(то есть в Японии, Китае, Корее, Индонезии) встречаются гораздо реже, чем в других популяциях. И в Азии по сравнению с Европой и Америкой существенно ниже смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. Но не стоит считать панацеей для здоровья только один продукт – скорее всего, всё обстоит гораздо сложнее.
Теперь вернёмся к половой теме. Науке уже известно, что фитоэстрогены действительно могут связываться с теми же рецепторами, что и человеческие эстрогены, но работают они настолько слабо, что трудно ожидать от них каких-то подвигов. Например, если принять за 100 единиц действие эстрадиола (это эстрогенный стероидный гормон), то фитоэстрогены наработают от силы на 0,2 единицы, а то и 0,02! Диапазон воздействия зависит от того, о каком конкретно веществе идёт речь: в соевых бобах в основном содержатся изофлавоны диадзеин и генистеин.
Короче говоря, пора перестать бояться фитоэстрогенов: даже если целиком перейти на питание соей (что, согласитесь, маловероятно), они вряд ли навредят.
Хочу отметить следующее: даже если вы думаете, что соевые бобы вы не едите ни в каком виде, то это, скорее всего, не так, потому что наверняка именно соей вскормлена та корова, мясо которой вы так любите. Популярный во всём мире корм для крупного рогатого скота – это зелёные кусты сои, скошенные на стадии молочной спелости бобов, которые в процессе дальнейшего производства измельчают и обрабатывают для получения животноводческих кормов.
Ещё один вид корма – соевый шрот. Это жмых, который остаётся от бобов после выжимки масла. Соевый шрот содержит клетчатку, белок, много витаминов и минералов: калий, фосфор, магний, кальций, бета-каротин, токоферол… На таком корме животные, птицы и даже рыбы растут быстрее. Производителям это, разумеется, очень выгодно, поэтому для нужд животноводства соевые бобы выращивают в бóльших количествах, чем для питания людей…
Если вы хотите избегать сои, то откажитесь от употребления своих любимых сладостей, ведь в них широко применяется соевый лецитин – вещество-эмульгатор, которое делает густым и влажным то, что без эмульгатора было бы жидким и суховатым. Без соевого лецитина на наших прилавках не было бы ни шоколадных конфет, ни майонеза!
Не следует бояться фитоэстрогенов: даже если целиком перейти на питание соей, (что маловероятно), они вряд ли навредят вашему здоровью.
И вот ещё один отличный пример: любите ли вы острые корейские закуски? Если вы когда-нибудь покупали так называемую спаржу (это такая губчато-волокнистая субстанция приятной структуры, которая обычно сочетается с нашинкованной морковью), то сою вы точно пробовали. Это блюдо почему-то называют спаржей только в нашей стране – наверное, просто продавцы в 1990-е годы придумали это название для привлечения покупателей. В остальном мире это называется Tofu skin или Beancurd robes – в переводе с английского «кожа тофу» или «халат из соевого творога». Фактически это побочный продукт, который остаётся при изготовлении соевого молока. Чтобы его получить, соевые бобы перемалывают в порошок, смешивают с водой и подогревают, а когда на молоке поднимается пенка, её снимают и сушат. Так получается «кожа тофу» – чистая соя! Впрочем, в магазинном варианте этого блюда есть риск, что даже в небольшой порции окажется непомерно много масла, соли и уксуса… Но эту закуску можно делать самостоятельно из заготовки, которая продаётся в сухом виде, – тогда получится сплошная польза.
«А как насчёт ГМО?» – спросите вы… Об этом чуть позже, потому что сейчас подошла очередь исторического отступления – на этот раз про сою в России.
Считается, что первым о странных жёлтых бобах рассказал в своих заметках русский путешественник Василий Поярков, который в середине XVII века побывал в районе среднего течения Амура и увидел, как там выращивают сою местные жители – маньчжуры. Маньчжурия – это историческая область, часть которой в ходе череды катаклизмов отошла к Китаю, а часть – к России: теперь это современные Приамурье и Приморье. Благодаря соседству с Китаем – родиной сои – семена этой культуры попали в руки первым российским селекционерам, и примерно полтора века назад она начала приживаться у нас на Дальнем Востоке.
За этим процессом следило Переселенческое управление – по уровню это ведомство тогда приравнивалось к Министерству внутренних дел: оно было организовано для того, чтобы отправлять крестьян из густонаселенных районов Центральной России на окраины страны – в Сибирь и на Дальний Восток, а заодно и осваивать все эти новые земли. Таким переселенцам даже давали ссуды «на хозяйственное устройство и домообзаведение»: в Приамурском крае можно было получить 150 рублей на всю семью, чаще всего многодетную. В то время цены на товары первой крестьянской необходимости были примерно такие: телега с окованными колесами – 45 рублей, железная лопата – 75 копеек, топор – в три раза дороже. Пуд гречки (то есть 16 килограммов) стоил 1 рубль 25 копеек, а пресловутый пуд соли, который из известной поговорки, – 1,50. В общем, жили переселенцы небогато, и власти надеялись, что соя начнёт хотя бы как-то кормить народ.
Но вскоре началась Первая мировая война, потом произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, и работу пришлось прекратить, но во время всех этих эпохальных событий, потрясших нашу страну, семена сои каким-то чудом всё-таки сохранились. А позже российские селекционеры обнаружили, что дикая соя отлично себя чувствует в полях неподалёку от Хабаровска! Её стали скрещивать с культурными сортами и вывели несколько видов местной амурской сои, которыми был доволен сам академик Вавилов!
Позже соевые бобы начали выращивать в России буквально везде, их продолжают выращивать и сейчас во многих регионах – от Северного Кавказа до юга Западной Сибири. У нас соевые бобы выращиваются обычные, не генно-модифицированные. Но традиционная селекция, которая проводится путём скрещивания разных сортов, – по сути, та же генная инженерия. Только она подобна стрельбе из пушки по воробьям: результаты непредсказуемы.
Таким отбором нужных признаков человечество занималось на протяжении всей своей истории. В данном случае я говорю о растениях, но это работает и с человеческими генами. Давайте представим следующее. Если мы хотим, чтобы наши дети переняли от каждого родителя конкретные черты (например от одного родителя – рост, от другого – цвет глаз и волос), то всегда ли такие ожидания сбываются? Нет, не говоря уже о том, что при наличии у одного из родителей гена какого-то наследственного заболевания каждый раз возникает озабоченность, не передастся ли этот ген потомкам, – вероятность передачи этого гена наследникам всегда бывает своеобразной лотереей.
Проблема с растениями, грубо говоря, примерно такая же: при обычной селекции в комплекте с нужными генами потомкам передаются и ненужные, стоящие рядом в цепочке ДНК. Контролировать это почти невозможно! Например, вместе с генами, обеспечивающими длительное хранение растения, передаются гены горького вкуса.
Новые генные технологии – это уже совсем другой уровень: учёные могут убрать какой-то ген, и растение станет вкуснее. А могут, наоборот, добавить новый ген, и тогда соя просто перестанет нравиться вредителям, и они уже не будут воспринимать её как что-то съедобное. А вот ещё один пример: в 2019 году в США вывели такую сою, масло из которой не содержит трансжиров и имеет более длительный срок хранения, чем обычное. Говорят [8], что такое масло уже вовсю используется в ресторанах.
Но у нас официально ничего такого нет – возможно, не все соененавистники знают, что в России до сих пор действует правительственный мораторий на промышленную генную инженерию, введённый в 1996 году, а с 2016 года запрещены ввоз и выращивание ГМО, хотя в пищевой промышленности всё это применяется, пусть и втихую. Специалисты считают, что такие запреты были введены в попытке сохранить местные сорта и традиционное сельское хозяйство, а вовсе не из-за медицинских опасений, потому что у нормальной науки никаких претензий к ГМО нет.
О скандалах и интригах, связанных с этой проблемой, я снял целый фильм-расследование: поговорил с экспертами, с ярыми противниками и сторонниками применения ГМО. Например, в Штатах я встречался с потомственным соеводом, который уже лет 10 сеет генно-модифицированные сою и кукурузу. Он считает, что противники ГМО просто не осознают, какие сильные ядохимикаты приходилось применять фермерам ещё совсем недавно. К тому же у многих пестицидов есть псевдоэстрогенные свойства, но этот факт почему-то соененавистников волнует не так сильно, как мифические напасти от использования в пищу улучшенных сортов сои.
Что касается каких-то разоблачений, которые пытались затевать противники генной инженерии, они так ни к чему и не привели.
Один из таких борцов с ГМО – француз Жиль-Эрик Сералини (я с ним, кстати, встречался). Он известен тем, что когда-то провёл якобы сенсационные опыты на 30 лабораторных крысах, треть из которых заболела раком. В своей статье об этом эксперименте Сералини утверждал, что причиной онкологии у животных стала генетически модифицированная кукуруза. Как позже стало известно, для своих экспериментов он специально выбрал тот вид крыс, который был выведен для испытания лекарств против рака: подобные животные склонны к развитию опухолей, и редко кому из них удаётся избежать онкологических заболеваний за свою короткую жизнь. В общем, как только коллеги добрались до публикации Сералини, его статья была многократно раскритикована по всему миру и признана фальшивкой: её удалили из журнала, в котором она была опубликована, и редактору пришлось извиняться за неё перед читателями. Зачем Сералини это сделал? Отчет очевиден: ради славы и ради денег.
Французские журналисты нашли свидетельства того, что на своё «исследование» он получил три миллиона евро от известной местной сети супермаркетов, в которой сразу же после публикации его работы появилась – какое совпадение! – целая куча товаров с пометкой «без ГМО».