Когда волна соискателей вынесла меня почти к улице Горького и оставила одного, грустящего и размышляющего о бренности существования, рядом раздался тихий голос:
– Вам нужен билет?
Я обернулся и увидел около себя пожилого мужчину.
– Да, очень, – выпалил я. – Два.
– У меня есть один. Только давайте отойдем в сторонку. Я их, – мужчина кивнул в сторону толпы, – боюсь. Растерзают. – И он виновато улыбнулся.
– Пойдемте, – согласился я, прикидывая в уме, какую сумму запросит продавец билета.
Мы отошли немного и оказались за цветочным киоском.
– Вот. – Мужчина достал билет.
– Сколько? – с опаской поинтересовался я.
– По номиналу. Два рубля.
Я взял билет, проверяя подлинность, и, удостоверившись, что все нормально, протянул продавцу деньги, поблагодарил и восторженный понесся к Мишке.
Он находился в самом центре толпы и, подвластный течению, двигался вместе с ней. С трудом протиснувшись через людское ограждение, я схватил Мишку за руку и потащил за собой. Когда мы оказались на безопасном расстоянии, я помахал только что купленным билетом перед самым Мишкиным носом.
– Смотри. Понял, как искать надо.
– Купил? – Мишка посмотрел на меня с восхищением. – Ну надо же! Вот здорово!
– Дуракам – счастье.
– Повезло, ничего не скажешь. Но он же один.
– Один. Ну и что. Кто-то один и пойдет.
– Тогда ты иди. Ты купил, тебе и идти.
– Не… Ты узнал про концерт, ты рассказал, значит, идти тебе.
– А может, удастся еще один купить? – Мишка почесал затылок.
– Вряд ли. Да и времени уже нет. Иди. На. – Я протянул билет Мишке.
– Э, нет.
– Я один тоже не пойду.
– Тогда что делать?
– У меня идея.
– Какая?
– Девица в плаще…
– Точно. – Мишка понял меня с полуслова. – Пошли.
Она стояла на том же месте и так же следила за поведением толпы.
– Отдаем? – спросил я Мишку.
– Отдаем. – Мишка утвердительно кивнул.
Я решительно подошел к девушке и, ничего не говоря, взял ее руку, разжал кулачок, которым она прижимала сумочку, вложил в него билет, развернулся и с гордым видом направился в сторону метро. Я был очень доволен собой и преисполнен чувства благородства и еще черт знает чего за только что содеянное. Мишка шел рядом и ничего не говорил. Очевидно, наш поступок ему тоже нравился.
Мы уже спускались по лестнице, ведущей к турникетам, когда рядом раздался стук каблучков, и кто-то тронул меня за плечо. Я повернулся. Около нас стояла девушка, которой мы отдали билет. Она так же молча взяла мою руку, раскрыла ладонь, вложила туда пятерку и мгновенно умчалась. А мы остались стоять на ступеньках с широко раскрытыми ртами.
– Нет, я так не играю, – растерянно произнес я. – Ты как хочешь, а я остаюсь. Дождусь окончания концерта, найду девицу и познакомлюсь. Тут уже нет выбора.
– Ну… выбор-то всегда есть… – Мишка, как и я, был ошарашен неожиданным поворотом событий. – Знаешь что? Если ты останешься, то это будет походить на… – Мишка на мгновенье задумался.
– На что?
– На плохой роман, вот. И там еще неизвестно, что и как получится, да и удастся ли тебе отыскать в толчее девицу, а тут в руках реальная пятерка. А потому предлагаю отправиться в ближайший магазин, купить пару бутылок честно заработанного портвейна и на Твербуле выпить за здоровье барышни. Думаю, это будет правильный выбор.
– Да? – Я с сомнением взглянул на товарища, но, увидев его уверенное лицо, согласился. – В конце концов, первым делом – самолеты.
– Во! Правильно мыслишь. А то ждать непонятно сколько и чего, иллюзии строить.
Я протянул Мишке руку.
– На пять.
Мишка пожал протянутую руку, похлопал меня по плечу и пропел:
– Держись, геолог, крепись, геолог… Ты солнцу и ветру брат?
– Брат, – бодро ответил я, и мы отправились в магазин за портвейном.
Дарина Степанова (Москва)Общая общага
Три плиты в каждой кухне, две стиральные машинки на этаж, весёлые голубые шторки в душах и целые зеркала – да, всё это было в нашем общежитии до того, как там появились студенты.
Что представляет собой настоящая общага? Это маленький кубик города, который никогда не спит. Кто-то просыпается к первой паре, кто-то просыпает ко второй, а кто-то уже возвращается с третьей. И это в течение учебного семестра, когда расписание более-менее стабильно. А вот в сессию общежитие превращается в настоящий улей, гудящий от зубрёжки, курящийся дымом кальянов, наполненный победными возгласами и стонами разочарований. Есть и особый вопль, раздающийся ежевечерне (вернее, еженощно) ровно в 00.00. Вопль этот – священная мантра, последняя надежда, горячая студенческая молитва перед экзаменом. «Халява, приди!» – раздаётся изо всех окон, а десятки рук размахивают раскрытыми зачётками. Ради этого на одном подоконнике, бывает, умещаются всемером. Чтобы не пропустить точное время, сверяют часы с Кремлём и хором осуществляют обратный отсчёт.
– Ян! Полминуты, убирай свои крема с окна! Быстро!
– Не паникуй, сейчас уберу. Ну, давай, залазь. Где моя зачётка?
– Настя! Аккуратней! Ты меня сейчас в окно вытолкнешь вместе с зачёткой!
– Артём, сколько времени? Ты завёл будильник на без десяти секунд?
– Завёл. Ян, ну чего ты носишься, как ураганчик?
– Где моя зачётка?! Ну где моя зачётка?
– А-а-а! Пятнадцать секунд до халявы!
– А Надя с Инной не придут?
– Ян, быстрее! Опоздаешь!
– Блин! Где зачё-о-тка?!!
– Я тебе сказала, убери крема!
Саша пнул какой-то тюбик, и он улетел…
– Десять секунд! Обратный отсчёт!
– Надя, Инна, вы бы ещё позже пришли! Бегом, лезьте!
– Подоконник треснет!
– Кто засунул мою зачётку за батарею? Какой уродец это сделал?! Я его сполосну в своём гневе!
– Ян, лезь!
– Пять!.. Четыре!.. Три!..
– Холодно, блин!
– Два!..
– Надя, не щекочись!
– Один…
– Халява, приди! Халява, приди!!! ХАЛЯВА, ПРИДИ!!!
…
– Всё, я без голоса. Ян, иди ищи свой крем.
«Халява» будит окрестных жителей и заряжает бодростью на ночные учебные бдения. Не зря говорят, что супергерой Человек-студент за январь (то бишь сессию) совершает столько подвигов, сколько должен был совершить за сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь (то бишь весь первый семестр).
В разгар января выйти в коридор после полуночи и встретить там кучу серых от страха и недосыпа физиономий – дело обычное. Кто-то наперевес с чайником бредёт за водой, кто-то, монотонно вышагивая, твердит списанные билеты, а кто-то выбирается в холл нарезать готовые шпоры. Шпоры, кстати, – это отдельная песня. Наиболее популярным видом остаются крошечные бумажные квадратики, курс которых в ночь перед экзаменом подскакивает почти так же, как и евро.
Под утро квадратики рассовываются по рукавам, прячутся за воротник, кладутся под манжеты, браслеты, часы… Ноу-хау – синтез ручного труда и современных технологий. Шпаргалки пишутся от руки, затем сканируются, уменьшаются в несколько раз, распечатываются и попадают в оборот. Отсюда напрямую вытекает зависимость от принтеров и сканеров, которых в общежитии не так-то много, и поломка даже одного из них влечёт тяжкие последствия.
Итак, беда. Сломался принтер. Приглашённые специалисты (мальчики с третьего этажа) водружают его посреди комнаты и трепетно-торжественно разбирают, протирают и пытаются воскресить. Хозяйка ходит вокруг и причитает:
– А тут подуть? А тут протереть?
Починить всё не выходит. И мастера, и хозяйка теряют терпение.
– А тут поднять? А здесь дёрнуть? – уже раздражённо вопрошает она. – Да ну его! Пну – и заработает!
(Чем, кстати, всё и заканчивается.)
Но даже в период сессии-стрессии необходимо что-то есть – страхами сыт не будешь. В это время студенческое питание, и так не слишком-то здоровое, становится совершенно хаотичным. Замороженная пицца, фастфуд из ближайшего МакДака, наггетсы и вездесущие баночки Ролтона. Разумеется, шоколад, очень много шоколада, обёртки которого к вечеру выстилают не только пол вокруг мусорного бака в углу кухни, но и всю кухню целиком. Кухня, надо сказать, замечательное место, которое поможет выжить даже тем, кто не имеет средств. Достаточно сопоставить понятия «три холодильника», «общажный коммунизм» и «я возьму только маленький кусочек». Не то чтобы в общежитии процветает воровство, но яйца, конфеты, сыр, а также носки пропадают регулярно.
Холодильник в общей кухне – отличная платформа для утоления голода, но иногда не нужно заглядывать даже туда. Достаточно вообразить себя альпинистом, покорить Обёрточные Горы, перевалить за хребет Грязной Посуды и добраться до плато Разделочный Стол. Помимо немытых чашек и бесхозных вилок, там обязательно обнаружатся чьи-то забытые пряники, вафли, куски хлеба и даже готовые блюда вроде холодной лазаньи или котлет.
Однако, по известным причинам, особо популярен в сессию кофе. Как-то раз, при покупке очередной пачки, был проведён мини-соц-опрос:
– Самый вкусный кофе?
– Латте, – ответила Настя.
– Латте, – кивнула Аня.
– «Чёрная карта», – солидно произнёс Ян и тут же спохватился: – Нет, пиши «Нескафе с молоком».
Но вот когда куховарить начинают ребята-первокурсники, входить в кухню берегись. Запахи чего-то скисшего и чего-то подгоревшего не порадуют обоняние. Учуяв первые ароматы, стоит поплотнее закрыть дверь в свою комнату…
– Иди свари яйца, Ян.
Ян уходит. Вернувшись через полчаса, возвещает:
– Они сварились!
– Уверен? Сходи проверь яйца, Ян!
– Артём, помоги мне. Иди со мной.
Спустя минуту оба возвращаются в комнату и рапортуют Саше, третьему соседу:
– Мы проткнули его. Там осталась дыра.
Спустя ещё пять минут в кухню отправляется Саша. По возвращении просит: