Вдруг музыка замолчала, и девушки зашли за кулисы. К моему удивлению, на сцене появилась парочка молодых парней, и начался мужской стриптиз. Мне всегда хотелось посмотреть на это зрелище.
— Таня, только скажи, и мы сразу уйдём.
Я махнула рукой.
— Артур, закажи лучше ещё Текилы.
Артур пожал плечами и подозвал официантку. Уже через минуты три официантка принесла красивый графинчик и поставила перед нами.
Не успело закончиться представление, как Артур извинился и отошёл. Я безотрывно смотрела на сцену, и поэтому не видела, куда ушёл мой кавалер. Вновь музыка замолчала, и ведущий объявил перерыв. Время шло, а Артур не появлялся. Я занервничала. Я сидела, потягивая Текилу, и чувствовала, как под столом нервно дёргается моя нога. Случайно посмотрев на vip ложу, я вздрогнула от неожиданности. Рядом с Чёрным сидел Артур и о чём-то оживлёно беседовал. Вдруг почему-то стало трудно дышать. Я почувствовала, как учащено, забилось моё сердце. Какое-то дурное предчувствие беды овладело мной. Зазвучала динамичная мелодия, и все присутствующие обернулись в сторону сцены, где показалась артистка. Бросив взгляд на столик, за которым сидел Чёрный, я удостоверилась, все сидящие поглощены выступлением, и никто не обратит на меня внимания. Я постаралась разглядеть публику за столиком, но из-за сумасшедшего количества табачного дыма, это оказалось невозможно.
Наконец подошёл Артур, он был пьян, и еле держался на ногах.
— Таня, ты меня извини, я тут зна-ко-мого встре-тил, — еле выговорил он. — Слушай, а хоче-шь я тебя с ним позна-комлю?
Я опешила.
— Нет.
— А почему? — не унимался адвокат.
— Не люблю знакомиться в подобных местах.
Тогда Артур взял меня за руку и потащил в самую гущу народу. Я пыталась выдернуть руку, но хватка оказалась железной. Я, плелась за ним на ватных ногах. Артур, почуяв сопротивление, тряхнул шевелюрой, как лев и грозно спросил:
— В чём дело?
— Дело в том, что, мне пора — рявкнула я.
— Так рано? Не понравилось?
— Понравилось, некоторым даже слишком, — бросила я, и покосилась на адвоката.
Мы продирались сквозь танцующую толпу. В общем, я знала, что положение безнадежно. Вероятность того, что Артур прислушается ко мне, сводилась к нулю. Только ненормальная может прийти после всего случившегося в логово к зверю. В моём случае питон — это Чёрный, а бедный кролик я. Нервное напряжение достигло апогея. В голове проносились самые чудовищные мысли, сердце тяжёлым молотом бухало в груди. Казалось ещё немного, и я потеряю сознание. Меня бросило в жар. Я уже не сомневалась, что что-то произойдёт. С интуицией у меня не было проблем. Это удивительное чувство видимо досталось по отцовской линии. Дело в том, что мой дед, обладал даром предвидения. Пользовался он своим чудесным талантом крайне редко, исключительно в особых случаях. И вообще дед не любил разговаривать на эту тему. Толчком его целительной практики, послужил один случай. Старый армейский друг, как-то заглянул в гости, навестить старого вояку. На кануне, дед плохо спал, его терзали предчувствия. Но, что может случиться, он никак не мог понять, из-за чего ходил мрачнее тучи. По случаю приезда товарища, накрыли праздничный стол, но выпивку выставлять дед категорически запретил, когда спросили, что это за странности, он ответил — нельзя. Когда застолье закончилось, мама втихаря от деда, налила рюмочку Степану Григорьевичу. Многое вспоминали они в тот вечер: войну, вплоть до каждого сражения, победу, мирное время. Степан Григорьевич сильно расчувствовался, жаловался на бессонницу. Вот мама и пожалела старика, что может случиться со ста грамм. В свои восемьдесят, Степан Григорьевич, казался вполне крепким и здоровым мужчиной, он никогда не жаловался на старческие недуги, он не проводил полдня в больницах в очереди к врачам. Как говорил дед: счастливый Степаныч, так-так не видит равнодушие внуков и детей, не живёт от пенсии до пенсии, его ценят и уважают, а главное помнят какую неоценимую услугу оказал он Родине. Им гордятся, к нему прислушиваются. Весь оставшийся вечер мама слушала Степана Григорьевича, он так доходчиво рассказывал, будто по сценарию читал. Папа находился в командировке, а дед сославшись на плохое самочувствие лёг спать, вот мама и отдувалась за всех. Разошлись они далеко за полночь. А на утро Степан Григорьевич не проснулся. Врачи констатировали смерть от сердечной недостаточности. И ещё сказали пить ему категорически запрещено было. С тех пор дед применял свой дар с целью помогать людям. Ещё многие годы, он дарил людям шанс на жизнь. Спасибо деду — передал талант по наследству. За столиком в Vip — ложе, братва с удовольствием уплетала вкусную еду и о чём-то оживлённо беседовали. Мне стало так муторно, ужасно захотелось жить.
— Таня, ты что? — донеслось до моих ушей, но мне было всё равно. Мой язык онемел, скулы свело. Я хотела напрячься чтобы открыть рот, и предупредить об опасности, но звуки застревали в горле.
Всё, что произошло дальше, случилось так быстро, что я ничего не успела сообразить. Когда в зал влетели двое людей в чёрных масках, я уже лежала на полу обхватив голову руками. До моих ушей, будто сквозь вату донеслись отзвуки автоматной очереди. Где-то послышался звон бьющейся посуды. Кто-то кричал, кто-то бегал по залу. Я сильно ударилась головой и сморщилась от боли. Артур лежал, сверху закрыв меня своим телом. В зале зашумели и включили свет. Толпа зевак плотным кольцом окружила нас. Я с трудом выползала из-под безжизненного тела. То, что я увидела, повергло в шок. Я перевернула Артура. Он лежал с широко распахнутыми глазами, его рубашка была забрызгана кровью, а грудь вся изрешечена автоматной очередью. В голове сильно загудело, перед глазами всё поплыло, я истошно закричала. Я молила и звала на помощь, но люди окружившие меня, что-то усердно объясняли, кто-то бился в истерике, кто-то замкнулся и молчал. Какая-то женщина подошла ко мне и помогла подняться, затем обняла за плечи и отвела в сторону. Всё происшедшее напоминало страшный сон. Молодой парень, сидевший за соседним столиком, полулежал на стуле с опрокинутой головой. В голове зияла чёрная дыра. Руки безжизненно свесились. Девушка сидевшая рядом уткнулась головой в разбитую изрешечённую пулями посуду. Неподалеку лежала молоденькая официантка в белом накрахмаленном переднике, залитым кровью. Рядом валялся поднос с разбитой посудой. Сплошное кровавое месиво. Оставшиеся в живых посетители медленно выползали из-под столов, испуганно озираясь по сторонам. Я посмотрела на свои руки и увидела кровь. Странно, но боли я не чувствовала. Кровавые пятна размазались по всему платью. Моя спасительница, сказала, что я не ранена, а просто у меня шок. Дальше я плохо помню, всё казалось сплошным расплывчатым пятном. Кто-то накинул мне на плечи френч и вывел на улицу. Я, озираясь, смотрела на распростертые тела, накрытые простынями, и не могла сдержать слёз.
— Пойдём. Им уже ничто не поможет. Они мертвы, — прошептала женщина, выведшая меня на улицу.
Я помню, как всех пострадавших развезли по домам. Не понятно, по каким причинам, эта женщина находилась рядом со мной до последнего, она впихнула меня в машину битком набитую людьми. В кабине царила тишина. Изредка слышались всхлипы и тихие рыдания. Запомнилось, как один парень твердил, что его невеста осталась там, они приехали на такси без верхней одежды, ей необходимо привезти пальто. Вряд ли он понимал, что его девушку убили. Он попросил водителя подождать, он только сходит за пальто и вернётся. Водитель промолчал, и продолжал колесить по городу, высаживая людей. Это навсегда останется в моей памяти, и в памяти тех людей, которые здесь были.
Вдруг Газель резко затормозила, и водитель объявил мою остановку. Ему пришлось несколько раз выкрикнуть в салон, прежде чем до меня дошло. Люди переглядывались между собой и мотали головами. Потом мужчина, сидевший рядом, потрепал меня по плечу.
— Девушка, это не ваша остановка?
Я встрепенулась, и посмотрела в окно, затем молча, кивнула. Я медленно вышла, и на ватных ногах направилась к дому. Не помню, как поднялась на этаж. Едва переступив порог своей квартиры, я встала, как вкопанная, не желая верить собственным глазам. Руки онемели, сердце бешено заколотилось. Мне хотелось закричать, но из груди вырвалось лишь подобие стона. Насколько я помню, когда уходила, в квартире царил полный порядок и чистота. Сейчас моё жилище напоминало поле боевых действий. Собрав последние силы, я бросилась в комнату. Споткнувшись с размаху ударилась об угол тумбочки и упала. Уверена, вскочит огромный синяк, но от страха боли так и не почувствовала. Быстро поднявшись, я направилась в комнату. В комнате всё было перевёрнуто вверх дном. Диван был выдвинут на середину, подушки валялись по углам. На полу в хаотичном порядке разбросаны книги, вещи, диски. Все шкафчики были выдвинуты, дверцы распахнуты. Осторожно наступая я разгребала завалы и шла дальше. В углу возле окна лежала моя ваза, теперь она напоминала груду осколков. Я села на корточки и стала сгребать осколки. Пару раз резанула пальцы, но даже не почувствовала боли. Неожиданно силы покинули меня, в глазах потемнело. Жадно глотая воздух, я опустилась на пол. Из последних сил, я попыталась взять себя в руки, и во всём разобраться. Понятно, что в квартире кто-то был. Только вот кто? Этот кто-то был совсем недавно, а может ещё находится здесь. Волосы от страха зашевелились. Я затравлено оглянулась. Затем поднялась и сама не ожидая того метнулась к тайнику. К моему огромному удивлению тайник оказался не тронутым. Меня этот факт смутил больше всего. Лучше бы забрали эти чёртовы деньги, и оставили меня в покое. Я знала, что искали деньги, больше в моей квартире взять нечего. От этого мне стало ещё страшней. Под ногами валялись ножницы. Подняв их с полу, я вытянула руку с ножницами вперёд, посмотрела в глубь коридора и закричала:
— Кто здесь?