«Я Бог Всесильный твой, Который вывел тебя из страны Египетской, из дома рабства» (Исх. 20:2) — таковы были первые слова Всевышнего, предписывающего евреям верить в Него и во всех поколениях помнить об исходе из Египта и связанных с ним чудесах.
Вторая Его фраза уже была непосредственно заповедью, так как содержала прямой запрет на поклонение идолам и обожествление кого-либо или чего-либо и одновременно несла важную информацию о природе самого Бога:
«Да не будет у тебя других Богов, кроме Меня. Не делай себе изваяния и всякого изображения того, что на небе наверху и что на земле внизу, и того, что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я — Бог, Всесильный твой, Бог-ревнитель, карающий за вину отцов детей до третьего и четвертого поколения, тех, кто ненавидит Меня, и творящий милость на тысячи поколений любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх. 20:3—6).
Суть Третьей заповеди заключается прежде всего в запрете использовать имя Всевышнего для подтверждения любой лжи и неправды, то есть в даче ложных клятв или клятв, произнесенных без всякой необходимости:
«Не произноси имени Бога своего Всесильного попусту, ибо не простит Бог того, кто произносит имя Его попусту» (Исх. 20:7).
Четвертая заповедь явно обращена только к еврейскому народу, хотя затем ее социальный смысл был расширен и отчасти перенесен на все народы планеты:
«Помни день субботний, чтобы освятить его. Шесть дней работай и делай всю работу свою, а день седьмой, суббота — Богу Всесильному твоему. Не совершай никакой работы ни ты, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец твой, который во вратах твоих. Ибо шесть дней творил Бог небо и землю, море и все, что в них, и почил в день седьмой. Поэтому благословил Бог день субботний и освятил его» (Исх. 20:8—11).
Пятая заповедь касается одной из основ построения семьи:
«Чти отца своего и мать свою, дабы продлились дни твои на земле, которую Бог Всесильный твой дает тебе» (Исх. 20:12).
Остальные пять заповедей касаются взаимоотношений человека с ближними и самих основ существования общества:
«Не убивай.
Не прелюбодействуй.
Не кради.
Не отзывайся о ближнем своем ложным свидетельством.
Не желай дома ближнего своего; не желай жены ближнего своего, ни раба его, ни рабыни его, ни быка его, ни осла его и ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20:13—14).
Мы еще вернемся к сути этих заповедей в главе «Учение Моисея», а пока обратим внимание, какими необычными красками рисует Пятикнижие момент получения Десяти заповедей:
«А весь народ видел звуки и пламя, и звук шофара, и гору дымящуюся, и как увидел народ, содрогнулись и стали поодаль. И сказали они Моше: "Говори ты с нами и услышим. Пусть не говорит с нами Всесильный, а то мы умрем"...» (Исх. 20:15—18).
Здесь нет никакой ошибки или опечатки: все комментаторы настаивают, что в момент провозглашения Десяти заповедей, или дарования Торы, как называют это событие евреи, органы чувств у всех стоявших как бы смешались между собой, и они получили возможность видеть звуки и слышать цвета, то есть у них было синкретическое восприятие происходящего.
При этом, согласно преданию, Бог произнес вначале все десять заповедей как одну единую заповедь, а затем начал уже повторять их раздельно. Душевное и физическое напряжение при звуках Его голоса было настолько велико, что человек не выдерживал, и потому, после того как прозвучала Первая заповедь, согласно мидрашу, все стоявшие у горы Синай евреи умерли, но Бог тут же вернул их к жизни. Затем прозвучала Вторая заповедь — и снова последовали смерть и воскресение всех стоявших. Впрочем, следует отметить, что все комментаторы подчеркивают, что данный мидраш не следует понимать буквально, однако сходятся во мнении, что в те великие минуты как бы стерлась граница между Высшими мирами и реальностью; сами понятия жизни и смерти утратили смысл, а вместе с вполне материальными евреями, недавно вышедшими из Египта, находились и души всех сыновей и дочерей еврейского народа, которым только предстояло родиться. То есть не только это, но и все грядущие поколения принимали на себя обязательство хранить верность этим заповедям.
Далее ряд комментаторов считают, что уже после произнесения Богом Второй заповеди евреи обратились к Моисею с просьбой упросить Всевышнего перестать говорить Самому и передавать остальные заповеди через Моисея. После этого, говорит устное предание, Моисей отделился от толпы и взошел на Синай, который был окутан «арафелем». В современном иврите это слово означает «туман», однако, по мнению Раши, это слово следует переводить как «густое облако», в то время как Бахья переводит его как «светящий туман», а раввин Гирш и Радак — как «сплошная мгла».
Теперь, когда Моисей стоял на Синае, а народ находился у подножия, голос Господа слышал только он, но вот голос Моисея, повторявшего речения Бога, слышал весь народ от мала до велика, ибо голос пророка приобрел невиданную до того мощь и силу — современный человек решил бы, что Моисей говорит в микрофон, соединенный с мощными динамиками.
Когда же все смолкло и наступила оглушительная тишина, евреи еще долго стояли у Синая, пытаясь осмыслить то, что с ними только что произошло.
Так закончился великий день 6 сивана 2448 года (1312 год до н. э.) — день, который и сегодня отмечается евреями как праздник дарования Торы, или Шавуот. На русском языке этот праздник называется Пятидесятница, ибо все эти события произошли на пятидесятый день после выхода евреев из Египта.
И позвал Он Моше на седьмой день из облака. И явилась слава Бога в виде огня пожирающего на вершине горы на глазах у сынов Израиля. И вошел Моше в облако, и взошел на гору. И был Моше на горе сорок дней и сорок ночей» (Исх. 24:15—18).
Что именно делал Моисей на горе Синай, покрыто глубокой тайной. Возможно, именно в течение этих сорока дней ему были сообщены все 613 заповедей, содержащихся в Пятикнижии, переданы наставления по сооружению Ковчега Завета и устройству Переносного храма, а также открыты величайшие тайны мироздания. Но так это или нет, а если даже и так, то каким именно образом передавалась ему эта информация, мы не знаем.
Все то же устное предание утверждает, что время первого диалога с Богом на горе Синай Моисей, будучи пораженным открытыми ему Всевышним тайнами мироздания, Моисей сложил 91-й псалом (в синодальном переводе Библии — псалом 90):
«Посвященный в тайну Всевышнего, под сенью Всемогущего обитает. Скажу Господу: Ты мое прибежище и моя крепость, мой Бог, на которого я уповаю...» (Пс. 91 [90]: 1—2).
Еврейская традиция утверждает, что Моисей является автором десяти псалмов, вошедших в сборник канонических песнопений Теилим (Псалтырь) — с 90-го по 100-й (в синодальном переводе — с 89-го по 99-й). Первый из этих псалмов, вероятно, был написан еще до прихода Моисея в Египет и отразил его размышления о природе Бога и характере Его взаимоотношений с человеком:
«Молитва Моше, человека Божьего. Господи, обителью ты был для нас из рода в род. Прежде, чем родились горы и создал Ты землю и Вселенную, от века и до века — Ты Бог! Доводишь Ты человека до изнеможения и говоришь: "Возвратитесь, сыны человеческие!" Ибо тысяча лет в глазах Твоих, как день вчерашний... Ибо все дни наши прошли в гневе твоем, растратили мы годы наши быстро, как звук. Дни лет наших — семьдесят лет, а если сильны — восемьдесят лет, и надменность их суета и ложь, ибо быстро мелькают они, и умираем мы...» (Пс. 90 [89]: 1—10).
Таким образом, в этом и в остальных своих псалмах Моисей утверждает все те же идеи монотеизма, провозглашает Бога вершителем судеб как отдельных людей, так и целых народов, несущего людям только благо. И даже если порой кажется, что в мире торжествуют ложь и несправедливость, то эта картина обманчива. Это ощущение, утверждает Моисей, возникает от того, что человеку не дано проникнуть в замыслы Бога, увидеть полную картину происходящего во временной перспективе и понять, что все в итоге оборачивается к добру. В жизни выигрывает всегда тот, кто делает выбор в пользу добра и выполнения нравственных законов Бога:
«Как величественны дела Твои, Господи, очень глубоки помыслы Твои. Человек невежественный не знает и глупец не понимает этого. Когда разрастаются нечестивые, как трава, и процветают все творящие беззаконие, это для того, чтобы быть истребленными навеки... И видел глаз мой, как пали враги мои, о восстающих на меня злодеях слышали уши мои. Праведник, как пальма расцветет, как кедр в Леваноне возвысится. Насажденные в доме Господнем, во дворах Бога нашего расцветут они. Еще и в старости расти будут, станут тучны и сочны, чтобы возвещать, что справедлив Господь, крепость моя, и нет в Нем несправедливости» (Пс. 92 [91]: 6—10,12—16).
Еврейские мистики утверждают, что в псалмах Моисея, помимо прямого смысла, закодированы весь будущий ход человеческой истории и величайшие тайны мироздания, и все эти тайны были открыты ему именно тогда, во время пребывания пророка на горе Синай...
Между тем дни проходили за днями, и с каждым новым днем в народном стане возрастала тревога: что будет, если Моисей не вернется к указанному им сроку? Кто вообще знает, что могло случиться с ним на горе Синай? Ведь в горах одинокого путника то и дело подстерегает множество опасностей: он может сорваться в пропасть, на него может напасть дикий зверь, его может завалить камнепадом в пещере. Наконец — кто знает? — он мог просто не выдержать встречи лицом к лицу со своим невидимым Богом и умереть от разрыва сердца!
Возможно, именно это усиливающееся нервное напряжение и привело к тому, что евреи не то чтобы сбились со счету, но ошиблись в определении срока возможного возвращения Моисея. Тот, говоря о сорока днях, имел в виду, что пробудет на Синае сорок полных суток, в то время как народ вел счет с неполного дня, в середине которого пророк начал свое восхождение на гору.
На тридцать девятый день отсутствия Моисея в лагере началась настоящая паника. Кто-то бродил по стану, как помешанный, и спрашивал, куда теперь идти, кто выведет их из этой пустыни — ведь без надежного проводника они будут блуждать в ней, пока не умрут от голода и жажды. Другие бились в истерике и вопрошали: где Моисей, что с ним стряслось, жив ли он вообще?! Третьи призывали на помощь Бога и, не получая ответа на свои мольбы, начинали поднимать кулаки в сторону неба. Напрасно Аарон и Хур ходили от шатра к шатру и пытались успокоить людей, убеждали их, что Моисе