Полковник Черноярский со 185-м пехотным Башкадыкларским полком взял 126 офицеров, 4423 нижних чинов, 4 орудия, 2 миномета и 30 пулеметов, а 188-й пехотный Карский полк полковника Петрова – 80 офицеров, 4500 нижних чинов, 3 орудия и 6 пулеметов. В 22-м корпусе отличились 9-й и 10-й Финляндские стрелковые полки. Всего за всю операцию генералом Щербачевым с 24 мая по 4 июня взято 900 офицеров, 37 000 нижних чинов, 41 орудие, 25 минометов и 180 пулеметов.
В 9-й армии генерал Лечицкий влил 12-й корпус, не имевший пока командира, в 11-й корпус графа Баранцева, доведя его состав до четырех дивизий. Усиленный 11-й корпус на левом фланге армии должен был нанести главный удар в Черновицком направлении, 41-му корпусу генерала Бельковича в центре надлежало способствовать ему энергичной демонстрацией на Онут, а правофланговый 33-й корпус генерала Крылова в долине Днестра оставлялся пассивным. Всего в 10 пехотных и 4 кавалерийских дивизиях 9-й армии насчитывалось до 180 000 бойцов при 489 орудиях.
Защищавшая Буковину 7-я австро-венгерская армия генерала Пфланцер– Балтина насчитывала 7 пехотных и 4 1/2 кавалерийских дивизий – в общей сложности до 130 000 строевых и 548 орудий. Нашему 33-му корпусу противостояла группа генерала Ходфи (одна пехотная и одна кавалерийская дивизии), 41-му корпусу в центре – группа генерала Бенигни (3 пехотные и 3 кавалерийские дивизии), а против нашего 11-го корпуса был 11-й же австро-венгерский корпус генерала Корда (3 пехотные и 1/2 кавалерийской дивизии).
22 мая 9-я армия перешла в наступление. 41-й корпус имел большой тактический успех при Онуте, а 11-й корпус – при Черном Потоке. Но в боях 23-го и 24-го наступление захлебнулось: высота «458» – ключ Буковины – осталась в руках неприятеля. В боях 22 и 23 мая особенно отличилась 3-я Заамурская дивизия, взявшая Онут и Окну, а в 11-м корпусе 11-я и 32-я пехотные дивизии у Баламутовки и Ржавенцев.
Было взято 12 800 пленных (из них 7000 заамурцами), 14 орудий и 18 пулеметов. Неприятель лишился до 25 000 человек, но и наш урон составил 98 офицеров и 12 300 нижних чинов убитыми и ранеными. Приостановив наступление и произведя перегруппировку, Лечицкий рванул неприятеля 28 мая, введя в дело и 33-й корпус.
В этот день – в Доброноуцком сражении (что для австрийцев – Окненский прорыв) – он растерзал Пфланцер-Балтина, разорвав его армию пополам и отбросив группу Корда на юг, к Пруту, а Ходфи и Бенигни – на запад, в Заднестровье. Главный удар на высоту «458» повела 32-я пехотная дивизия генерала Лукомского. Саму высоту и Доброноуц взял 126-й пехотный Рыльский полк полковника Рафальского.
Краткая реляция на статутные награды рисует нам картины боев в этот славный день 28 мая. Раненые офицеры 9-го и 10-го Заамурских пехотных полков приказывали нести себя впереди атаковавших цепей и испускали дух на неприятельских орудиях. В 11-й пехотной дивизии полковник Батранец с Охотским полком кинулся на два венгерских полка, разметал их и взял одним ударом 100 офицеров и 3800 нижних чинов в плен.
Впереди Камчатского полка шел начальник 11-й пехотной дивизии генерал Бачинский. В 12-й пехотной дивизии раненые офицеры Днепровского полка отказывались от перевязок до победы; иные, получив по три и четыре раны, продолжали идти вперед. Командир Одесского пехотного полка полковник Корольков повел свой полк на проволоку на коне. Одесситы захватили 26-й австро-венгерский полк. Огнем 500 орудий, подготовивших решительную атаку 28 мая, руководил полковник Кирей.
Всего в Доброноуцком сражении с 28 по 31 мая нами взяты один генерал, три полковых командира, 754 офицера, 37 852 нижних чина, 49 орудий, 32 миномета и бомбомета и 120 пулеметов. Урон неприятеля дошел до 70 000 человек – наш составил около 14 000 человек.
Холмы Буковины стали свидетелями бессмертного подвига капитана Насонова, с горстью конно-артиллеристов атаковавшего и захватившего батарею врага при Заставне и повторившего подвиг Никитина под Красным и Арнольди при Денневице. Видя уходившую батарею неприятеля, командир 2-й батареи 1-го конно-горного дивизиона полковник Ширинкин посадил всю прислугу и ездовых своей батареи на коней и кинулся преследовать неприятеля.
Сам он с 60 конно-артиллеристами изрубил остатки неприятельского батальона, пытавшегося спасти свою батарею, а его старший офицер капитан Насонов с 20 остальными взял наперерез, догнал неприятеля, изрубил и перестрелял сопротивлявшихся и взял всех остальных – троих офицеров, 83 нижних чина, 4 орудия и 6 зарядных ящиков с запряжками. Это была 3-я батарея 5-го австро-венгерского артиллерийского полка.
Что бы тут сделала кавалерия, да еще с таким вождем, как граф Келлер?! Но генерал Лечицкий упустил драгоценную возможность использовать стратегически свою конницу и дал 3-му конному корпусу пассивную задачу обеспечивать левый фланг армии и всего Юго-Западного фронта. Энергичный граф Келлер пытался на свой риск форсировать Прут и взять сильно укрепленную неприятельскую позицию.
Однако предприятие это не увенчалось успехом и стоило напрасных потерь. Один лишь Текинский полк кинулся в шашки у Юркоуц. Текинцами взято 822 пленных. Их водил в атаки ротмистр Ураз-сердар – сын знаменитого Тыкма-сердара, воевавшего со Скобелевым. Командир полка полковник Зыков за эту атаку получил Святого Георгия 3-й степени.
В боях 29, 30 и 31 мая довершился разгром южной группы армии Пфланцера. В наших руках осталось 39 000 пленных и полсотни пушек.
Штаб Юго-Западного фронта, как мы видели, сразу не мог дать себе отчета ни в размерах одержанной его армиями победы, ни в степени разгрома неприятеля. Количество пленных, захваченных четырьмя армиями генерала Брусилова, составило в конце первых суток – 24 мая – 41 000 человек. 26 мая их уже было 72 000, к 28 числу – уже 108 000 и к 30 – 115 000, с тем чтобы вечером 1 июня перевалить за 150000!
4-я австро-венгерская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда на Волыни и 7-я армия генерала Пфланцер-Балтина в Буковине были совершенно истреблены. 1-я, 2-я и Южная германская – сильно потрясены. Никакой Макензен не смел бы и мечтать о подобных результатах за одну всего неделю!
Луцкий прорыв обещал полную и близкую победу. Его надлежало немедленно развить – искрошить и сокрушить надломленные неприятельские армии и молниеносным ударом 8-й и 11-й армий от Луцка и Сопанова на Раву-Русскую – во фланг и в тыл всему неприятельскому расположению – вывести из строя потрясенную и заколебавшуюся Австро-Венгрию!
Наступил полководческий момент. Но полководца в Ставке не было!
30 мая генерал Алексеев отдал, правда, директиву, в которой указывал армиям Юго-Западного фронта наносить удар на Раву-Русскую – в тыл Львовскому району. Сделал он это в своей излюбленной форме советов, уговоров, намеков и недомолвок (что Суворов так образно называл «нихтбештимтсагерством»[198]), Брусилов и Клембовский могли такую директиву только принять к сведению, отнюдь не к исполнению.
Для того чтоб требовать от армий Юго-Западного фронта производства широких стратегических операций, надо было прежде всего развязать этим армиям руки. Этого Алексеев как раз и не догадался сделать. Директива 30 мая отнюдь не отменяла предыдущие.
Главный удар, очевидно, оставлялся за армиями Западного фронта, и в этом случае Юго-Западному фронту невозможно было задаваться самостоятельной широкой операцией, для которой к тому же не было предоставлено необходимых средств. Раз по-прежнему во главу угла ставился удар Эверта на Вильну либо Барановичи, то Брусилову оставалось лишь вести вспомогательный удар на Ковель.
Повторилось то же, что за два года до того в Галиции – при наступлении на Львов. И тогда, как и теперь, изменившаяся стратегическая обстановка требовала полководческого решения. И тогда и теперь генерал Алексеев, нащупывая и чувствуя это решение, не сумел провести его в жизнь – не смог ясно, четко и чеканно его сформулировать, отменив первоначальные, оказавшиеся нежизнеспособными директивы.
И Рузский продолжал ломить на лишенный значения Львов, и Брусилов продолжал долбить потерявший ценность Ковель. И оба раза Австро-Венгрия спасла свою вооруженную силу. Русской армии не хватало головы.
К 1 июня по всему Юго-Западному фронту шли упорные и успешные для нас бои. Генерал Брусилов рассчитывал добиться решительных результатов в 8-й армии и направил в ее центр подошедший с Северного фронта 5-й Сибирский корпус генерала Воронова, на смену выведенному в резерв 40-му корпусу. Однако удобный момент на Волыни был уже пропущен – неиспользованные возможности Луцкой победы мстили за себя.
Противник усиливался здесь с каждым часом. С необычайной быстротой из Пикардии на Волынь был переброшен 10-й германский армейский корпус генерала Лютвица, ставший ядром неприятельского сопротивления. Словно из-под земли выросли: группа генерала фон Бернгарди, подкрепившая в Ковельском направлении левый фланг 4-й австро-венгерской армии, группа фон дер Марвица, подкрепившая центр ее, и группа генерала Фалькенгайна 2-го, подкрепившая правый фланг 4-й армии и левый фланг 1-й армии.
8 германских дивизий уже стояло перед фронтом Каледина, 8 других ожидалось в скором будущем, и, наконец, 8 австро-венгерских дивизий было вызвано с Итальянского фронта в Галицию.
2 июня Бернгарди отразил 5-й Сибирский корпус от Порицка, и, начиная со следующего дня, 8-й армии пришлось отбиваться от яростных контратак 18 австро-германских дивизий, по большей части свежих. Началось восьмидневное жестокое оборонительное сражение у Киселина нашей 8-й армии генерала Каледина с группой войск Линзингена.
На нашем правом фланге атаки Гауэра, Фата и 2-го австро-венгерского корпуса (выделенного из 4-й армии) были отражены 46-м и 30-м армейскими корпусами. В центре – на реке Стоходе – 5-й Сибирский и 39-й армейский корпуса сдержали яростный натиск Бернгарди и фон дер Марвица, а выдвинутый в боевую линию 40-й корпус отразил 4-ю австро-венгерскую армию (корпуса 10-й и Шурмая), которой вместо отрешенного после Луцка эрцгерцога Иосифа Фердинанда командовал «карпатский мясник» генерал Терстянский.