— Таня, давай поднимайся! Чего ты там копаешься! — раздался из темноты голос Сергея.
— Угу, — промямлила я и сделав глубокий вдох вошла в темноту.
На втором этаже находились четыре квартиры. Квартира Полянского была в дальнем углу площадки. Он стоял и ощупывал косяк над дверью.
— Ты что делаешь? — спросила я, так-как его действия показались странными.
— Тётка, сказала, что ключи тут спрячет забыла что ли старая дура! А вот и они родимые! Всё же не обманула! — Сергей напрягся, подтянулся к верху и через секунду показал мне ключ.
Дверь со скрипом открылась и он словно галантный кавалер склонив голову, сделал жест рукой.
— Прошу вас мадам!
Как только я шагнула за порог, в нос ударил запах свежеприготовленной еды и в желудке сразу заурчало. Однако заботливая тётка у Полянского, видимо нас действительно ждали. Незнаю что на меня нашло, но я встала посередине прихожей не в силах сделать и шагу.
— Танюш, ну что ты, как не родная! Проходи и располагайся, — улыбнулся Сергей, затем снял ботинки и прошёл в комнату.
Я засеменила в след за ним.
Комната была просторной и сияла чистотой. Из мебели имелась стенка, которая устарела ещё лет десять назад, диван был стареньким и потрёпанным, но выглядел прилично, а в углу у окна на тумбочке стоял телевизор с дивидиплеером. Ещё имелся стол книжка, пользовавшийся успехом у наших родителей. Вдруг мой взгляд задержался на висевшей фотографии напротив. С неё на меня взирал молодой парень сидевший на мотоцикле.
— Серёж, а это кто? — полюбопытствовала я.
— А ты отгадай с трёх раз? — засмеялся он.
— Ты что ли? — не поверила я.
— Собственной персоной! — гордо заявил Полянский.
— И сколько же тебе здесь лет?
— Восемнадцать. Ох, тётя Рая, и это сохранила, — выдохнув сказал Сергей, потом подошёл к фотографии и мягко провёл по снимку рукой. Тогда чтобы сфотографироваться с этим мотоциклом, мне пришлось отдать все свои марки. Вот ведь время было! Мы этот мотоцикл всем двором собирали, а потом в парке за деньги фотографировали на нём.
— И много было желающих?
— Как ни странно много. А потом у нас этот мотоцикл участковый конфисковал. В общем, тогда затаскали нас по милиции, и пошло и поехало! Чуть что, участковый к нам несётся, обвиняя во всех грехах.
— Да, и я тут вспомнила, сколько глупостей творили по молодости, и всё как-то сходило с рук.
Сергей отошёл от стены где висела фотография и сел рядом со мной.
— Сегодня к вечеру моя тётка нагрянет, вот вы с ней и наговоритесь от души! Вроде старая уже, а память получше нашей с тобой будет.
— Слушай, Серёж, а она про меня знает?
— Разумеется, она по телефону мне все уши прожужала, когда с невестой познакомишь.
Вдруг Сергей вскочил и воскликнул:
— Я тут в воспоминания пустился, а ты же наверное проголодалась!
— Я бы не отказалась.
— Пойдём глянем что нам тётя Рая приготовила!
Кухонка была небольшая, но уютная. На стене висело пару шкафчиков, а напротив стоял угловой диванчик. На плите красовалась кастрюля ещё с горячим борщём, в сковородке пожаренны котлеты с картошкой. Сергей заглянул в холодильник и достал баночку маринованных огурчиков.
— И всё же, какая запасливая у меня тётка! — радостно провозгласил он.
— Да, такую тётку на руках носить надо.
Когда мы позавтракали, Сергей сам убрал и помыл всю посуду, затем сел напротив меня и закурил.
— Танюш, ты как себя чувствуешь?
— Чувствую себя неплохо. А почему ты спрашиваешь? — удивилась я.
— Думал может устала с дороги и хочешь прилечь. Хотел тебя пригласить прогуляться по городу, — воодушевлённо отозвался он.
— Это что-то вроде экскурсии?
— Можешь считать и так. Вечером тётка придёт, а пока у нас уйма времени.
— Любимый, я с тобой хоть на край света! — улыбнулась я.
Когда мы вышли из дому на улицу, было около десяти часов утра, но июльское солнце уже жарило на всю мощь. Вынырнув из тенистой прохлады дворовых деревьев мы оказались на центральном проспекте, где обжигающие лучи солнца палили беспощадно. Несмотря на будничный день, народ не сновал, а только редкие прохожие попадались на встречу. Я шла и разглядывала серые и унылые дома, на которых время от времени попадались вывески ещё совдеповских времён: Промтовары, продукты, булочная. Впечатления от увиденного были шокирующие. И как здесь люди живут? Тут с тоски помереть можно, а если не помрёшь, то непременно одичаешь. Интересно, как в провинции молодёжь одевается? Эти мысли одолевали меня на протяжении всей дороги, как вдруг из магазина вышли две девчонки лет двадцати и первым делом оглядели меня с ног до головы, и даже мой взгляд нисколько не смутил их. Они пошептались о чём — то, хихикнули и исчезли за поворотом. Конечно же их одежда сильно отличалась от моей, и я только сейчас поняла, как правильно поступила, когда взяла с собой весь гардероб. Когда на нашем пути мне случайно попалась вывеска «Кафе», я потянула Сергея за руку и сказала:
— Серёж, может в кафе хоть зайдём?
— Если хочешь, зайдём, но вряд ли в этой забегаловке достойное обслуживание.
Мы сидели за столиком и пили кофе, когда в кармане Сергея запищал мобильник. Он взял телефон, посмотрел на дисплей, извинился и вышел на улицу. Мне почему-то стало не по себе. Когда за Сергеем захлопнулась дверь кафешки, я вздрогнула и уставившись в запотевшее окно принялась наблюдать за любимым. Поговорив по мобильнику, он вдруг резко изминился в лице, и я увидела в его глзах жуткую злость, страх и ненависть. Я обратила внимание на то, что когда он вытаскивал из кармана пачку сигарет, его руки дрожали и пачка выпала из рук. Что же могло произойти за пять минут разговора? А главное с кем? Сергей выкурил сигарету и вернулся за наш столик. На его лице играла фальшивая улыбка, которая ему особо не удавалось.
— Танюша, ты извини, тут пацан один позвонил, кое — какой базар перетереть нужно было. Пойми, пять лет не виделись, — Сергей расплылся в широкой улыбке, за которую можно было простить всё на свете.
— Я понимаю, Серёж, у тебя здесь море знакомой братвы, а у меня никого! Ты в этом городе — у себя дома, а для меня он чужой, где нет ни единой родной души!
— А, я? Да не переживай малыш, месяц, другой, осмотришься, а через полгода этот город роднее родного станет.
— Так вот Серёженька, если ты действительно хочешь чтобы я здесь прижилась, старайся почаще быть рядом, — прошипела я.
— Танька, ты что, мне условия ставишь? — засмеялся Сергей.
— Нет! Это так пища для размышлений! — в моём голосе сквозила обида.
— Эй, Танюш, обиделась что ли?
— Усвой одно: Я не девка, с которой можно себя вести, как тебе вздумается, я твоя невеста! И вообще, существует такое понятие, как уважение к своей любимой девушке! — выпалила я на одном дыхании, и почувствовала, что запал кончился.
— Таня, а я и не думал, что училки такими стервами бывают.
— Ой, Серёж, я тоже забыла за кого замуж собралась. Девушки стервы всегда мужиков привлекали, и я всю свою жизнь в душе стерва, хотя моей профессии это абсолютно не мешает. Для меня стерва — это самодостаточная, умная, независимая, красивая, в меру наглая женщина, оружие которой её интеллект. Такая любого мужика окрутит, если захочет. Но у настоящей стервы нет цели окрутить любого, для неё родимой важно поймать в с вои сети рыбку пожирнее и подороже. И я в последнем ничего плохого не вижу.
— Да, не бывает стерв, бывает недостаток внимания со стороны мужчин, вот бабы и придумали миф о всемогущих стервах, — парировал Сергей.
— Стерва всегда не обделена мужским вниманием. А попробуй окрути такую?
— Танюша, я никого не собираюсь окручивать. И мне не нужна стерва, я люблю тебя. — с какой-то особенной нежностью произнёс Полянский, затем посмотрел на часы и сказал:
— Малыш, нам пора идти.
Мы вышли из кафе и направились в сторону дома. На протяжении всего пути Сергей не проронил почти ни слова, и не понятно зачем оглядывался по сторонам, будто кого-то боялся.
И только войдя в квартиру мы перевели дыхание. Я прошлёпала на кухню и первым делом включила чайник. Сергей прошёл на кухню не снимая обуви, поставил на стол пепельницу и закурил.
— А тебя обувь в детстве учили в прихожей снимать? — спросила я, разозлившись на его наглость.
— Ой, малыш, и в правду в обуви зашёл, — виновато произнёс Сергей и посмотрел на ботинки. Ты не забывай, это моя квартира, и я в праве решать сам, в чём мне ходить.
— Ты хотя бы к тётке уважение проявил, смотри как всё блестит.
— Сразу чувствуется в доме — женщина. А, что тётка, сейчас у меня жена есть. Она скорее всего пока я в «командировке был» тоже не промах, сдавала хату. Ну а перед приездом следы замела.
— И что? Убыло что ли от квартиры! Ей хоть к пенсии какая прибавка, да и за твою квартиру платить надо.
— Я же ничего малыш, если бы не она, то и единственной хаты лишился. Тётка мне только и писала, да регулярно раз в месяц передачку пошлёт, а радости, словно у малыша от чупа-чупса.
Вдруг на этой фразе воцарилась тишина. Сергей уставился в окно, я тоже задумалась о своём. Тишину нарушил Полянский, который неожиданно встал подошёл ко мне и обнял.
— Танюша, я должен уйти.
— Куда?
— Это важно. Вернусь поздно. Придёт тётка, посидите вдвоём, может я успею.
— Но, что я ей скажу? Она же к тебе придёт?
— Придумаешь, ты же умная девочка, — твёрдо сказал Сергей и вышел.
А я с тоской продолжила пялиться в окно, пока в моей голове не проскользнула мысль о тёте Рае, которая вот-вот должна прийти. Меня очень напрягало предстоящее знакомство. Потому что оно состоится без Сергея, и во что выльется никому неизвестно. С такими мыслями я стряпала блинчики, чтобы угодить неизвестной тёте Рае. И зачем мне всё это, если Полянскому наплевать? Я не собираюсь из кожи вон лезть чтобы угодить кому — нибудь. Не вижу в этом ни малейшего смысла. Как сказала Светка: ты видела хоть одну довольную свекровь? Сколько она не старалась для своей свекрови, все равно была оплёвана за спиной. Я же не новогодняя ёлка чтобы всем нравиться, тем более всем невозможно угодить. Когда я сняла последний блин, в дверь позвонили. Я ощутила, как от нервного напряжения у меня потемнело в глазах. Я стояла ни жива ни мертва. Стряхнув с себя немое оцепенение я пошла открывать дверь. На пороге стояла худенькая, пожилая женщина.