— Софи знает, что ты со мной?
— Она знает, что мы с ней не будем вместе, — он отвечает так спокойно и таким тоном, будто это совершенно ничего не значит, а у меня внутри становится теплее.
Я знаю, что мы не будем вместе. Я боюсь лезть в это еще раз, боюсь, что после безбрежного счастья с Глебом наступит настоящее, в котором его не будет. В котором он снова поверит кому угодно, но не мне, поверит любой сказанной клевете и отвернется, а я буду собирать себя по кусочкам. Несмотря на это я эгоистично радуюсь тому, что Глеб и Софи расстались. Или Глеб сказал ей о том, что не хочет быть с ней. Разве это имеет значение?
Мы приезжаем туда, где много лет назад были счастливы. Я узнаю это место сразу. Оно отдается болезненным, ноющим ощущением в груди, которое вперемешку со счастьем заставляет меня испытывать какую-то скрытую эйфорию и окрыленность. Я будто вернулась на три года назад и отпустила все запреты. Ведь только здесь мы были собой. Мариной и Глебом, которые хотели быть вместе, но не могли. Парой, которой не существовало в действительности, но которые были вместе здесь.
Я могу вспоминать до бесконечности, но вместо этого я выхожу, осматриваюсь на небольшой лужайке и подхожу к дереву, на котором Глеб когда-то вырезал “Глеб+Марина=Любовь”. Эта надпись все еще здесь, я провожу по ней пальцами и чувствую, как рука Глеба накрывает мою. Я не отталкиваю его, потому что не хочу.
— Я должен поговорить с тобой, — голос Глеба доносится сзади.
Он вздыхает, видимо, чтобы еще что-то сказать, но я разворачиваюсь и закрываю ему рот ладонью.
— Помолчи, пожалуйста. Давай поговорим обо всем потом. Завтра.
— Забудем?
— Да, забудем, — киваю. — Три года забудем и то, что не можем быть вместе.
— Тут мы можем все.
Он помнит!
Я киваю.
Мы переплетаем наши пальцы, я поворачиваюсь к Глебу спиной и смотрю на звезды. Сейчас мне кажется, что даже они расположены так же и их не стало ни меньше, ни больше.
Мне просто хорошо.
Я прижимаюсь к Глебу спиной сильнее, сжимаю его руку и не могу поверить, что так бывает. Что мозг может забыть те три года, что были между нами, и просто отключиться, передавая в тело импульсы эйфории.
Мне кажется, что я пьяная, хотя ни капли алкоголя не выпила. Мой разум затуманен, тело больше не подчиняется мне. Не знаю, что должно произойти, чтобы это разрушить, но по тяжелому дыханию парня и его напряженному телу понимаю, что ему есть что сказать. И это что-то совсем не мелочь. Это что-то серьезное и важное, что-то, что мне не понравится и усложнит наши и без того непростые отношения.
Глава 36
Глеб
Я привез сюда Марину не затем, чтобы обо всем забыть. Я хотел рассказать ей все, поговорить, объясниться и начать с нуля. Я верил в то, что она меня услышит и простит, что согласится дать нам второй шанс, как бы больно ей ни было в прошлый раз.
Был ли я уверен, что сдержу свое слово и сделаю ее счастливой, что больше не позволю ей плакать?
Да, был!
Я знал, что сделаю все возможное — и невозможное тоже, — лишь бы она была счастлива, но Марина не дала мне возможности говорить.
Она просто обняла меня, прижалась щекой к моему плечу и шумно дышала, правда, потом ее дыхание выровнялось, а мои руки легли ей на талию. В этот момент я осознал, что боюсь даже прикоснуться к ней, боюсь что-то сделать не так. Моя решительность куда-то улетучивается, а на ее место приходит осознание.
Я так люблю ее.
И хочу сделать счастливой.
Даже если для этого придется отдать ее другому — я готов. Лишь бы не Мише, который водит ее за нос, как дурочку. Я хочу, чтобы она улыбалась и светилась счастьем, хочу видеть ту Марину, от которой по глупости отказался три года назад.
И я хочу верить, что это все еще реально.
— Зачем ты приехал? — шепчет она тихо куда-то в район моей груди. — Я была счастлива, Глеб. Без тебя. Миша, он… — она замолкает. — Нормальный парень. Внимательный, заботливый и… он хотел жениться на мне, построить семью, родить детей.
— А ты? — слова сами срываются с моих губ.
— И я хотела. — Она кивает и трется щекой о мою футболку, будто смахивая слезу. — Хотела, пока не появился ты. Зачем ты приехал?
Мне кажется, что Марина не хочет услышать ответ на свой вопрос. Она просто спрашивает, не ожидая, что я скажу. А я и не знаю, что говорить. Приехал, потому что отец попросил? Это правда только наполовину. Я хотел увидеть ее и убедиться, что все прошло. Что моя нелюбовь к Софи всего лишь из-за того, что мне просто никто не нужен. Пока не нужен.
И вот Марина снова в моих объятиях. В груди ноет, а в области сердца, куда она прижимается, будто жжет. Сейчас я понимаю, что не в девушке дело и не во времени. Мне никто не нужен, кроме нее. И чтобы это понять, мне потребовалось три долбаных года, понимание, что я могу ее потерять раз и навсегда, и ребенок от другой, который вполне может оказаться моим.
Я хочу, чтобы она знала об этом. Врать больше не входит в мои планы, и недоговаривать тоже. Но я не хочу ничего говорить сейчас. Марина так сильно прижимается ко мне и будто ищет утешения, что я не позволяю себе открыть рот и начать разговор.
— Чтобы понять, что забыл тебя.
— И как? Понял? — она ждет ответа.
— Понял, — серьезно произношу я. — Ни хрена я не забыл, Марина. Как Мишу твоего рядом с тобой увидел, думал, морду ему разобью к чертям.
Она смеется и шмыгает носом. Не плачет, но расстроенная. И я понимаю ее состояние. Я заставил ее усомниться в своих отношениях, вытащил наружу то, что она так старательно прятала. Только вот я не специально, а потому что дурак. Потому что ей не верил и боялся, что меня обманут. Меня и обманули, только друг, втайне любящий ее.
— И ты не забыла. — Она дергается в моих руках, но я продолжаю ее удерживать. — Не забыла, Мариш. Я знаю, что ты боишься, не хочешь возвращаться в это снова, но я буду стараться, слышишь? Я не прошу тебя думать, принимать решения, я лишь хочу, чтобы ты не отталкивала, чтобы позволила мне быть рядом. Общаться с тобой.
— Ты что, Царев, друзьями стать предлагаешь?
— Любовниками ты не согласишься, — так же, как и она, в шутку произношу я.
— А ты предложишь? — Она отстраняется и серьезно смотрит на меня.
Я знаю, что она спрашивает в шутку, поэтому мотаю головой. На самом деле я бы и не предложил. Кому угодно, но не ей.
— Недостаточно хороша для тебя?
— Слишком хороша, чтобы ограничиться постелью.
Я говорю правду. Я никогда не воспринимал Марину как девушку, с которой можно переспать несколько раз и забыть. Она всегда была другой. Я до одури хотел ее, но не позволил бы себе предложить только это. Ни три года назад, ни сейчас.
Марина отстраняется и больше не обнимает меня. Я не давлю. Не трогаю ее, давая выбор.
То, что у них с Мишей всё кончено, я понял, как только она отдала ему ключи. Я видел это по ее взгляду. Она готова расстаться с ним, потому что не любит. А я готов ждать ее, сколько потребуется, и делать все, что в моих силах, лишь бы она поверила, что я серьезно.
Марина переплетает наши пальцы, касается моей руки и смотрит на небо. Туда, где звёзды. Вокруг тихо, будто вокруг нас все вымерло. Я привозил ее сюда, чтобы забыть, что существует кто-то ещё кроме нас двоих. И мы забывали. Нет, между нами не было ничего, выходящего за рамки, но мы могли быть вместе. Пусть несколько часов, но у нас была такая возможность.
Я только сейчас вдруг понимаю, что между нами никогда не было большего, чем поцелуи. Она хотела, и я тоже, но мы оба сдерживались, потому что понимали, что назад дороги не будет.
— Я хотела, чтобы ты был моим первым, — будто прочитав мои мысли, произносит Марина.
Знала бы она, как травит мне душу, как заставляет чувствовать себя мудаком. Я заслужил это. И эти слова, и то, что не могу больше поступать так, как хочу, что теперь должен следить за своими действиями. Марина страдала, а теперь пришло моё время, потому что она не согласится. Просто так не скажет, что будет со мной. Мне нужно доказать ей, что я действительно этого хочу.
Глава 37
Глеб
Утром, после того как Марина попросила отвезти ее домой, я звоню секретарше и предупреждаю, что меня весь день не будет. Прошу отложить все важные встречи и перенести их, можно на сверхурочное время, но всех вместить. Расслабляться сейчас нельзя, конкуренты не дремлют. Только вчера мне показали их новую рекламу, от которой у меня слюни потекли. Это ж надо так, а?
И вот после всего этого мне нужно вытащить наш бренд. А сделать это можно только с командой Марины. И не сегодня.
— И, Диана, Марины Павловны сегодня тоже не будет.
Плевать, что она там подумает обо мне и Марине, главное, чтобы она нормально выполнила свою работу и закрыла недочеты. В этом я почему-то не сомневаюсь. Диана может сотню раз быть откровенной стервой, но она хороший, исполнительный сотрудник.
— Принято, Глеб Давидович. Еще указания?
— По возможности не беспокоить меня сегодня.
— Принято.
В том, что это вообще возможно, я сомневаюсь. Уверен, что кто-то все же потребует моего вмешательства. Я ставлю телефон на виброрежим и паркую машину у дома. Я едва держусь на ногах. Вчерашний день и бессонная ночь дают о себе знать.
Я хотел поговорить с Мариной, когда привезу ее домой, но она уснула. Прямо в машине. Причудливо разместилась на кресле и засопела. Только у дома проснулась, оглянулась и вышла, махнув на прощание рукой.
Разговор откладывается.
Проснувшись, встаю с кровати и иду в душ. Состояние такое, что хочется просто забыться. На часах уже давно вечер, и я подумываю никуда не ехать, но потом смотрю на телефон, вижу пять пропущенных от Софи и понимаю, что лучше поговорить с Мариной.
Так будет честнее.
После душа и перекуса становится значительно легче. Я завожу машину и оказываюсь у дома Марины через полчаса. Не знаю, спит она или нет, но поговорить нам и правда пора. Я паркую машину у ее дома и ступаю под струи воды. После обеда пошел дождь, асфальт мокрый, небо пасмурное. Под стать моему настроению.