоугодие), и остаётся то главное, ради чего и живёт человек.
А вот ответы на вопросы: что же главное? Есть ли в моей жизни смысл, который не будет зачеркнут предстоящей мне смертью? – лежат только в плоскости религиозной, но никак не научной или практической.
Религия в старости помогает и преодолеть одиночество. Если пожилой человек принадлежит к какой-либо религиозной общине – значит, у него есть и круг общения, и конкретная помощь (в случае, если эта помощь понадобится), и возможность соотносить свою жизнь с неким общим религиозным календарём. А это важно: осознавать, что ты включён в некое сверхвременное грандиозное действо, которое началось задолго до твоего рождения – и, конечно, продолжится после того, как ты перейдёшь в лучший мир.
Посещение храмовой службы – лучший способ преодолеть одиночество старости. Вникая в неё, человек умаляется и возвышается одновременно: он ощущает и ограниченность собственной жизни, но и причастность к огромному общему религиозному телу и делу. Служба в храме – именно «интерактивное действие» (простите мне этот модный термин), это переживание и осознание себя самого, как малой, но живой и необходимой частицы, без которой вся история человечества будет неполной и незавершённой.
Поэтому, если старик ходит в храм – поощряйте его, помогайте ему, а лучше всего ходите с ним вместе. Ведь уже очень скоро все те вопросы, что встают перед вашими родителями – смысл жизни и старости, преодоление смерти и обретение вечности – встанут и перед вами.
Санузел
Вот ещё, кроме кухни, зона опасности для старого человека. А что самое неприятное может случиться в ванной комнате или туалете? Конечно, падение. Когда скользкий пол, запотевшие стены и мокрое, да ещё и неловкое тело – то в падении нет ничего удивительного. Поэтому первый совет: не запирайте дверь санузла изнутри. Лучше вообще снять внутренний замок или щеколду, и тем облегчить доступ в случае необходимости.
Да и на помощь позвать – при открытой-то двери – значительно легче. О стыдливости в преклонные годы можно забыть: дети-то, вон, не стесняются наготы.
Для уменьшения риска падения нужно положить нескользкие коврики на пол и на дно ванны, и прикрепить к стенкам поручни: это не так уж и сложно.
Безопаснее пользоваться не ванной, а душем, и принимать его лучше, сидя на устойчивом табурете. Важные мелочи: пусть мыло будет жидким, из дозатора – чтобы старику не пришлось, согнувшись в три погибели, нашаривать на полу выскользнувший из рук обмылок.
А губки для мытья есть и на длинной палке-рукояти: так и сгибаться не нужно, и спину потереть легче.
С низкого унитаза старику часто трудно вставать: подберите его высоту под вашего пожилого родителя.
Поскольку в туалете порой приходится тужиться (а это повышает давление и может спровоцировать ишемическую атаку или приступ стенокардии), пусть где-то на полочке, на расстоянии вытянутой руки, лежит трубочка с нитроглицерином. Это вроде пустяк – но однажды он может спасти жизнь.
Наступает момент, когда пожилому человеку становится трудно принимать душ самостоятельно. Лучше предвидеть этот момент, а не дожидаться падений и травм. От душа, в конце концов, можно и отказаться: мытьё мыльной пеной, в том числе и головы, и влажные обтирания вполне выполнимы даже в постели.
А какая температура в ванной комнате? Старики мало того, что зябки, но они ещё и медлительны: как старому зябкому человеку провести, скажем, полчаса-час нагишом – и не простудиться? Термометр желателен и для воздуха, и для воды (если ваш родитель, например, принимает ножные ванны). 25 градусов – вот оптимальная температура воздуха. Только убедитесь, что обогреватель, который вы установили в ванной комнате, безопасен: во избежание электротравмы или пожара.
Саркопения
Одна из специфических проблем старости – это саркопения, или потеря мышечной массы. Она влечёт за собой не просто медлительность и неспособность к работе, требующей мало-мальской физической силы – это бы ещё полбеды – но значительно повышает риски падений и травм. А вот это уже настоящая опасность для старческой жизни.
С одной стороны, избежать саркопении никому не удастся – как никому не удастся окончательно победить старость и смерть. Но можно существенно отодвинуть срок наступления старческой немощи. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как это сделать. Да, побороться с саркопенией помогает движение и достаточное, полноценное питание.