Но потом привыкли, а некоторые даже вовсе воздерживались в её присутствии от всякой дурной речи.
Её часто навещал каменецкий раввин, её дядя. Просто приходил к ней в дом, что было необычной вещью. Он ни к кому не ходил. Кстати, его брат просил его приблизить к себе его дочь, навещать её. Её отец понимал, что она попала в дом, который должен быть ей чужд по её воспитанию, и ему было важно, чтобы его брат уделил ей внимание и частыми посещениями, возможно, смягчил сердце свёкра, относившегося к ней не совсем хорошо.
Года через три деда уже перестала привлекать идея породниться с большими раввинами. Он видел, что явно просчитался с невесткой, дочкой раввина, и стал считать, что это вовсе не такое счастье – ради родства причинить зло своим сыновьям, дав им такую шлимазлницу в жёны.
Своему Йоселе он устроил аристократический шидух самого высокого ранга. Тут он уже искал чисто мирские достоинства: красоту, положение, способности – и это он нашёл.
Это была дочь известного купца, не из городских жителей, и очень красивая.
Справили свадьбу, красивая невестка приехала в Каменец в карете, запряжённой четвёркой, словно помещица. На красоту невесты сбежался смотреть весь город, восхищались её очарованием, элегантностью, дорогими украшениями. Нет слов описать радость Арон-Лейзера. Она, к тому же была умной, хорошо воспитанной, тактичной, деликатно относилась к людям и была прекрасной хозяйкой.
Дед питал к ней странную любовь, всё время держал возле себя, она ему была дороже всех детей.
С приходом Йохевед положение моей матери очень ухудшилось. Если раньше её не любили, но хотя бы ценили её происхождение, то теперь, с появлением новой, красивой невестки, раввин перестал навещать свою племянницу, и дед её просто возненавидел. Разница между раввинской дочерью и дочерью реб Шимона Дайча была слишком заметна, и последняя его прямо очаровала.
Положение мамы стало невыносимым также из-за ревности- все любят молодую невестку, все ей делают комплименты свёкор цацкается с Йохевед, а на неё даже не смотрит. Она часто сидела и плакала, перестала заходить в комнату, где бывал свёкор со всеми своими гостями из Каменца. А каменецкие люди были просто рады, что избавились от той, которая им регулярно отравляла жизнь, не давая говорить, что им хочется.
Молодая невестка принесла новые порядки в дом и в хозяйство – все аристократического рода. Готовила новые блюда, всякие новые печенья - она просто не умела сидеть без дела. Там что-то обновит, тут переделает, починит бельё, сошьёт женщинам платья, а мужчинам брюки. Дом приобрёл новый вид, в нём стало светлее и чище, и вся семья сделалась чище, нарядней.
Мама много раз бегала к раввину, чтобы выплакать свою душу. И раввин её утешал и успокаивал тем, что муж её выше мужа Йохевед.
Действительно – хотя Йоселе тоже был вполне приличный молодой человек, честный и порядочный, и тоже был способен учиться, но Мойше, мой отец, был умнее, одарённее и благороднее его.
Когда мама плакала у себя в комнате, отец её утешал теми же словами, что и её дядя, раввин. Но ничего не помогало. Тогда он решил насовсем переехать из родительского дома в отдельную квартиру, покончив таким образом с ненавистью и ревностью. Она себе будет учить свои «Обязанности сердец», «Светильник» и «Книгу благочестивых»[121] Простое выполнение религиозного обряда – бессмысленно, если не исходит из благочестивого настроения и не имеет своим последствием нравственное совершенствование. Книга выдержала несколько изданий в переводе на идиш) – и в доме станет спокойно.
Но он боялся предложить отцу такую вещь и пошёл к своей матери за советом. Он знал, что мать имеет большое влияние на отца, который её слушается и в более важных вещах.
Мать ему дала совет - написать отцу хорошее письмо, рассказав, как его Сара день и ночь плачет и сообщить, что он хочет переехать в другую квартиру. Он очень боится слёз её, бедной сироты – отец её к тому времени уже умер - и другого пути её успокоить, как только поселиться отдельно, он не видит.
«Напиши такое письмо отцу, - посоветовала она ему, - оно дойдёт до его сердца. Он ведь приличный еврей, и такие слова, как «слёзы», «покойные родители», «праведники» на него повлияют. Он конечно расскажет мне о письме, наверное попросит совета, и я уже знаю, что ему сказать».
Так он и сделал. Дед получил письмо и сначала рассердился на сына, захотевшего изменить правилу, которое он не желал менять ни за что на свете – жить всем детям вместе. Но слёзы взрослой женщины запали ему в сердце. Он почувствовал страх – не дай Бог, её праведники-родители нашлют на него проклятье. Он ни на что не мог решиться и пошёл советоваться со своей женой Бейле-Раше.
Мудрая Бейле-Раше на это ему сказала, что и она очень неспокойна оттого, что Сара постоянно плачет: ведь с такими большими праведниками, как её родители, надо очень считаться – не дай Бог, до них дойдут её слёзы.
«Я очень перед ними дрожу, - сказала бабушка, - да и Мойшеле нашего жалко: что же ему портить жизнь из-за её слёз?»
Ещё заметила бабушка, что с невесткой они здорово просчитались. Она-таки шлимазлница, неспособная завязать кошке хвост. Но тут уж ничего не поделаешь, пусть хоть живут, горя не зная.
Бабушка умела говорить и когда надо, повлиять на деда.
Отец своего добился: снял у Шломо Йореса за двадцать рублей в год трёхкомнатную квартиру с кухней, и перед мамой открылся новый мир. Стала она жить по своему вкусу и желанию - сидела всё время над своими книгами и в глаза не видела Йохевед со свекровью и со всем каменецким народом. Иногда ходила к своему дяде и часами сидела с раввиншей. О заработке, как другие жёны, мама не заботилась, её это всё не касалось, не знала, что значит приготовить обед, и когда он должен быть готов – это было не её дело. О том, чтобы шить или починить рубашку, не было речи. Даже шабат и праздники проходили без её участия, словно она не была хозяйкой.
И так она прожила с отцом тридцать лет – спокойно и размеренно. По девять месяцев была беременной, по два года кормила, каждые три года – новый ребёнок. Внимание уделяла только ребёнку, которого кормила, и «Обязанностям сердец».
Отец никогда не говорил с ней о делах и не спрашивал, что будет сегодня на обед. Он знал, что ей это неизвестно, и когда приходил домой, она ему рассказывала истории из «Светильника», и о том, как человек должен служить Господу, согласно «Обязанностям сердец» и другим святым книгам. Отец слушал эти истории и молчал.
Глава 12
Помещики. - Берл-Бендет. - Чехчове. – Сиховский. – Преданность Берла Бендета. – Клевета. – Война помещика с помещицей. – Богуславский. – Конец клеветы.
Сына своего дед хотел воспитать в среде помещиков. Но ему это не удалось. Мой отец не хотел знать помещиков; он ненавидел их как шарлатанов и не желал от них заработков. Он занимался арендой. Брат Йосл также не годился для их общества. Говорить комплименты, льстить, как собака – было не для него. Помещиков он не знал и жил также с аренды.
Но деду очень хотелось передать кому-то из детей свои дела с помещиками и он выбрал из своих двух зятьёв старшего, Берла-Бендета, женившегося во время «паники» в возрасте одиннадцати лет. Это был ловкий малый, большой франт, умевший поговорить. Дед его стал брать с собой к помещикам, и Берл-Бендет им понравился.
Как-то дед с ним был в поместье Чехчове, у помещика Сиховского. Помещику этому Берл-Бендета очень понравился - до такой степени, что он ему предложил должность комиссара в своём поместье. До тех пор эту должность занимал христианин, пьяница, который помещика просто обирал. Но помещик был умён и решил лучше взять на его место еврея, который будет всегда трезвый, и Берл-Бендет для этого как раз подходит.
Дед конечно хвалил Берл-Бендета, но также заметил помещику, что зять его слишком молод для такой должности. Сиховский возражал, считая, что тот хоть и молод, но вполне годится.
«К тому же, - предложил помещик, - ты можешь вместе с ним у меня ненадолго остаться. Покажешь ему всё, хоть это и излишне. Пусть сразу и останется. А я пошлю карету за женой, детьми и за вещами. Хочу ему передать дом, где жил прежний комиссар, с тремя коровами, тремя слугами и лакеем. Также и карета с четвёркой лошадей достанется ему от прежнего комиссара».
В те времена для приличных людей считалось унизительным жить в деревне, быть, что называется, ешувником. Но такое прекрасное предложение, да ещё со стороны всеми уважаемого помещика Сиховского, известного как друг евреев, деду понравилось. Он, однако, сказал Сиховскому, что должен посоветоваться дома со сватом Зелигом Андаркесом и с женой, и на следующей неделе пришлёт ответ с нарочным.
Приехав домой, дед тут же посоветовался со своей женой, Бейле-Раше. Ей должность понравилась, к тому же она была уверена, что Берл-Бент будет хорошим хозяином и конечно Сиховскому понравится. А это значит, что её дочери будет обеспечен доход, как помещице. В том, чтобы жить в деревне, нет никакого позора – и стыдится тут нечего. Приличнее и лучше, чем держать аренду и постоянно воевать с городом, иметь дело с шинкарями, пьяницами и всякими подонками. Так считала бабушка, и было решено взять должность.
Дед написал Сиховскому, что его зять берёт должность. Помещик просил молодого человека приготовиться вместе с женой и детьми к поездке, и дня через три он пошлёт за ними карету. Среди недели от Сиховского прибыла карета, запряжённая четырьмя лошадьми, и три телеги с двумя лошадьми для вещей. Дед тоже поехал.
По приезде помещик прислал эконома, чтобы тот им помог устроиться на новом месте. Кроме того, Сиховский пригласил деда к себе в комнату и передал ему все работы, которыми должен будет заниматься его зять.
«Прежде всего, - сказал он деду, - нужно себя твёрдо вести с экономом и с крестьянами, как будто он сам и есть помещик. Забыть, что он еврей, и смело вести дело».