– Извини.
Мы с Тейлор остаемся одни. Она сохраняет сдержанность, и от этого я близок к панике.
– Это сейчас у тебя такое настроение, Майлз, потому что мы вместе пережили стрессовую ситуацию. – Она сжимает мне руку. – Но завтра или послезавтра ты вспомнишь все причины, которые мне перечислял, почему у нас ничего не получится, и будешь прав.
– Нет, Тейлор! Я был пропащим болваном. Я нес чушь от злости и от страха.
Предполагался ведь хэппи-энд: парень спасает девушку, поцелуй, парочка удаляется в закат. По этому сюжету девушке не положено говорить: «Нет, благодарю, мне и так хорошо».
Так не бывает!
– Мне на роду было написано очутиться здесь. На роду было написано повстречать тебя. Дорога вела меня сюда. К тебе. Понимаешь?
Все, договорился. Последняя стена рухнула. Я выдал себя с головой.
– Ты заставила меня вспомнить, что я люблю Бостон. Напомнила, что такое чувство отчего дома. Заставила позвонить брату. С тобой я вспомнил, что такое любовь. Это все твоя заслуга. Я больше от тебя не уйду. Мы будем воевать, пока не встретимся на ничейной земле, Тейлор, вот и все. Тебе от меня не отделаться. Я повезу тебя знакомиться с моей семьей. Я на все готов, понятно? – Я сжимаю ладонями ее лицо. – Умоляю, позволь мне дать тебе все!
Все вокруг навострили уши. Кучка полицейских и детективов ловит каждое мое слово. Уверен, Курт – и тот проникся, не говоря о мэре, слушающей меня на другом конце телефонной линии. Но мне нет до всех них никакого дела. Я занят хирургической операцией на собственном открытом сердце, только вот у женщины, без которой мне не жить, все равно остаются сомнения.
– Вижу, мысленно ты двинулась дальше. – До чего же мне тяжко выговорить это вслух! – Ты меня списала. Ладно, просто скажи, что ты ко мне неравнодушна, и я впишусь обратно. Всю задницу себе отшибу, но своего добьюсь.
– Конечно, я к тебе неравнодушна, – шепчет она.
Наша аудитория дружно издает вздох облегчения.
Но с моим выдохом это не идет ни в какое сравнение. Так выныривают на поверхность океана, достигнув самого дна.
– Слава богу! – бормочу я и тянусь к ней, чтобы поцеловать. Но ее взгляд все еще затуманен. Ей мало просто слов. Все то время, что мы знакомы, я твердил ей, что не желаю ни к чему и ни к кому привязываться. Теперь ее убедят только дела.
Сказано – сделано.
Я больше не намерен отступать – и у нее еще долго не будет причин во мне усомниться.
Глава 24Тейлор
– Что он делает? – спрашиваю я, выглядывая из окна арендованного дома.
Мы собрали вещи, вынесли их к двери и готовы к отъезду.
Мы уже собирались грузить свой скарб в багажник моей машины, когда я заметила на другой стороне улицы Майлза верхом на мотоцикле. Судя по виду, он ждет, положив на колени шлем и сложив руки на широкой груди. За спиной у него громоздится большая сумка.
Что он задумал? Приехал проститься?
Я не собираюсь ловить его на обещаниях, которые он надавал вчера вечером. Он был весь на адреналине, воодушевленный только что пережитым страхом. Чувствовал себя моим защитником, потому что мне только что грозила смертельная опасность. Теперь, когда снова взошло солнце, он, уверена, вспомнил о своей натуре охотника за головами. Быстрая работа, не чреватая обязательствами, – вот что ему требуется. Отсутствие привязанностей не влечет душевных ран.
– Может, выйдешь и поговоришь с ним? – предлагает Джуд.
Что ж, можно. Даже нужно.
Вот только я не уверена, что готова к прощанию. Вопреки моим лучшим намерениям сказанное им вчера с такой страстью заронило в меня зернышко надежды. Опасной, глупой надежды. В игнор ее!
– Нет, поехали, а то застрянем в пробке!
Я беру свой чемодан, немного медлю перед дверью и распахиваю ее. Джуд выходит, я закрываю за ним дверь и сую ключ под большую керамическую морскую звезду на пороге. Подойдя к машине, я хмуро смотрю на байкера на другой стороне улицы.
– Доброе утро! – Я отдаю чемодан Джуду, чтобы он положил его в багажник. – Мы торопимся, чтобы не застрять в пробке. Впереди Коннектикут!
Он кивает мне – всего лишь кивает – и ничего не отвечает. Надевает на голову шлем, извлекает из своего мотоцикла предупредительный рев.
Неужели даже не попрощается? Ну так даже проще: обойдется без тяжелых извинений и без вранья. Что ж, я согласна. И не важно, что мое сердечко сморщивается, как забытая на лозе виноградина.
Я громко включаю дорожную радиостанцию и задним ходом отъезжаю от дома. Один, второй, третий поворот… Майлз не отстает. Я хмурю брови. Наверное, это просто совпадение. Наверное, он, как и мы, собирается выехать на федеральную автостраду.
Но и на выезде он едет по одной эстакаде со мной, в ту же сторону. Намеренно не позволяя вклиниваться между нами другим машинам.
Я перестраиваюсь, он тоже.
– Он что, следит за мной?
Мой брат смеется.
– Долго же ты соображала!
– Увязался до самого Хартфорда? Ну уж нет!
– До самого твоего порога, Тейлор. Ты сама знаешь, что это так. – Джуд оглядывается на Майлза и широко улыбается. – Согласись, это романтично.
– Не соглашусь, – отрезаю я.
– Вчера вечером на пляже он был готов пожертвовать собой ради тебя и вот теперь конвоирует до дому. – Джуд переходит на австралийский акцент, подражая ведущему канала «Дискавери». – Это похоже на своеобразный ритуал охотников за головами, Тейлор. Быть суровым со своей потенциальной парой как можно дольше, а потом сделать ей предложение, когда она меньше всего это ждет.
Господи! У меня дрожит нижняя губа. Зернышко надежды, зароненное Майлзом накануне, набухает, и это опасно. Сама эта мысль опасна и глупа.
– Ничего подобного! Он просто хочет убедиться, что по пути домой со мной ничего не случится, что меня не перехватит серийный убийца или еще кто-нибудь.
– Никто тебя не тронет. Разве что в жены позовут.
Я крепче хватаюсь за руль.
– Слишком быстро передумал. Если бы остался со мной, то потом пожалел бы.
– Ты знаешь его лучше, чем я, но я бы не назвал его легкомысленным.
– Нет, он далеко не легкомысленный. – Я кусаю губы, то и дело поглядывая на гиганта в шлеме, не отстающего на своем байке от нашей машины. – Просто у него застарелые проблемы с родственниками.
– У всех на этой дороге застарелые проблемы с родственниками, – без колебания парирует Джуд. – Он сказал тебе, что звонил брату?
– Да. Потому что я ему напомнила, напомнила, что…
– …что такое любовь.
– Это все ядовитый адреналин.
Джуд явно настроен на спор, но следующие несколько минут мы с ним молчим, слушая рев мотоцикла позади нас.
– Пойми, Ти, я на твоей стороне, – говорит мне, наконец, брат. – Я поддержу любое твое решение. Если ты захочешь остановиться и приказать ему исчезнуть из нашего зеркала заднего вида, значит, так тому и быть.
Я натужно сглатываю.
– Именно этого я и хочу. Для его же блага. Он почему-то считает, что несет за меня ответственность. Лучше я отпущу его на свободу.
– Ну так отпусти. – Джуд щурится, читая дорожный указатель. – Остановись где-нибудь, я хочу кофе.
Через три выезда я вижу знакомую рекламу и забираю влево. Жду, страдая от ускоренного сердцебиения и сухости в горле, сделает ли то же самое Майлз. Когда он тоже сворачивает с автострады, я испытываю безошибочное облегчение.
Что ж, мне это под силу. Я могу сорвать с раны пластырь и поступить так, как будет лучше и для меня самой, и для Майлза. Не собираюсь еще сильнее привязываться к этому мужчине, который все равно умчится в закат спустя месяц-другой, устав от моей плаксивости и хозяйственности. Такое меня уничтожило бы. Я знакома с ним всего пять дней, но сама мысль о том, что мы больше не увидимся, уже была для меня невыносима. Боюсь представить, что было бы после нескольких недель. Не говоря о месяцах.
Даже не собираюсь гадать.
На стоянке «Макдоналдса» Джуд спрашивает меня:
– Мне присутствовать при твоем выступлении?
– Не стоит. – Я делаю глубокий вдох. – Лучше принеси мне кофе со льдом, это то, что мне потребуется.
– Вряд ли обойдется одним кофе, – бросает Джуд.
Спросить брата, что он имеет в виду, я не успеваю: Майлз тормозит сзади и глушит двигатель мотоцикла.
А потом он стягивает с головы шлем, отбрасывает назад потные волосы, свешивается через руль, напрягая бицепсы. Стирает краем рубахи пот с лица, на мгновение обнажив свой каменный живот и блестящую от пота грудную клетку. Как это жестоко с его стороны!
У меня темнеет в глазах. От моего дыхания запотевают стекла машины. Встряхнувшись, я вылезаю из машины и чувствую, что ноги у меня ватные. Я подбочениваюсь и выпрямляю спину, как будто готовлюсь обратиться к родителям на встрече выпускников.
– Майлз, это совершенно излишне…
Он трогает своей лапищей мое бедро, я затыкаюсь и кривлюсь, как от ожога.
– Иди ко мне, – воркует он и тянет меня к себе. – Мне нравится, как ты оделась.
Я ударяюсь бедром о его бедро, и этого достаточно, чтобы заряд тока прошил мой живот и устремился к пальцам ног.
– Ну я… Спасибо, конечно, но…
– Это же не отпускной наряд, а самый обычный?
– Так и есть.
Он нагибается и пялится мне за корсаж. Он так близко, что я чувствую во рту его соленый пот. Реакция моих сосков мгновенная: они каменеют.
– Эти жемчужинки вшиты в воротник? – басит он, и я уже готова запрыгнуть на его широкое мускулистое бедро, приведя в ужас всю парковку перед «Макдоналдсом».
– Думаю, да…
– М-м-м… – Он сгребает в кулак ткань моего платья и тянет меня к себе, так что между моей и его грудью остается не больше дюйма. – Ты будешь весь год щеголять в таком чопорном наряде?
Не понимаю его вопрос, потому что очень занята: считаю щетинки на его подбородке. Даже уши у него притягательные. Почему я не замечала этого раньше? От его широких плеч пышет жаром, и я вынуждена впиться ногтями себе в ладони, чтобы воздержаться от неблагоразумного поступка: погладить его по мускулистому животу или поправить его буйную шевелюру.