Пока что я страстно целую ее, гоня такие мысли. Это такой долгий, такой голодный поцелуй, что после него нам обоим трудно отдышаться.
– Майлз… – лепечет она, и я в точности знаю, о чем ее мольба. Глядя ей в глаза, я ввожу изогнутый, блестящий от моей слюны кончик вибратора в нее – медленно, медленно, пока костяшки моих пальцев не утыкаются в мокрые губы. – Прошу… – рыдает она. – Пожалуйста…
Черт. Опять. Как в гроте на берегу, как до того в спальне, прежде чем в окно влетел буй: я теряю самоконтроль. Я уже тону в ней, и все остальное теряет для меня значение. Какая еще стоянка, какая улица, какое расследование преступления? Если это не сигнал тревоги, то, значит, нет вообще никаких сигналов. Я самозабвенно сминаю ртом ее мягкий рот, ловлю ее стоны, наши языки сплетаются, и у меня теплится единственная мысль: так-так, сейчас я задам тебе жару, ты уже никогда не будешь прежней. Моя рука сама по себе прижимает вибрирующий бугорок к ее клитору, я в полном восторге от того, как она дергается между мной и машиной, от жара ее ляжек, от того, как она норовит вобрать в себя всю мою ладонь.
Мы переносимся неведомо куда, туда, где можно не притворяться, а просто разинуть рот и излить все то, от чего вот-вот лопнет черепная коробка.
– Ты такая красивая, милая. – Не оставляя в покое ее клитор, я вожу взад-вперед толстой бугристой загогулиной, и она с жужжанием погружается все глубже, глубже, до отказа. Я вслушиваюсь в ее учащающееся дыхание и хочу еще, еще! – Твои глаза. Твоя улыбка. Я с ума от них схожу. А твоя задница? Боже. Убил бы за то, чтобы взять тебя сзади! Ты такая податливая, такая сочная, такая тесная.
– Хватит, перестань! Нет, не останавливайся, не надо! – Ее рот накрывает мой, он у нее горячий, голодный, ее язык вытворяет немыслимое, рука мнет мне плечо, как будто она карабкается по мне и не намерена спускаться, да я бы и не позволил. – Притворись, – кричит она. – Притворись, что это ты!
Этак я лишусь остатков мозга.
Наверное, позже я смогу, недоуменно глядя в пространство, подивиться тому, что учительница второклашек попросила меня изобразить секс с ней при помощи вибратора, но только не сейчас. Сейчас я могу только ей повиноваться. Я размещаю игрушку перед своей ширинкой, прижимаю Тейлор к машине и уверенно трахаю ее вибрирующим силиконом, как будто это часть меня. Мне больно сознавать, что это не так, но ее наслаждение позволяет мне это пережить. Ее ягодицы таранят дверцу машины, я вольготно занял позицию между ее разведенными ногами, вибратор ходит взад-вперед, она кусает нижнюю губу, груди прыгают вверх-вниз. С секунды на секунду она достигнет оргазма, и я напряженно жду этого зрелища. Считаю, что заслужил.
– Каждый раз, когда будешь пользоваться этой штучкой, помни, что мой член больше, – шепчу я ей на ухо. – И что я в этот момент глажу его, вспоминая тебя.
Только бы продержаться! Я даже не у нее внутри, но, клянусь, чувствую ее спазмы от этих моих слов. Она рвет на мне майку, задыхается, выкрикивает мое имя, двигает бедрами, приближая свой оргазм, обильно орошая вибратор и мою ладонь. Она уже скачет на неутомимом силиконе и на моей уставшей ладони, груди того и гляди выскочат из платья. Загляденье!
– Это шедевр, – скрежещу я, целуя ее, чтобы заглушить крик. – Ты произведение искусства.
– Слишком сильно! – кричит она прямо мне в рот. Я осторожно вынимаю из нее вибратор, кладу его на крышу машины и целую ее так, словно от этого зависит моя жизнь, запустив пальцы ей в волосы. У меня мощнейший стояк, она исходит влагой и, судя по ее поцелуям, хочет еще. Я бы мог удовлетворить ее прямо сейчас. Когда она опять будет кончать, то стиснет уже не чертов вибратор, а мой член, и это будет сущий рай. Наконец-то я избавлюсь от тяжести в паху и в яйцах. Без нее не получается, потому что на всем вокруг пылает ее имя…
У меня за спиной раздается громкий хлопок.
Перед глазами молниеносно пролетает вся моя жизнь.
Мысленно я высовываюсь из окутавшего меня тумана и, держа в вытянутой руке пистолет, пытаюсь оценить угрозу. Потом, опустив дуло вниз, загораживаю собой Тейлор и ищу источник звука. К моему облегчению, это всего-навсего дверь пивнушки. Кучка молодежи вывалилась наружу и от избытка удали чуть не сорвала дверь с петель. У меня адреналиновый спад, все тело в холодном поту. Тейлор что-то говорит мне, но из-за шума в ушах я ничего не слышу. Пока я целовал ее, отвернувшись от остального мира, могло произойти все что угодно. Все. Ополоумел я, что ли, раз подвергаю ее такой опасности? Какой из меня детектив? Я не создан для этой работы. Будет чудом, если я умудрюсь раскрыть это дело так, чтобы никто не пострадал.
– Полезай в машину! – командую я скрипучим голосом. – Позвони брату и скажи, что ждешь его. Вам обоим немедленно надо ехать домой.
– Майлз…
– Прошу, Тейлор, делай, как тебе сказано.
У нее такой вид, словно она готова спорить, но в машину она садится безропотно. Звонит Джуду. Через минуту тот выходит из бара. Я прохожу мимо него, слова не проронив, хотя он пытается меня окликнуть.
Моя задача – немедленно привести в порядок свои мозги.
Она удовлетворена. Больше я не допущу промахов.
Даже таких упоительных.
Глава 14Тейлор
Я зачерпываю горсть песка и просеиваю его между пальцами. Утренний массачусетский ветерок уносит песчинки. Прохладный воздух этого туманного воскресенья – это то, что мне требуется, чтобы развеяться после сна о Майлзе, донимавшего меня перед пробуждением. Будь я умелой пловчихой, как Джуд, то нырнула бы сейчас в воды Атлантики, чтобы прийти в себя. Но нет, лучше я полюбуюсь, как ныряет мой брат.
Сидя на песке, я оглядываюсь на Майлза, стоящего в темных очках на верхней ступеньке ведущей на пляж лестницы и басящего в прижатый к уху телефон. Ветер треплет его темные волосы. С моего наблюдательного поста внизу на пляже он выглядит воином-горцем, совершившим путешествие во времени и щеголяющим здесь, у нас, в джинсах и худи.
Заметив, что я за ним слежу, он прерывается на полуслове и стискивает челюсти, но быстро возобновляет разговор. Я перевожу взгляд на океан и вижу, как Джуд выходит из волн. Убирая с лица волосы и широко улыбаясь. Я автоматически отвечаю ему улыбкой.
– Когда он здесь появился? – спрашивает Джуд, тянясь за полотенцем.
Я подаю ему синее пляжное полотенце с вышитым якорем.
– Он всю ночь появлялся и исчезал. Такая у него манера – появляться и исчезать. То тепло, то холодно.
– Что у вас произошло вчера вечером на стоянке?
Даже на прохладном ветру меня бросает в жар от воспоминаний. Всю ночь они заставляли меня вертеться. Уснув в конце концов, я быстро проснулась из-за того, что простыня намокла от пота. Майлз рвет зубами упаковку моего вибратора. Сплевывает на него. Его верхняя губа кривится всякий раз, когда он загоняет в меня игрушку. Его властные поцелуи. Его стон при моем оргазме. Неужели после этой бурной сцены в общественном месте я смогу продолжить обычную жизнь? Одежда стала мне чужой, нервы на взводе, зудит все тело, до корней волос. Меня до крайности раззадорили, а потом столкнули с горной вершины вниз.
– На стоянке?.. – Джуд не первый раз спрашивает меня об этом. Кое-что, безусловно, произошло. По пути домой я трижды сворачивала не туда, отвечала на все односложно. Но теперь, когда я более-менее переварила случившееся, возникла необходимость с кем-то поделиться. – Началось с поцелуев…
Подробности излишни. Не уверена, что смогу рассказывать, не потея до полного неприличия.
– А потом мы расстались, хотя так и не начали встречаться. Мы пытались положить конец нашим несуществующим отношениям с самого момента знакомства. Фишка у нас такая.
– М-да… – Джуд ненадолго оборачивается и лениво машет Майлзу. – Он не хочет пробовать отношения на расстоянии?..
Я фыркаю.
– Мы не дошли до конкретики, вроде дальности расстояния, совпадения или противоречия наших политических взглядов или его согласия с тем, что я еще в ноябре наряжаю рождественскую елку. По его словам, я отвлекаю его от расследования. Он… – Странно обсуждать с кем-то вслух прошлое Майлза, но я напоминаю себе, что это Джуд. – Прежде чем зажить жизнью бродячего охотника за головами, он облажался с раскрытием дела о похищении ребенка в Бостоне. Это преступление – первое его дело с той поры и…
– И он не хочет снова облажаться.
– Да. – Я поджимаю колени к груди и обхватываю себе плечи руками в длинных рукавах фуфайки. – Он все время казнит себя. Я не могу этому помешать, как бы ни хотела. Мы не любовники. Где бы мы ни оказались вместе, у нас не обходится без споров.
– Тем не менее он ночевал под твоим окном. А теперь расхаживает по лестнице, дожидаясь, когда его бесценная Тейлор вернется в безопасное помещение.
– Что да, то да. Зная Майлза, я не поручусь, что он исключил из числа подозреваемых бескрайний океан.
Джуд хихикает, подползает ко мне по песку, закидывает руку мне на плечо.
– В кои-то веки нашелся мужчина, нарушивший твое равновесие. Ничего, ты обретешь почву под ногами.
– А с тобой такое случалось?
Он фыркает и смотрит вдоль пляжа в даль.
– Нет, это я так, вообще.
Я откашливаюсь.
– Ты уверен? – Я легонько пихаю его локтем в бок. – Я очень стараюсь не лезть в твою личную жизнь. Необходимости обычно не возникает, потому что ты не заводишь длительных отношений. Но… – Чувствую, он напрягся, зная, куда я клоню. – Хочешь поговорить о Данте?
– Вот не надо! – Он мотает головой, брызги летят во все стороны. – Нет, я определенно не желаю обсуждать Данте.
– Он звонил тебе после того, как мы сюда приехали?
– До того, во время, после. Никак не уймется.
– В каком смысле? Я думала, вы просто друзья.
– Так и есть! – Джуд рубит ладонью воздух. – Друзья, не более того.
– Я знаю…
– Данте играет Голиафа во франшизе «Фантом Файв». Последнее, что я о нем слышал, – что он съехался с роскошной Офелией Тэн, своей партнершей по спектаклю. Его предпочтения ясны и несомненны. Данте есть Данте, я бы не хотел его менять. Пусть дальше живет своей невероятной жизнью и больше не пытается продолжать… это.