Возвратился Витек хмурым. Швырнув «дипломат» на кровать, он сказал, что не забудет такой подлянки. Но, когда мы предложили попить чайку с клубничным вареньем, а затем вернуться к незаконченной работе, паренек просветлел и глупо заулыбался, слушая, как его разыграли.
Да, без ловкости Кирпича его же план вряд ли осуществился. Он без снятия «Сейко» с руки подобрался к малюсеньким кнопочкам обычной канцелярской скрепкой, отключил электронную пищалку и переставил время вперед. Отлично отработали в массовке братья Алиевы, взявшие тайм-аут в ночном марафоне по нардам. Конопатый получил курсовой на халяву. Между прочим, он выглядывал из-за двери, стоя во вьетнамках и семейных трусах, с наброшенной на плечи шубой из неизвестного зверя. Ну и мы, чего уж, постарались.
Заветный зачет Витек, разумеется, получил, и за утренние подъемы с тех пор отвечал именно он, подскакивая по первому сигналу будильника. Электронного. Грохочущий круглый был спрятан за ненадобностью в тумбочку.
Елена Липатова (Салем, Массачусетс, США)Бутылки из-под кефира
Стипендия – послезавтра, а сегодня у нас с Ларой и Машей осталось на троих семьдесят пять копеек. Даже на кино не хватит…
– Давайте купим полкило халвы, а потом поедем к нам в общагу – бутылки сдавать, – предложила Маша.
Бутылки из-под кефира и молока в общежитии не выбрасывали, но и не мыли: складывали грязными в коробки, запихивали под кровати и рассматривали как «последний резерв». Хочешь сдавать – пожалуйста, но сначала нужно их отмыть…
Днем в общежитии почти так же шумно, как и вечером, потому что у нас занятия в две смены. На кухне что-то булькает, из-за дверей просачиваются голоса и музыка, а по длинному коридору прыгают в пучке солнечного света пылинки.
– Вы что, бутылки будете мыть? – спросила Лара, увидев нас в умывальнике. – Мы с Чапой сейчас тоже притащим! Девчонки, завал! Денег ни у кого нет, а стипуха еще когда!
Я наполняю бутылку холодной водой и трясу ее изо всех сил, но засохший жир уже сроднился со стенками, прирос к ним и не отмывается.
– Да кто ж так делает? – удивляется Мама-Чапа, медленно, как корабль-тяжелогруз, вплывая в умывальную комнату. На Чапе длинный, до пола, халат, который сибаритка Наташа брала с собой даже на «картошку».
– Сразу видно, что избаловали тебя! Смотри, как надо! – Чапа рвет на мелкие кусочки газету, крошит яичную скорлупу и наливает в бутылку теплую воду из чайника.
– «Карамболина, Карамболетта, ты пылкой юности мечта!..» – поет Чапа, дирижируя бутылками, и вокруг ее спутанной шевелюры порхают солнечные зайчики! А мне кажется, что это не зайчики, а воздушные шарики, которые сейчас приподнимут тяжелую Наташу над полом – и поплывет она, махая бутылками, над городом…
Одна бутылка выскальзывает из мокрых пальцев и – дзынь! – ударяется о край раковины.
– Она все равно была отбитая, – не расстроилась Чапа, выгребая осколки. – «Карамболина, Кар-рамболетта…»
С полными сетками бутылок мы шествуем по коридору, и все встречные почему-то считают своим долгом спросить: «Вы что, бутылки сдаете?» Как будто не видно и так, что сдаем.
В приемном пункте нам повезло: он был открыт, хотя обычно там или перерыв на обед, или записка «Ушла за тарой». Но очередь длинная – человек двадцать! В основном сдают бутылки из-под водки или лимонада, а молочные принимают во всех молочных отделах в гастрономе.
– Может, в гастроном пойдем? – спросила Лара, глядя на скучную толпу с тележками и сумками. – Поменяем на плавленые сырки…
– Там сейчас обед, – обернулась женщина в синем платке. – Да тут тоже недолго, принимать – не взвешивать.
– А вы что, студенты? – с уважением спрашивает потертого вида мужичок в нахлобученной на самые брови шапке. В руках у него женская хозяйственная сумка, из которой торчат белые горлышки водочных бутылок.
– Ага, – кивает Лара.
– Тогда ладно, коли так, – непонятно чему радуется мужичок. – Но вот я вам что скажу, доченьки: водка до добра не доводит, вы уж мне поверьте!
– Дяденька, да у нас кефир! – дурашливо распахивает сумку Лара.
– Тогда ладно, коли так, – кивает мужичок и повторяет, как заклинание: – Водка до добра не доводит.
Я стою рядом, и мужичок наклоняется ко мне:
– А в каком, к примеру, институте учишься?
– В инязе.
– Ишь ты! А кто ж у тебя родители?
Я не понимаю, почему он ко мне привязался, но он – взрослый, и я не могу проигнорировать вопрос.
– Папа – учитель, мама – диктор на радио.
Мужичок совсем загрустил, опустил сумку с бутылками на землю и с жадным любопытством уставился на меня:
– А ты одна в семье или еще дети есть?
Я отвечаю на вопросы вежливо, как хорошая девочка, и от этого моему собеседнику становится все хуже. Но остановиться он уже не может, растравляя себя видом чужой благополучной жизни.
– А мамка с батькой любят друг друга? – вдруг задал он свой главный вопрос, уже зная ответ и заранее принимая неизбежное разочарование.
– С отбитым горлышком не берем! – отставляет в сторону три наши бутылки приемщица. – А эту – мыть лучше надо! А вот тут – трещина…
Мы оставляем пять забракованных бутылок около ларька, берем три рубля и отправляемся в уже открывшийся после обеда «Гастроном». Я оборачиваюсь. Потертый мужичок в старой нахлобученной на глаза шапке стоял около прилавка и, вывернув шею, смотрел нам вслед…
Максим Епифановский (Санкт-Петербург)Беспечный студент
Купюра
Конец августа. Летние каникулы закончены. Я опять вернулся в Питер. На Московском вокзале меня встретили два друга-сокурсника. Обливаясь потом, мы с огромным трудом дотащили мои баулы до общежития и устроили пиршество.
Длинный обшарпанный стол ломился от нежнейшего домашнего сыра и деревенских пахучих колбас, в тарелках между стогами квашеной капусты важно лежали разноцветные маринады. Довершали картину бутыли молодого вина и рыжеватого ганджубаса.
Весь вечер мы предавались юношеским мечтаниям, набивая брюхо всем, что красовалось на столе. Обычно после застолья Серега и Толик отправлялись домой, но в этот вечер я оставил их у себя. Толик еле держался на ногах и самостоятельно до дома бы не добрался. Серега не смешивал алкоголь и пил исключительно вино. Выглядел он вполне благопристойно и мог ехать домой, но остался за компанию. Благо мои соседи еще не вернулись из родных мест, и кровати пустовали. Утром проснулись поздно. Голова нестерпимо трещала. Мозг, словно набухающее тесто, пытался выбраться из костной кастрюли. Отпивались чаем.
После прогулки по набережной полегчало. Я проводил друзей до метро и вернулся в комнату наводить порядок. Перемыл посуду, вынес мусор. Подметая пол, под столом обнаружил собственный кошелек… Пересчитал деньги – не поверил! Пересчитал еще раз, разложил купюры на покрывале. Сомнений больше не было – из выделенных родителями на семестр денег не хватало пятидесяти рублей. Все распланировано. На эту сумму я мог прожить неделю. Приличная дыра в бюджете. Меня обворовали! Но кто?
Я принялся рассуждать. Пили мы втроем. Путем несложных логических рассуждений я понял, что деньги стащил Серега. Только он мог совершить этот скверный поступок. Сергей жил бедно и частенько брал у меня в долг. Вчера, пока мы курили на улице, он оставался один в комнате. Вот тогда-то и вытащил из кошелька, в надежде, что я не замечу, одну купюру.
При встрече я отвел Сергея в сторонку и обвинил в краже.
– Бред какой-то! – воскликнул побледневший Сергей. – Думаешь, я тебя обокрал?
– Больше некому.
– Вот те раз! А почему не Толик?
– Толик так напился, что с трудом понимал, где находится, – хладнокровно ответил я.
Сергей стал меня избегать. К моему удивлению, Толик общался со мной сдержанно, предпочитая общество Сергея. Я начал подозревать в краже и Толика. Раз он продолжает дружить с вором, то не исключено, что и сам замешан в этом деле. Пока один отвлекал, второй тащил деньги из моего кошелька. Я перевелся в другую группу, замкнулся в себе и с бывшими друзьями не общался.
Через месяц сосед по комнате, одолживший на вечеринку мой костюм, протянул мятые пятьдесят рублей.
– У тебя в заднем кармане брюк лежали, – пояснил он.
Экватор
– Гуляем! – воскликнул мой сосед, влетая в комнату. – Экватор пройден. Теперь и я старшекурсник! – Мишка плюхнулся на старый промятый диван и кинул зачетку на стол. Зеленая книжица лихо проскользнула сквозь груду разложенных учебников.
– Сдал?
– Три балла, – словно хвастаясь, воскликнул Мишка. – Ну, твои предложения, Толян?
– Схема отработана, – ответил я спокойно. – Водка да пельмени…
– Душа требует не только хлеба, но и зрелищ. А что, если нам с тобой рвануть в центр? Пивка попить, шары покатать?
– Отличная идея! Сто лет не играли…
Мы протащились по Невскому, свернули на Фонтанку и осели в бильярдной. Костяные шары глухо бились о борта, исчезая в лузах. Холодное пиво разгоняло кровь. Позади три года сплошной зубрежки. Настоящая медицина впереди! Теперь мы уже больше врачи, нежели студенты.
– Толян, мне здесь надоело, – пожаловался Мишка, осушив очередной бокал пива. – Пойдем куда-нибудь…
Мы расплатились и вышли на улицу.
– Вон отличное местечко. Прям чувствую. – Мишка указал пальцем на неоновую вывеску. – Итальянский ресторанчик. Зайдем!
Денег у меня осталось мало – я заказал маленький кусочек пиццы и кофе. Мишка же, в деньгах никогда не имевший стеснения, продолжал кутить. Официантка в элегантном красно-зеленом галстуке, улыбаясь, подала тарелку сыров, пасту, пирог с начинкой и пиво.
– Мне пришла в голову отличная идея, – шепотом произнес Мишка, умяв свой заказ. – Давай смоемся по-тихому.
– Как это? – не понял я.
– Да так! Платить не будем…
Я решил, что Мишка шутит. Балагур и весельчак. Тем более прилично выпил. Вот и понесло парня. Но Мишка не унимался.
– Толян, ты когда-нибудь сбегал, не заплатив?
– Мне и в голову такое не приходило…
– Может, сегодня попробуем?
– Зря ты светлое с темным мешал в бильярдной!
Это уже не смешно.
– Авантюризма в тебе нет, – удрученно отметил Мишка. – Адреналин, знаешь, как подскочит!
– Ты уже не платил, что ли? – удивился я.
– Нет, но решил попробовать. Рванем к выходу, когда наша официантка скроется в подсобке. Если заловят – скажем, что покурить на улице захотелось.
Я понял – Мишка не шутит. Еще чуть-чуть – и он метнется к выходу.
– Давай в следующий раз. – Я позвал официантку и попросил нас рассчитать.
Счет оказался приличным. Я выложил деньги за пиццу и кофе.
– Толик, заплати за меня? А я дома отдам, – жалобно попросил Мишка.
– Слушай, я бы и рад, но у меня нет денег. Это последние…
– Тогда плохо дело. – Мишка побледнел. – Мои еще в бильярдной кончились.
Мне хотелось наорать на друга и узнать, какого черта мы поперлись в ресторан, но криком делу не поможешь.
– Давай что есть! – скомандовал я.
Я подбил все имеющиеся у нас деньги. Не набралось и половины требуемой суммы. Подошла официантка. Я не мог посмотреть ей в глаза.
– Знаете… Так получилось… – начал я подбирать слова, тщательно рассматривая узор на тарелке. – У нас не хватает денег. Кошелек дома забыл… – Я виновато поднял глаза.
Улыбка слетела с губ официантки. Она молча развернулась и растворилась в зале. Вместо нее появилась пышногрудая женщина в сером костюме.
– Ну, молодые люди, хорошо поели? – громко, на весь зал, поинтересовалась администратор.
Мы не ответили.
– Милицию будем вызывать?
У меня все похолодело внутри.
– Не надо милицию, – взмолился Мишка. – Мы случайно просчитались. Давайте мы посуду помоем.
– Посуду у нас есть кому помыть, – отрезала администратор.
– Я могу шутки посетителям рассказывать, – предложил Мишка.
– У нас серьезное заведение, Петросян. Что же с вами делать? Студенты?
– С первого медицинского.
– Будущие врачи, – администратор покачала головой.
– Мы завтра принесем деньги. Честное слово, – пообещал Мишка.
Повисла пауза.
– Ладно, – смягчилась администратор. – Я вам верю. Идите. Жду вас завтра.
Мы схватили куртки и пулей вылетели из ресторана.
Утром Мишка выпил две кружки чая и уселся смотреть телевизор.
– Ты когда пойдешь в ресторан? – спросил я.
– Зачем? Я вчера до отвала наелся! Хорошо покутили. Веселуха…
– Долг вернуть. Забыл?
– Да ну, – Мишка отмахнулся. – Обойдутся…
– Ты же остался должен!
– Толян, этот ресторан не обеднеет. Дерут втридорога. Они и так на нас заработали. Спишут, в конце концов… У тебя тоже голова трещит? Надо кофейку попить. Будешь?
– Нет.
Я открыл шкаф, достал заначку и вышел из комнаты.