Возникла она сто семьдесят лет назад вместе с Бааль-Шемом[190], которому удалось стать отцом переворота. Бааль-Шем действовал по двум пунктам: с одной стороны, он облегчил бремя веры, которое стало невозможно нести, при том, что даже и тот, кто всё соблюдал и всё выносил, не мог быть уверен в будущем мире; с другой стороны, он также старался укрепить еврейство в том смысле, что европейское просвещение, которое тогда уже начало проникать ко всем народам, не повредило бы евреям как народу. Мудрый Бааль-Шем Тов тогда уже понимал значение талмудического выражения, которое он обновил и распространил среди своих последователей: «Тремя вещами спасён Израиль: тем, что не менял своей одежды, языка и имён»[191].
Бааль-Шем Тов также распространил свою систему на Тору, Пророков, Писания и Талмуд.
Прежде всего Бааль-Шем Тов сломал чёрную стену, возведённую миснагидами между еврейством и радостью, между верой и жизнью. Он сказал, что Господь получает удовольствие от радости, от жизни, поэтому даже еда и питьё – тоже богоугодное дело. Коэны[192], например, должны были вкушать от жертвенного мяса в святом месте, в скинии Завета. Еврей поэтому должен служить Богу с радостью, как сказано в Торе в книге Дварим,[193] Также мы находим у Шмуэля, который сказал Шаулю: (Шмуэль-алеф, 10,5; в русской традиции «Первая книга царств», 10,5): «…встретишь сонм пророков, сходящих с высоты, и впереди них арфа, и тимпан, и свирель, и киннор; и они пророчествуют». Отсюда следует, что пророки не могли пророчествовать, иначе как играя. В книге «Диврей ха-ямим» ( Т.е. Хроники, в русской традиции 1 и 2 книги Паралипоменон) также имеется: когда Давид пожертвовал много золота и серебра для Храма, он сказал в своей молитве: «…и народ Твой, находящийся здесь, с радостью жертвует Тебе» (1-я книга, 29,17), есть и в Псалмах, 43,4; 70,23): «И приду к жертвеннику Божию, к Богу радости, веселия моего, и на кинноре буду славить Тебя, Бог, Бог мой!… Петь будут уста мои, когда восхвалю Тебя, и душа моя, которую выручил Ты» (71,23). Также имеется и в Псалмах, 68,4: «А праведники радоваться будут, ликовать перед Богом и торжествовать в радости». И об этом говорит Мидраш :[Став молиться, пусть будет у тебя на сердце радостно, что ты молишься Господу, которому нет подобного. Ибо это – настоящая радость. На сердце у человека пусть будет весело, ибо божественное присутствие проявляется лишь в радости исполнения заповеди»[194]. Большинство приводимых здесь цитат взято из книги Луццато)]. В Псалмах 100,2: “Служите Господу в радости, предстаньте перед ним с пением”. В Псалмах 104,34: “Да благоволит Он к словам моим; радоваться буду я Господу”. В Псалмах, 149,2: “Да радуется Израиль Создателю своему, сыновья Сиона да возликуют о Царе своём”. В Песне песней: “Влеки меня, за тобой побежим . Привёл меня царь в покои свои – возликуем и возрадуемся с тобою” (1,4).
Известный раввин Моше Хаим Луццато, живший ещё до Бешта, писал в своей книге “Путь праведных”, что еврей должен лишь очищать своё сердце перед Богом. Уже в предисловии он говорит: “ Большинство людей считают, что благочестие выражается в частом повторении напевов, в очень длинных исповедях, тяжёлых постах – во всех этих противных разуму вещах. Но настоящее, желаемое и приятное благочестие далеко от этого представления»[195]. В главе 18, рассуждая о степени благочестия, он говорит о том, какой причиняется вред духу благочестия в глазах народа и образованных людей, считающих, что благочестие занимается такими глупостями, такими противоречащими здравому смыслу вещами. Им кажется, что всё благочестие заключается в обращении со многими просьбами, в плаче, в поклонах и в абсурдных мучениях, которыми себя стараются до полусмерти изнурить[196]. Нет, не в этом благочестие! И он перечисляет степени добра, которые человек должен достигнуть, при том, что слово “хасид”[197] – высшая степень, выше, чем “цадик”[198], и проявляется в сердечном веселии, в одушевлении. Как сказано нашими мудрецами, благословенна их память: “Божественное присутствие проявляется не в грусти”[199].
А Бааль-Шем углубил и расширил мысль о том, что еврей должен служить Господу только с радостью. Не следует человеку предаваться тоске и грусти. Он всегда должен быть радостен и весел, и в этом истинная служба Господу. Кроме того, еврей должен чуждаться всяких дурных свойств, в особенности гордости, которая есть мать всех пороков. Евреи должны жить в мире и согласии. Не должно быть великих и малых – и тогда настанет Спасение.
Но поскольку евреи пока ещё не живут в своей стране и разбросаны по разным странам и городам, следует в каждом месте каждой группе евреев выбрать себе ребе, который бы неоспоримо стоял во главе группы и чьё слово было бы свято для всей группы! Чтобы ему нельзя было противоречить ни на волос. Как говорит Гемара в трактате Рош ха-Шана[200] – Срок), 25 – 72: “Иерубавель в своём поколении – как Моше в своём, Дан в своём поколении – как Аарон в своём, Йифтах в своём поколении – как Шмуэль в своём, откуда – учёный муж, будь он самый простой, назначенный главой общины становится самым могущественным».
Каждая мысль евреев той группы должна быть направлена на этого человека, ему они должны доверять все свои тайны, ему они должны открывать свои беды и радости, свои сердце и душу, и только так может быть у евреев единство и мир. А мир – основа всего.
Понятно, что слова эти точно подходили к иссушенному, тоскливому миснагидскому времени. Были они – как хороший дождь для высохшего поля. И евреи бросились к хасидизму. Та же вера, та же религия, тот же «Шульхан-арух», но полегче: легче жизнь, полегче религиозное бремя – и с радостью, восторгом и экстазом. А главное – все равны, все равны, никакого ихуса!
Не надо теперь себя истязать до смерти, не надо мучиться, наоборот – кушать самые лучшие блюда, пить самое лучшие вина – лишь бы были. Кушая и выпивая лучшие вина, можно так же хорошо служить Богу, как молитвами и ученьем, лишь бы кушать во славу Господа, с весёлым сердцем, с радостью, с удовольствием. Еврей всегда должен быть веселым и бодрым, не должен ощущать себя униженным в своём еврействе, даже если он не учён. Богу можно служить мыслью, чувством, даже стоном.
У миснагидов даже учёные бывают унижены в делах еврейства. Они придерживаются того, что сказал талмудист р. Зеера[201]: «Если первые – сыны ангелов, то мы – сыны человеческие, а если первые – сыны человеческие, то мы – ослы, и не такие ослы, как осёл Ханины бен-Доса и р. Пинхаса Бен-Яира, а просто ослы»[202].
По системе же Бааль-Шема, евреи – очень важный народ, и, в сущности, не нужно никакой гениальности и необыкновенной одарённости. Есть они – конечно хорошо, а нет – тоже не беда. Все евреи могут быть праведниками –неучёные так же, как и учёные, довольно и доброго сердца. Миснагиды держались высказывания: «Неучёный не может быть благочестивым»[203]. Это неправильно. Необразованный человек с добрым сердцем может быть лучшим евреем, более благочестивым, чем величайший знаток Ученья.
Как сказано, евреи бросились к хасидизму. Для простого еврея хасидизм был истинным счастьем - акции его сейчас чрезвычайно поднялись. Кроме того, раньше в бет-ха-мидраше он не был человек – ни для себя, и ни для других. А тут, в хасидском штибле, как называли хасидский бет-ха-мидраш, он – на равных с самым большим знатоком. Также и бедняки – на равных с самыми богатыми. Учёные миснагиды, которых хасидизм также радовал тем, что освобождал от тоски, становились шумными, живыми и глубоко думающими, на что прежде они были неспособны. Для них также открывалась новая сфера - мистики и кабалы, как поэзия выпивки, когда пьёшь хорошее вино. И всех привлекал и притягивал хасидизм своей атмосферой свободы. Миснагид всегда озабочен. К празднику он должен справить себе новую одежду, так как в бет-ха-мидраше очень смотрят на одежду. Не имея новой одежды, он стыдится того, кто ходит хорошо одетый. У хасидов забота об одежде совсем исчезла, как заботы вообще. Там, в хасидском штибле, красивые вещи не играют никакой роли. Никто не смотрит, в каком кафтане ходит тот или иной хасид. Все равны.
В хасидском штибле никто не владеет никаким местом, вообще нет никаких мест, каждый молится, где хочет, и вообще, у хасидов не стоят на одном месте во время молитвы, крутятся, кидаются – темперамент не даёт стоять, нужно двигаться. Хасиды таки расхаживают во время молитвы. Постоят у восточной стороны, потом у двери, потом с южной стороны, с северной – одним словом, крутятся.
Также они не заботятся об общей молитве: одни читают «Благословен Тот, Кто лишь молвил», другие – «Хвала…», те – «восемнадцать благословений», а тот курит трубку. Курить у них – тоже мицва. А там в углу – собрались несколько хасидов. У одного - бутылка водки с рюмкой, он пьёт «ле-хаим» со всей кампанией евреев. Те уже помолились ещё раньше остальных. Коцкие хасиды могут пить «ле-хаим» даже ещё до молитвы, подходит, напевая, ещё один, несколько мальчиков ему подпевают – стоит веселье.
Гордость у хасидов вообще отсутствует, словно её вообще нет в мире. Все равны, бедные с богатыми, необразованные с учёными, молодые со взрослыми. Большинство друг с другом «на ты», терпеть не могут «выканья». «Выканье» для них – вроде анти-хасидизма.