о и государству, работу и в ней почерпала свое душевное здоровье. На заре человечества работали не одни крестьянки, а и женщины высших классов. В Одиссеи Гомер описывает встречу Улисса с царевной Навзикаей, едущей вместе со своими служанками полоскать в заливе вымытое белье. Трудом никто не гнушался, и благородные матроны древнего Рима назывались: «domisedae et lanifciae – домосидящие и шерсть прядущие».
Так продолжалось и в Средние века и в теремах русских боярынь. Если не на наших глазах, то на нашей памяти живы еще русские помещицы-хлопотуньи, с их обширным деревенским хозяйством. В то время как мужья смотрели за полевыми работами, на женах лежали заботы о птичниках, огородах, фруктовых садах, молочном хозяйстве. Фабрик было мало, и полотно, кружева, вышивки производились домашним способом. Круглый год шло соленье, варенье, приготовленье разных наливок и запеканок.
Детей в то время рождалось много. Семьи в десять-двенадцать человек составляли обычное явление. Кроме них в доме жили бабушки, тетушки, всякого рода приживалки. О всех надо было позаботиться, а также как следует принять многочисленных друзей и приятелей, гостивших по целым месяцам. Хлопот у тогдашней женщины было столько, что не хватало времени задуматься над своей судьбой.
Как бы сознавая, что при подобной деятельной жизни большое образование излишне, наших бабушек учили слегка: читать, писать, немного арифметики, географии, истории, французскому языку, игре на фортепьяно или на арфе. Девочку начинали учить поздно, кончали рано. В 16–17 лет она была уже замужем. Книг печаталось немного, театры существовали лишь в больших городах. Картинных выставок, лекций и в помине не было. На редких «ученых» женщин того времени смотрели с ужасом, как на чудовищ. Честолюбие женщин заключалось в звании прекрасной хозяйки.
Но за последние сто лет условия жизни изменились. Повсюду, не только в России, но и в Европе начался переход от прежнего аристократического строя к буржуазному. Даже в Англии, где замки и средства для их содержания переходят в виде майората к старшему в роде, не раздробляясь между всей семьей, жизнь становится так дорога, что лорды принуждены, в большинстве случаев, сдавать свои замки в наем богатым американцам или запирать их и путешествовать «ради здоровья» по европейским курортам. Во Франции châteaux продаются за бесценок, ибо у владетелей нет средств их поддерживать. В России поместья спешно ликвидируются, и помещики из прежнего деревенского раздолья переселяются в города. Обширный помещичий дом заменяется маленькой квартирой в 5–6 комнат; прежняя многочисленная дворня – двумя, тремя прислугами, да и тем скоро будет нечего делать. Новые дома строятся с водяным отоплением, электричеством, проведенной горячей водой. Этим, конечно, нововведения не ограничатся, ибо наука задалась, по-видимому, целью свести обязанности будущей хозяйки к нажиманью разного рода электрических кнопок.
Вышивки, полотна, всевозможные соленья и варенья дешевле купить, чем делать дома. Покупки, бравшие прежде полдня, совершаются теперь в десять минут по телефону. Бедные родственники и приживалки упразднены; друзьям отведен раз в неделю журфикс, от 4-х до 7-ми. Вместо десяти человек детей рождаются двое-трое и по условиям нынешнего воспитания при них с детства необходимо держать то немку, то француженку, то англичанку.
Чем больше жизнь отнимает от женщин их прежнего труда, тем усиленнее развивают их ум. Народы живут инстинктом, а не умом. Инстинкт государства подсказывает ему, что прежняя роль хозяйки для женщин кончена, и что следует направить их силы на общественную службу. Вот почему несмотря на то что ум государства не соглашается еще признать равенство мужчин и женщин на службе, оно в то же время усердно открывает высшие женские курсы, само хорошенько не зная, зачем это делает. И какие бы курсы ни открылись, как тотчас же переполняются слушательницами, хотя они, в свою очередь, прекрасно сознают, что применить полученные знания им не позволят. Работа идет в слепую, но идет дружно и, разумеется, со временем всё это недоразумение разъяснится к общему удовольствию.
Беда лишь в том, что на это разъяснение уйдет, пожалуй, пятьдесят, если не все сто лет. В это-то время накопленные, но не примененные познания, разбуженные, но не использованные силы, печально отзываются на душевном здоровье современных женщин. Каждый, кто не лишен способности наблюдать, ясно сознает, что женщины переживают тяжелый кризис. Внучки разумных, честных патриоток превратились в истеричек, эротичек, атеисток. Они ненавидят свое отечество, презирают мужчин, равнодушны к детям. Нынешние романы читать страшно. Душевные страдания современных героинь занимают целые томы. Весь день мечутся они, не находя себе места; наступает ночь, и вместо здорового, укрепляющего сна их мучают бессонницы и кошмары. Читаешь подобные описания со страхом, пробуешь уверить себя, что это выдумка, но как вспомнишь те женские типы, что встречаются ныне на каждом шагу, то невольно признаешь, что всё это горькая правда, а не преувеличенье.
Авторы современных романов сами приходят в ужас от тех монстров, что породила их фантазия, и ищут для них выхода. За последнее время выход этот чают найти в свободной любви. «Почаще меняйте любовников, – заботливо советуют они своим героиням, – и вы будете счастливы»!
Ошибаются наивные писатели! Сколько любовников ни меняй, счастья не прибавится. Прибавится лишь презрение к самой себе. Ключи женского счастья по-прежнему находятся там же, где находились во времена Навзикаи – в труде. Изменились лишь внешние условия. Навзикая, хоть и была царская дочь, a наверно не знала грамоты, и полоскание белья являлось вполне приличным для нее занятием. Нынешние же женщины с их обширным образованием могут претендовать на более сложную работу.
Англичанки, как женщины передовой нации, первые это поняли и ведут смертный бой за участие в государственном управлении. Мы видим лишь уродливые формы суфражистского движения и не понимаем того огромного значения, которое под ним скрывается. Не за честолюбие борются англичанки, а за свое душевное здоровье, за право толково пользоваться жизнью. И они победят, не только благодаря упорству саксонской расы, но и потому, что за ними стоит огромная, пока еще молчаливая, толпа всех европейских женщин, следящая за борьбой их с душевным волнением. Их победа будет всемирной женской победой, и конец двадцатого века увидит, быть может, наступление новой эры человечества.
Больше всех будут удивлены новыми порядками мужчины. Для большинства из них допущение женщин на государственную службу равносильно полному развалу семьи. На самом же деле оно семью укрепит.
«Каким образом произойдет это чудо?» – скептически спрашивают мужчины. Очень просто, как вообще, происходят все чудеса. Лишь только женщина получит возможность зарабатывать свой хлеб и пробивать себе дорогу, исчезнет главная причина современных несчастных супружеств – браки без любви. Нынешние женихи никогда наверно не знают, любит их невеста, или же ее нежные улыбки и ласковые слова обращены лишь на завоевание того общественного положения, которое они занимают. Увы! подозрение их в большинстве случаев основательны. Девушек винить трудно, ибо родители их с циничной откровенностью раскрывают им глаза на будущую судьбу. «Найдешь хорошего жениха – будешь богата и уважаема. Не найдешь – будешь жить на нищенскую пенсию и на унизительные подачки богатых родственников». Не обходится, конечно, без душевной борьбы, во время которой родители утешают дочерей обычными фразами: «стерпится-слюбится. Не будет счастья с мужем – дадут тебе его будущие дети».
Разумеется, из подобных союзов, заключенных против желания природы, ничего доброго не выходит. Природа изобрела любовь именно затем, чтобы указать, кого она хочет соединить и от кого ждет детей. Дети, рожденные без любви, никогда удачны не бывают. Возможно, что все дегенераты, душевно больные, преступники рождаются именно от подобных холодных союзов. Статистика в этом случае невозможна, ибо женщины стыдятся своего обмана и тщательно его скрывают. Недаром, однако, общество отметило существование «детей любви», этих красивых, жизнерадостных, даровитых плодов большей части незаконных союзов.
Помимо неудачных детей, жизнь подобной семьи всегда тяжела даже в случае, если оба супруга – порядочные люди. «Хороший он человек, – с раскаяньем думает про мужа жена, – да что же мне делать, если всякий его жест, всякое движение, всякое слово возбуждает во мне непреодолимое отвращение!»
Нет гипноза любви, отсутствует природа, эта гениальная декораторша! И физическое отвращение ищет выхода в злых словах, ссорах по пустякам, в оскорблениях и обвинениях…
Замужество без любви есть такое насилие над душой, что, получив, наконец, возможность самой зарабатывать свой хлеб, девушка с радостью от него откажется. Обман прекратится, и число счастливых браков увеличится.
Одновременно изменится нынешняя возмутительная жизнь интеллигентного общества. Прекратится этот вечный праздник с балами, театрами, ресторанами, продолжающийся круглый год. Никаких средств, никаких сил на него не хватает и результатом является взяточничество, преступления, долги, разорения, самоубийства. Дикая жизнь эта создана исключительно праздностью женщин. Изнывая целый день со скуки, они по вечерам влекут за собой зевающих, дремлющих после тяжелого рабочего дня отцов, мужей и поклонников на вечера, обеды, разного рода зрелища. Они изнуряют этим мужчин и раньше времени толкают их в могилу, но отказаться от этой жизни не в силах, ибо в танцах, ужинах, в шампанском, в разгуле надеются утолить свою сердечную пустоту и душевное отчаянье.
Как только женщина начнет работать, вся ее жизнь изменится. И теперь уже всякая писательница, ученая, художница, музыкантша понимает, что нельзя работать в этом чаду. Чтобы что-нибудь сделать, надо жить правильной жизнью, хорошо спать, во время есть, не разбивать своего настроения пустой светской болтовней. Женщина – адвокат, чиновник, доктор станет также ценить отдых, как ценят его мужчины, и беречь свои силы. Веселиться будут лишь по праздникам, и веселье от этого только выиграет…