ное Кельвином Кляйном: «Андре Телли, репортер издания Women’s Wear Daily, был одет в белые шорты-бермуды и рубашку в полоску с высоким воротником в викторианском стиле. Мистер Телли все время подчеркивал, что инициалы на кармане означали не Kenneth Lane, а Karl Lagerfeld».
Первый раз я был героем фэшн-колонки, а не ее автором. Могу предположить, что мои манеры южанина, помноженные на компетентность и чувство стиля, производили благоприятное впечатление. С Холстоном мы были довольно хорошо знакомы еще со времени моей работы в Interview, и я часто получал приглашения в его дом. Он одевал меня в прекрасные образцы из своих прошлых коллекций, сидевшие по фигуре за счет моего высокого роста, худобы и модельных параметров. Благодаря Холстону у меня появились потрясающие кашемировые свитера, летние смокинги и пять или шесть курток сафари из искусственной замши Ultrasuede, которые можно было постирать и вынуть из сушилки в идеальном состоянии, без единой складки. Холстон даже прислал мне старинный китайский сундук, и я украсил им свою комнату на Двадцать третьей улице.
Мистер Фэйрчайлд разглядел во мне то же, что и Диана Вриланд: мою страсть к моде. И за это я ему многим обязан. Поскольку мне приходилось писать о многочисленных друзьях мистера Фэйрчайлда, я и сам начал водить дружбу с некоторыми из них, включая чету де ла Рента, – они взялись меня опекать, словно сиротку. Когда Оскар де ла Рента представлял новые коллекции в своем узком шоуруме, мне отводилось место в первом ряду рядом с Франсуаз (его первой женой). По другую сторону от меня сидел почетный гость сезона: это могла быть Диана Вриланд, или Пэт Бакли, или Нэнси Киссинджер.
Однажды в августе во время демонстрации круизной коллекции Франсуаза повернулась ко мне и сказала: «Послушай, Де-Де, мы с Оскаром собираемся построить бассейн в нашем загородном особняке в Кенте, штат Коннектикут. Ты хотел бы, чтобы тебя пригласили поплавать в этом бассейне, когда он будет готов?»
Я вежливо улыбнулся, сделав вид, что не расслышал ее вопиюще неуместного предложения услуги за услугу под шум музыкального вступления перед началом показа. Я никогда не рассказывал мистеру Фэйрчайлду об этом эпизоде. Стань о нем известно, репутация супругов де ла Рента могла пострадать.
Злобный нрав мистера Фэйрчайлда подпитывался смачными деталями вечеринок, на которых его редакторы побывали накануне. Однажды я сказал ему, что Максим де ла Фалез, дама из французского высшего общества, жаловалась на отвратительный запах из пасти ши-тцу Оскара и Франсуазы де ла Рента. В ту же секунду мистер Фэйрчайлд подошел к своему столу и позвонил Франсуазе, дабы поделиться тем, что я только что поведал.
Разразился невероятный скандал. Мистер Фэйрчайлд отлично позабавился. Я позвонил Максим и рассказал ей, что случилось. Она спросила меня, что теперь делать. Я посоветовал ей самой позвонить мистеру Фэйрчайлду и спросить, как быть. Он порекомендовал ей прислать в качестве знака внимания чете де ла Рента что-нибудь особенное, например домашнее варенье или желе. Что она и сделала, и инцидент был исчерпан.
Иногда мы ходили куда-то вместе с Энди Уорхолом, но мистеру Фэйрчайлду я об этом не сообщал. Он был бы в ярости. Однако знакомства, которые я завязал в Interview, оказались полезными и выгодными для газеты мистера Фэйрчайлда.
В свой приезд в Нью-Йорк Бьянка Джаггер пригласила меня навестить ее в отеле Pierre. С ней была Бетти Катру, одна из постоянных икон пантеона андрогинного стиля Ива Сен-Лорана. Мы втроем болтали, пока Бьянка гладила свои наряды от кутюр от Valentino на гладильной доске, поставленной между двумя кроватями в ее гостиничном номере.
В следующий приезд Бетти в Нью-Йорк она позвонила мне и спросила, не составлю ли я ей компанию во время шопинга после ланча. Отправиться за покупками с самой Бетти Катру, музой, вдохновившей Сен-Лорана на создание брючных костюмов? Как гламурно.
По крайней мере, мне так казалось.
«Встретимся в универмаге Woolworth, мне нужно купить футболки», – сказала Бетти.
Пока мы бродили с Бетти между прилавками Woolworth, я обнаружил такие же сетки для волос, как носила моя бабушка. Три штуки за двадцать пять центов. Я подумал: «Это просто фантастика! Знаменитая на весь мир Бетти Катру, которая легко может позволить себе любые дизайнерские изыски, покупает одежду в том же магазине, где моя бабушка приобретает сетки для волос!»
«Зачем, скажи на милость, тебе эти футболки из Woolworth?» – спросил я Бетти.
«Мне нужно разбавить ими мои костюмы Yves Saint Laurent».
“ Я никогда не рассказывал об этом эпизоде. Стань о нем известно, репутация супругов де ла Рента могла пострадать.”
Вот так прозаично. Великолепные костюмы от кутюр в тонкую полоску от Saint Laurent Бетти носила с футболками, которые покупала в упаковках по три штуки. Большинство женщин надели бы банальную блузу с бантом, но Бетти Катру ничуть не волновало, как поступили бы «большинство женщин». Для того времени подобный образ мыслей был весьма неординарным.
Бетти познакомилась с Сен-Лораном в 1967 году, и это было подобно удару молнии. Ей нравилось сообщать людям: «Он положил на меня глаз в ночном клубе». Это стало началом их почти родственных отношений; Ив и Бетти, словно сиамские близнецы, были самыми близкими друзьями. Никогда официально не состоявшая в штате Бетти терпеть не могла мир моды и отказывалась быть его рабыней. Она отработала фит-моделью в ателье самой Коко Шанель, но ненавидела каждую минуту проведенных там двух лет. О величайшей фигуре в модной индустрии двадцатого века Бетти говорила мне: «Она была гадюкой, злобной гадюкой. Ив тоже не отличался доброжелательностью; эти два диктатора моды находили отвратительными всех вокруг».
Как бы то ни было, больше всего Ив хотел быть Бетти Катру. Когда они подружились, Бетти навсегда стала для Ива суррогатом и его альтер эго.
Бетти всегда одевалась безупречно, в мужском стиле. Высокая и всегда стройная, она, насколько я могу припомнить, ни разу не надела пышное вечернее платье. Она просто отказывалась. Перед любым самым роскошным парижским балом Бетти звонила в офис Yves Saint Laurent (как она делала каждый день при жизни Ива), после чего к ее дому подъезжал черный фургон с логотипом YSL, доставлявший выбранный ею комплект. На следующее утро этот же фургон заезжал забрать туалет. Так она поступала всегда, когда ей требовались коктейльные или вечерние наряды.
Настоящая бестия, Бетти Катру всегда одевалась очень стильно. В ее гардеробе никогда не было ярких цветов, даже красного. Никаких принтов, рюшей или воланов. Она любит все черное, кроме тех вездесущих белых футболок. Если бы она могла носить черную кожаную куртку или выглядеть как байкер каждый день, она бы так и сделала. Никаких украшений – ни на шее, ни в ушах. Единственный роскошный аксессуар – ее длинные-длинные платиновые волосы, которые взмывают в воздух, как только она оказывается на танцполе.
Бетти танцует как рок-звезда – на повышенных оборотах. Временами ее образ может показаться несколько брутальным. Создание андрогинного стиля приписывают Марлен Дитрих и Кэтрин Хепберн, но для Бетти это неотъемлемая часть ее естества, выраженная в одежде. Ив восхищался Марлен Дитрих, которая заказывала свои брючные костюмы у австрийского портного, одевавшего ее мужа. Но еще больше Ива вдохновляла Бетти и ее природный безупречный стиль. Надев вечерний брючный костюм или смокинг от Saint Laurent, Бетти превратила их в международный глобальный фэшн-тренд. Она всегда была и остается одной из самых влиятельных фигур в мире высокой моды. Такое огромное количество женщин и мужчин – геев, гетеросексуалов, гендерно нейтральных, трансгендеров, да и дизайнеров тоже – столь многим обязаны созданному Ивом и Бетти стилю женственного денди.
Большая часть модной элиты, включая дизайнеров высшего эшелона – не маститых модельеров, таких как Билл Бласс, Оскар де ла Рента и Ральф Лорен, а дизайнеров новой волны – работала, любила и жила на кокаине, модном наркотике того времени. Секс и кокаин правили бал.
Холстон весьма в этом преуспел. Он был известен тем, что мог под кайфом переделать за ночь всю коллекцию. Раз – и шедевр. Я помню развевающиеся длинные вечерние платья из тафты летящего силуэта, надетые поверх трико из лайкры. Великий шотландский фотограф Гарри Бенсон снял их для W, и это одни из лучших иллюстраций американского высокого стиля той эпохи.
Если я приходил в дом к Фрасуазе де ла Рента на ужин и говорил, что побывал у Холстона, она предостерегала меня: «Это плохая компания».
Она, безусловно, была права. Когда я однажды оказался у Холстона дома за ужином один на один с ним, нам подали печеный картофель со сметаной и икрой, а на десерт – небольшую горку кокаина в чаше Elsa Peretti из чистого серебра.
Я втянул дорожку-другую из вежливости, не желая обидеть хозяина, и только. Я никогда не хотел оказаться в ситуации потери контроля и не мог отдать свою судьбу во власть кокаина. Я был богобоязненным, и, выражаясь словами Тони Моррисона, «мои предки всегда служили мне опорой» – я незримо ощущал их присутствие за плечом.
Моей единственной зависимостью была русская водка, которую мы пили вместе с Дианой Вриланд в ее алых покоях. Всегда только вдвоем, увлеченные беседой, мы пили ее маленькими стопочками, одну за другой, расположившись в столовой. Я часто уезжал от нее по выходным в три, четыре или даже в шесть утра.
Мне удалось освоить нюансы общения как со старой гвардией моды типа четы де ла Рента, так и с новой волной устроителей вечеринок вроде Холстона. Я скользил по этому тонкому льду со всей осторожностью и в моих обычных доспехах: любимой модной одежде. Гольфы в рубчик от Banana Republic и элегантные мокасины или пенни-лоферы Brooks Brothers, шарфы, подаренные Лагерфельдом, и рубашки от Turnbull & Asser. Я никогда не потратил и цента на наркотики, зато мои деньги оставались в огромном количестве магазинов люксовой одежды и аксессуаров.