Есть, впрочем, мнение, что «урим» и «тумим» вообще не являлись частью хошена, а были отдельными от него предметами, помогавшими первосвященнику погрузиться в состояние медитации и Божественного вдохновения, войти в контакт с Богом.
Непосредственно на тело первосвященник и другие священники надевали льняные штаны, спускающиеся ло колен и завязываемые на них тесемками, «кутонет» – просторную, доходившую до пят льняную рубаху с длинными рукавами и узорами в виде шестигранников (а, возможно, сделанной из ткани, состоявшей из мелких шестигранных ячеек). Затем обычный священник надевал на голову остроконечную шапку, напоминающую по форме нынешний монашеский клобук, и подпоясывался льняным поясом.
Первосвященник же поверх «кутонет» одевал спускающийся до пят светло-голубой балахон, вытканный из цельного куска ткани с вырезом для головы (правда, непонятно, были ли у этой рубахи рукава). Снизу этого балахона были подшиты «гранаты» – крупная красная бахрома, чередовавшаяся с 32 или 76 золотыми колокольчиками. Уже затем, поверх балахона надевался эфод, пояс и хошен. На голову первосвященник надевал прикрепленную на голубом шнурке золотую пластинку с надписью «Посвящен Богу», обматывал голову полосой белого льна длиной в 16 локтей (7.36 м) с плетенной в него голубой шерстью, а на получившийся тюрбан надевали корону, состоящую из трех горизонтальных золотых полос с цветком или чашей наверху.
Вот как объяснял назначение специальных одежд первосвященника и священников все тот же рав Ш.-Р. Гирш: «Тот факт, что коэнское облачение изготавливается на средства народа и принадлежит ему, делает для нас ясным, почему только коэн, одетый в эти одежды, может вообще считаться коэном. Лишь в этом случае он входит в Святилище закона как слуга нации. Лишь в этом случае исполняемый им ритуал действительно становится службой, которую нации приказано исполнять в святилище Божественного закона. Лишь таким образом идеи, выражаемые этим ритуалом, могут приобрести характер долга, исполнения которого требует данный нам Богом Закон… Без этих одежд, изготовленных в соответствии с Законом) коэн ничем не отличается от обычного человека, и совершенный им ритуальный акт приобретает личностные черты, создавая впечатление, обратно противоположное тому, которое должно прежде всего вызывать Святилище»[86].
Создание всех деталей и аксесуаров Переносного Храма заняло три месяца и было завершено 25 числа зимнего месяца кислева 2449 года по еврейскому летосчислению (то есть примерно в декабре 1313 г. до н. э.).
Все то же устное предание рассказывает, что однажды, проходя по стану, Моисей услышал разговор между двумя евреями.
– Ты обратил внимание, что в последнее время сын Амрама что-то чуть-чуть располнел? – как бы в шутку сказал первый.
– Ну, еще бы! – ответил его собеседник. – Когда собираешь столько золота на общее дело, то всегда немного оставишь для себя. Тут любой чуть-чуть поправится! – саркастически усмехнулся в ответ его собеседник.
Моисей ничего не ответил на эти слова – он сделал вид, что их попросту не услышал, сдержав начавший закипать в нем гнев. Но как только все работы были завершены, Моисей уселся за составление подробного отчета о том, сколько и каких пожертвований суммарно было собрано на строительство Переносного Храма и на какие цели они были потрачены. Вот почему некоторые из заключительных страниц Книги Исхода напоминают выдержку из гроссбуха – гроссбуха пророка Моисея:
«Вот итоги сооружения Шатра Откровения – шатра свидетельства, подведенные по приказу Моше левитами, руководимыми Итамаром, сыном Аарона-коэна. А Бецалель, сын Ури, сына Хура сделал все, что Бог повелел Моше. С ним вместе Оголиав, сын Ахисамаха из колена Дана – резчик и искусный ткач и вышивальщик по голубой шерсти, по багрянице, и по червленице, и по льну.
Всего золота, употребленного в работе, во всем священном труде, было: золота приношений – 29 кикаров и 730 шекелей – в священных шекелях. Серебра же, собранного при пересчете общества – 100 кикаров и 1775 шекелей, священных шекелей. «Бека» – половины шекеля, священного шекеля, полученные с каждого прошедшего подсчет от двадцати лет и старше, от шестисот трех тысяч пятьсот сынов Израиля. И пошло 100 кикаров серебра на отлитие подножий для балок стен святилища, и подножий стольбов, на которых висел занавес, 100 подножий из 100 кикаров, по кикару на подножие. А из 1775 шекелей серебра сделали крюки для столбов, покрытия их вершин и нити, которыми покрыли столбы. А меди приношения – 70 кикаров и 2400 шекелей. И сделали из нее подножия для колонн у входа в Шатер Откровения, и медный жертвенник, медную решетку на нем, и все принадлежности жертвенника. А также подножия для столбов двора вокруг него, и подножия колонн при входе во двор, и все колышки для шатра, и все колышки для двора вокруг…» (Исх., 38:21-31).
Устное предание рассказывает, что поначалу Моисей обнаружил при подведении итогов недостачу в 1775 шекелей (40.47 кг) серебра. Это повергло его в трепет – больше всего он боялся именно обвинения в растрате, в присвоении общественного добра. Моисей, говорит это предание, долго ломал голову, над тем, куда же могло деться это серебро, пока сам Бог не напомнил ему, что из него были сделаны крюки для столбов.
Закончив подсчет, Моисей собрал народ на площади, чтобы публично отчитаться перед ним. Зачитав подготовленный им свиток, Моисей передал отчет группе левитов во главе со своим племянником Итамаром, сыном Аарона, чтобы те еще раз проверили верность отчета и сообщили о ней народу.
Таким образом, Моисей в качестве политического лидера, вероятно, первым в человеческой истории ввел принцип подотчетности верховной власти народу. Более того – он же во избежание дополнительных подозрений – объявил о том, что эта власть должна быть подконтрольна еще некому кворуму, так сказать, проверочной комиссии. Пройдут даже не столетия, а тысячелетия прежде, чем этот поистине революционный принцип Моисея будет взят на вооружение всеми демократическими режимами мира и станет мощным инструментов в борьбе с коррупцией и злоупотреблением властью.
Однако мало было соорудить все, что было необходимо для Переносного Храма – нужно было его еще и собрать. И вновь устное предание добавляет множество любопытных подробностей о том, как шла сборка Храма. Поначалу, рассказывает оно, в народе начали говорить, что собрать такой Храм – раз плюнуть, и Моисей, обидевшись, отошел в сторону. После того, как у этих хвастунов ничего не вышло, а Моисей все еще не отошел от обиды, за дело взялись более спокойные и опытные мужчины, но и они не смогли собрать Переносной Храм. Но как только за сборку взялся Моисей – работа пошла очень споро. И это вполне объяснимо – ведь именно в голове Моисея был весь план Храма и его сборки.
Впрочем, один из мидрашей утверждает, что Моисей вообще собирал Храм в одиночку, точнее вдвоем вместе с Богом. Но так как помощь Всевышнего была невидима для окружающих, то наблюдавших за этим зрелищем со стороны оставалось только дивиться, с какой легкостью разменявший девятый десяток своей жизни пророк двигал огромные, высотой в 4.6 метра, крытые золотом балки и делал всю остальную работу.
Наконец, Переносной Храм был установлен в самом центре стана, и далее, согласно Библии, Моисей объявил, что хотя по первоначальному замыслу Бога жрецами в Храме должны были становиться первенцы, то есть старшие сыновья в семьях, но после того, как первенцы приняли участие в поклонении золотому тельцу, они лишились права быть священнослужителями. Отныне и навеки, провозгласил Моисей, правом вести службу в Храме будут обладать только его брат Аарон, его сыновья Надав, Авигу, Итамар и их потомки, которые будут называться коэнами. Всю же остальную работу, необходимую для священнослужения, образуя, так сказать, технический персонал, будут осуществлять представители того самого колена, к которому принадлежал сам Моисей – колена Леви.
Таким образом, Моисей создал две касты, в которых право и обязанность тем или иным образом участвовать в службе передавались по наследству, по мужской линии. Две эти касты – левиты и коэны – не были замкнутыми, так как и те, и другие могли брать себе (с определенными ограничениями) жен из любого колена. Они сохраняются и в наши дни: и сегодня во всех синагогах мира коэны, как некогда в Переносном, а затем и в Иерусалимском Храме выходят благословлять народ, а левиты перед этим омывают им руки. Кроме того, коэн сегодня первым в синагоге вызывается к чтению Торы во время субботней службы, а вслед за ним предписано вызвать левита. Евреи легко опознают коэнов и левитов по фамилии: коэны носят фамилии Коэн, Коган, Кон, Каганович и т. п.[87], а левиты – Леви, Левит, Левин, Левитан, Левитанский и т. п.
Создание Моисеем касты священнослужителей, существующей за счет жертвуемой ему народом десятины, в свое время трактовалось представителями марксистско-ленинской философии как еще одно доказательство того, что религия изначально была инструментом для порабощения народных масс, а священнослужители были тем сословием, которое, с одной стороны, помогало правящим классам удерживать власть над народом, а с другой – обирало этот народ.
Сам Моисей утверждал, что получил указание о выделении коэнов и левитов от самого Бога, и потому оно не подлжеит обсуждению:
«И Бог говорил Моше, и сказал: «Выведи колено Леви и представь его Аарону-священнику, чтобы левиты служили ему. Они будут беречь Мое доверие и доверие всей общины по отношению к Шатру откровении. Исполняя всю необходимую службу в Мишкане, они будут хранить все принадлежности Шатра откровения и все, что доверено сынами Израиля для службы в Мишкане. Передай левитов Аарону и его потомкам. Они – дар его от сынов Израиля. Дай особые наставления Аарону и его потомкам, чтобы они берегли свое священство. Всякий несвященник, который примет участие в их служении умрет».