Гном сокрушённо развёл руками.
— Не ведаю, госпожа соратница. Помню лишь, как провалились, как барахтались там… а потом темнота.
— Как и большинство хищников, осуществляющих заглот и начальное переваривание добычи в живом состоянии, он начинал с одурманивающих испарений, — прокомментировала Клара. — Отмечай, госпожа интерн.
Госпожа интерн отмечала, но отмечала и другое.
Тулнар, стоически перенёсший обработку ран, как-то незаметно посерел, на глазах осунулся, щёки его ввалились. Могучие плечи ссутулились, и вообще он казался сам не свой.
Неожиданно для самой себя Леандра протянула руку, коснулась его лба — гном аж поперхнулся на полуслове.
— У него жар, госпожа мастер.
Клара нахмурилась.
— Ложись, гноме. Плащ распахни. Да не ежься ты так, куда нельзя, мы смотреть не будем!..
Пальцы чародейки быстро ощупывали только что наложенные швы.
Раны казались неопасными. Кожа вокруг — ровная, белая, без признаков воспаления или иных патологических процессов; стежки ровные, аккуратные — не зря, выходит, мама донимала Леандру рукоделием!..
— Горит весь, точно, — сквозь зубы согласилась волшебница. — Что-то, видать, похлеще чёрной плесени в раны попало.
— Прекраснейшие, со мной всё хорошо! — вяло отбивался Тулнар. — И, хотя касания спасительницы моей —
Клара молча зажала ему рот ладонью.
— Эх, госпожа интерн. Видно, проходить тебе ускоренный курс военно-полевой медицины. Тема: «Поражение неизвестными токсинами, магосодержащими ядами, паразитами. Обнаружение, определение, детоксикация».
— Г-госпожа Клара… а может, его — того?..
— Чего «того», интерн?! Что ты мелешь?!
— Коль смерть моя неминуема, — Тулнар вывернулся из-под Клариной ладони, — прошу дать мне пасть в бою, с достойным врагом, со страшным чудищем иль злобным колдуном, от честной стали!..
— Тих-хо! — яростно прошипела Клара. — Слышали уже — про «честную сталь». А злобный колдун… злобный колдун тебе будет. Не обрадуешься. И только попробуй у меня помереть по дороге туда!..
— Г-госпожа мастер, я, собственно, про господина Кассиуса…
— А кого ещё, ты думаешь, я имела в виду под «злобным колдуном», интерн?!
Глава шестая
Сколопендроморфы, гигаскорпионы, ракопауки и котики
— Как он, Леа?
— Плох, госпожа мастер. Пульс учащённый; цианоз губ, сужение зрачков…
— Verfluche es[35]! Помогай, интерн, помогай, иначе не дотащим живого! Тропу держи! Просто держи! Сама дышать не забывай! Эвон, бледная, как смерть…
— Ж-жалко гнома, госпожа…
— Жалко ей!.. думаешь, мне не жалко, интерн? Держи тропу, кому сказано?! Мне надо разом и путь прокладывать, и сердце ему поддерживать. Teufelei[36], чем же это его угораздило?!..
— Я раны ему хорошо прочистила, госпожа мастер. — В животе Леандры сжимал клешни ледяной скорпион страха. Не за себя — за другого. — Я очень хорошо прочистила. Ничего оставить не могла! Честное слово!..
— Уймись, Леа, — Клара вытерла пот. — Ты тут ни при чём. И раны у гнома — ни при чём. Иное его достало, что-то хитровыдуманное, чего и я не вдруг соображу, откуда и куда.
— М-морской див, госпожа? Я видела… там, у дерева…
Клара ответила не сразу — шипя и ругаясь полушёпотом, пыталась проложить тропу через сгущение лилово-фиолетовых полипов. Полипы оказались упорны, сразу не поддавались, пока чародейка не всадила в них от души слепленный огнешар, такой, что Леандра уж присела.
— Не простой это див, Леа. Настолько не простой, что думаю — и не див это вовсе. Простому диву такого не учинить, ни за что.
— А кому же тогда учинить, госпожа?
— Не знаю, — мрачно выдохнула Клара. — Эх, второй раз на поклон тащимся, позор какой-то… а и не тащиться нельзя.
— Госпожа Клара… — Леандра изо всех сил удерживала кое-как стянутую чародейкой тропу сквозь Междумирье, только чтобы пройти им с вараном, на спине которого мотался впавший в беспамятство гном. Сразу за их спинами тропа схлопывалась.
— Ну, чего тебе, интерн?
— Госпожа Клара, а что в нём плохого, в господине Кассиусе? Вы на него в обиде?
Чародейка помолчала, с удвоенной энергией прокладывая им путь.
— Нет в нём ничего плохого, Леандра. Ну, кроме зазнайства да себялюбия. Из Долины вот чего он ушёл? Зачем здесь поселился? Чем занят? Никто не знает… А мог бы полезен быть! Сама видела — лекарь, каких поискать. И знаток тварей Межреальности, каких мало. Однако вот — ушёл, сам по себе теперь. Не люблю таких, Леа. А ведь мы все тогда вместе были, в один год из Академии вышли — я, Кассиус, Ричард д’Ассини, А… Аветус Стайн.
— А почему…
— Кто тропу держать будет?! — рявкнула волшебница, прекращая разговор.
Дальше дорогу пробивали уже в молчании. И молчали ровно до тех пор, пока Клара вдруг не остановилась, не выдохнула зло через стиснутые зубы, не пробормотала, выхватывая из ножен рубиновую шпагу — камни уже горят:
— Отрезают нас…
— Кто?!
— Сама смотри, коль глаза есть, — чародейка махнула шпагой раз-другой, словно разогреваясь. — К бою!
Нет, не зря госпожа мастер заставляла несчастную Леандру вечно таскать на себе тяжесть доспехов…
Впереди, из заполненной лиловой дымкой низменности, из провала в ткани Междумирья, медленно выдвигалась чудовищная тень.
«Словно корабль огромный // бег сквозь валы направляет; // дрогнули моря пучины, // мощи его убоявшись», — вдруг всплыло в голове у Леандры.
Существо и впрямь точно плыло среди густой мглы; подобно вёслам галеаса, работали многочисленные ноги; подобно галеаса же «воронам» и баллистам, поднималась пара исполинских клешней; с головогруди пялились восемь глаз — пара срединных, размером с добрый щит, и две тройки боковых, поменьше. Медленно и размеренно двигались хелицеры, а за ними — пасть, что-то донельзя сложное, окружённое десятками мелких и мельчайших жвал пополам с жваличками.
— Гигаскорпион… — услыхала Леандра шёпот Клары.
И не только.
Леа ощутила слабые колебания силы, крутнулась, ощущая, как ноги слабеют от ужаса; лиловые волны сомкнулись за их спинами, проглотили уже распавшиеся остатки тропы, и там тоже что-то шевелилось, двигалось, ворочало мохнатыми конечностями, словно составленными из толстенных, шерстью покрытых оглобель.
Как и положено чудищу, этот новый гость обладал целым ожерельем фасеточных глаз величиной с доброе окно каждый; горб чёрной, словно вздутой спины поднимался высоко, а следом с шорохом тащился длинный мускулистый хвост, снабжённый вертикальной, словно рыбий плавник, костяной пластиной, утыканной шипами.
Клара обернулась тоже, замерла.
— Ракопаук…
Эта вторая, тварь была чуть поменьше первой — не с галеас, а, пожалуй, с небольшую пинассу.
— Круг! Черти, дура, если жить хочешь! — Клара резко оттолкнула Леандру, а сама, выхватив шпагу, легко, чуть раскачиваясь, побежала навстречу гигаскорпиону; отчего-то именно побежала, не попытавшись достать его с безопасного расстояния ни огнешаром, ни молнией, ни ледяной иглой.
— Круг!
Круг…
Ну да, круг же!..
Леандра трясущимися пальцами выудила короткий стилус; прошептав первую из формул, решительно прочертила длинную дугу, рассекая плоть Междумирья.
— Быстрее!
Что она делает, госпожа Клара, что?! И почему одна, без неё?!
В глазах закипали злые слёзы, мешали, туманили взгляд.
Дуга. Дуга. Прямая. Сопряжение. Разделить хорду в соотношении три к двум; «так как делению отрезка в каком-либо отношении соответствует такое же деление его проекций, то делим проекцию на 5 частей…»
Круг, ещё один, ещё. Много отпорных рун она вычертить уже не успеет; потому что ракопаук, похоже, предоставил всю честь сражения с Кларой своему исполинскому собрату по классу Arachnida.
Руки тряслись, стилус выпадал; «допустимое отклонение не более 1°…» — ага, тут хорошо, чтобы хотя бы параллельные прямые и впрямь параллельными б вышли!..
Ракопаук довольно заурчал, хотя вроде как им урчать не положено; клацнул челюстями — жвалами — мандибулами — а-а-а, страшно-то как! — и метнул мягкое серое вервие.
Вервие долетело до границы отпорного круга, вспыхнуло, распалось серым пеплом.
Мамочки, мой круг, выходит, работает?!
Леандра прижималась к боку варана, с широко раскрытым ртом наблюдая, как одна за другой затухают ею начертанные руны; круг сработал, сработал, сработал!..
Ба-бах!..
Яростная вспышка, янтарное пламя встало океанской волной, расплескалось окрест, сметая не успевшие убраться полипы и прочих обитателей Междумирья; сжатая до предела сила вырвалась на свободу, сметая всё на своём пути; ракопаук аж попятился — он, похоже, отличался осторожностью.
Гном пошевелился и застонал; Леандре очень не хотелось выпрямляться, однако она всё-таки выпрямилась.
Прямо перед нею лицом к лицу сошлись госпожа Клара Хюммель и исполинский гигаскорпион. По хитиновому панцирю, по хелицерам, по клешням текли струи кипящего племени, однако тварь лишь встряхнула головогрудью, шевельнула многочисленными лапами, надвигаясь на чародейку; поднялся хвост, с конца его грозно нацеливалось жало.
Упасть, упасть, зажмуриться, ничего не видеть!..
Однако она всё-таки не упала; повисла, обхватив варана за шею, но устояла.
Скорпион никуда не торопился. Нависал над Кларой, покачивая клешнями, но не атаковал. Чародейка пятилась, крестя перед собой рубиновой шпагой, оставлявшей в воздухе — вернее, в том, что его заменяло в Межреальности, — одну пламенеющую руну за другой. Иные Леа знала, иные казались странно изменёнными, и ясно было, что госпожа мастер плетёт сейчас сложную сеть, увлекая чудовище за собой, в строго определённое место, где и будет нанесён последний удар.
Ракопаук, словно убедившись, что его посягательствам на иную добычу ничто не помешает, уркнул несколько раз, и его конечности замелькали, раздвигая ткань Междумирья — он рыл яму, словно его самый обычный земляной собрат.