то однажды, проходя по стану, Моисей услышал разговор между двумя евреями. Ты обратил внимание, что в последнее время сын Амрама что-то чуть-чуть располнел? — как бы в шутку сказал первый. Ну еще бы! — ответил его собеседник. — Когда собираешь столько золота на общее дело, то всегда немного оставишь для себя. Тут любой чуть-чуть поправится! — саркастически усмехнулся в ответ его собеседник. Моисей ничего не ответил на эти слова — он сделал вид, что их попросту не услышал, сдержав закипавший в нем гнев. Но как только все работы были завершены, Моисей уселся за составление подробного отчета, какие пожертвования были собраны на строительство Переносного храма, сколько их было суммарно и на что они были потрачены. Вот почему некоторые из заключительных страниц Книги Исхода напоминают выдержку из гроссбуха — гроссбуха пророка Моисея: «Вот итоги сооружения Шатра откровения — шатра свидетельства, подведенные по приказу Моше левитами, руководимыми Итамаром, сыном Аарона-коэна. А Бецалель, сын Ури, сына Хура сделал все, что Бог повелел Моше. С ним вместе Оголиав, сын Ахисамаха из колена Дана — резчик и искусный ткач и вышивальщик по голубой шерсти, по багрянице, и по червленице, и по льну. Всего золота, употребленного в работе, во всем священном труде, было: золота приношений — 29 кикаров и 730 шекелей — в священных шекелях. Серебра же, собранного при пересчете общества, — 100 кикаров и 1775 шекелей, священных шекелей. "Бека" — половины шекеля, священного шекеля, полученные с каждого прошедшего подсчет от двадцати лет и старше, от шестисот трех тысяч пятисот сынов Израиля. И пошло 100 кикаров серебра на отлитие подножий для балок стен святилища, и подножий столбов, на которых висел занавес, 100 подножий из 100 кикаров, по кикару на подножие. А из 1775 шекелей серебра сделали крюки для столбов, покрытия их вершин и нити, которыми покрыли столбы. А меди приношения — 70 кикаров и 2400 шекелей. И сделали из нее подножия для колонн у входа в Шатер откровения, и медный жертвенник, медную решетку на нем, и все принадлежности жертвенника. А также подножия для столбов двора вокруг него, и подножия колонн при входе во двор, и все колышки для шатра, и все колышки для двора вокруг...» (Исх. 38:21—31). Устное предание рассказывает, что поначалу Моисей обнаружил при подведении итогов недостачу в 1775 шекелей (40,47 килограмма) серебра. Это повергло его в трепет — больше всего он боялся именно обвинения в растрате, в присвоении общественного добра. Моисей, говорит это предание, долго ломал голову над тем, куда же могло деться это серебро, пока сам Бог не напомнил ему, что из него были сделаны крюки для столбов. Закончив подсчеты, Моисей собрал народ на площади, чтобы публично перед всеми отчитаться. Зачитав подготовленный свиток, Моисей передал отчет группе левитов во главе со своим племянником Итамаром, сыном Аарона, чтобы они еще раз проверили отчет и сообщили народу, что все верно. Таким образом, Моисей, вероятно, был первым в человеческой истории политическим лидером, который ввел принцип подотчетности верховной власти народу. Более того — во избежание дополнительных подозрений — он объявил, что эта власть должна быть подконтрольна еще некому кворуму, так сказать, проверочной комиссии. Пройдут даже не столетия, а тысячелетия, прежде чем этот поистине революционный принцип Моисея будет взят на вооружение всеми демократическими режимами мира и станет мощным инструментом в борьбе с коррупцией и злоупотреблением властью. Однако мало было соорудить все необходимое для Переносного храма — его нужно было еще и установить. И вновь устное предание добавляет множество любопытных подробностей. Поначалу, рассказывает оно, в народе начали говорить, что поставить Храм — раз плюнуть, и Моисей, обидевшись, отошел в сторону. После того как у этих хвастунов ничего не вышло, а Моисей все еще не отошел от обиды, за дело взялись более спокойные и опытные мужчины, но и они не смогли установить Переносной храм. Но как только за сборку взялся Моисей — работа быстро наладилась. И это вполне объяснимо — ведь именно в голове Моисея был весь план Храма и его сборки. Впрочем, один из мидрашей утверждает, что Моисей вообще собирал Храм в одиночку, точнее вместе с Богом. Но так как помощь Всевышнего была невидима для окружающих, то наблюдавшим за этим зрелищем со стороны оставалось только дивиться, с какой легкостью разменявший девятый десяток своей жизни пророк двигал огромные, высотой 4,6 метра, крытые золотом балки и делал всю остальную работу. Наконец, в центре стана был установлен Переносной храм, и, согласно Библии, Моисей объявил, что хотя по первоначальному Божьему замыслу жрецами в Храме должны были стать первенцы, то есть старшие сыновья в семьях, после их участия в поклонении золотому тельцу они лишились права быть священнослужителями. Отныне и навеки, провозгласил Моисей, право вести службу в Храме будет только у его брата Аарона, его сыновей Надава, Авигу, Итамара и их потомков, которые будут называться коэнами. Всю остальную работу в Храме, необходимую и при священнослужении, и для поддержания чистоты, будут осуществлять представители того самого колена, к которому принадлежал сам Моисей, — колена Леви. Так Моисей создал две касты, в которых по наследству, по мужской линии, передавались право первосвященства и обязанность того или иного участия в службе. Обе касты — левиты и коэны — не были замкнутыми, так как и те и другие могли брать себе (с определенными ограничениями) жен из любого колена. Касты сохраняются и в наши дни: во всех современных синагогах, как некогда в Переносном, а затем в Иерусалимском храме, коэны выходят благословлять народ, а левиты перед этим омывают им руки. И сегодня первым к чтению Торы во время субботней службы в синагоге вызывается коэн, а вслед за ним, по предписанию, — левит. Евреи легко опознают коэнов и левитов по фамилии: коэны носят фамилии Коэн, Коган, Кон, Каганович и т. п., а левиты — Леви, Левит, Левин, Левитан, Левитанский и т. п. Создание Моисеем касты священнослужителей, существующей за счет жертвуемой народом десятины, представителями марксистско-ленинской философии в свое время трактовалось как еще одно доказательство того, что религия изначально была инструментом для порабощения народных масс, а священнослужители — тем сословием, которое, с одной стороны, помогало правящим классам удерживать власть над народом, а с другой — обирало этот народ. Сам Моисей утверждал, что указание о выделении коэнов и левитов он получил от самого Бога и потому это не подлежит обсуждению: «И Бог говорил Моше, и сказал: "Выведи колено Леви и представь его Аарону-священнику, чтобы левиты служили ему. Они будут беречь Мое доверие и доверие всей общины по отношению к Шатру откровения. Исполняя всю необходимую службу в Мишкане, они будут хранить все принадлежности Шатра откровения и все, что доверено сынами Израиля для службы в Мишкане. Передай левитов Аарону и его потомкам. Они — дар его от сынов Израиля. Дай особые наставления Аарону и его потомкам, чтобы они берегли свое священство. Всякий несвященник, который примет участие в их служении, умрет". И Бог говорил Моше, и сказал: "Я отделил левитов от остальных сынов Израиля, чтобы они могли занять место первенцев, открывающих утробу, среди сынов Израиля, и будут левиты Моими"» (Чис. 3:41—45). Выбор Моисеем левитов в качестве жреческого колена был вполне естественным. Во-первых, будучи близкими родственниками Моисея, они не раз доказывали, что готовы поддержать его и его лидерство в любой ситуации — уже только по причине родства. Во-вторых, во время истории с золотым тельцом левиты в очередной раз продемонстрировали, что являются гораздо более стойкими в вопросах веры, чем представители других колен, то есть они верные сторонники Моисея не только по крови, но и по идеологии. Таким образом, левиты идеально соответствовали и роли личной гвардии Моисея, и роли будущих хранителей его учения. Именно это обстоятельство и позволяет утверждать сторонникам версии, по которой Моисей был египетским жрецом, что на самом деле левиты тоже были не евреями, а египтянами — теми самыми египтянами, которые стали первыми фанатичными последователями Моисея и образовали его ближайшее окружение. Однако эта версия крайне плохо совмещается с библейским рассказом, согласно которому Леви был не просто одним из сыновей патриарха Иакова, но и одним из самых воинственных его сыновей. Достаточно вспомнить, что именно Леви на пару с братом Симеоном перебили все население города Шхем, чего Иаков не мог простить им до самой кончины. И с этой точки зрения левиты, бросающиеся с мечами на всех, кто участвовал в плясках вокруг золотого тельца, выглядят как истинные потомки своего пылкого предка. Но, формируя сословие священников, Моисей преследовал не только духовные, но и военные и политические цели. Вслед за духовенством ему предстояло создать дисциплинированную, мощную и хорошо обученную армию, способную завоевать Ханаан — землю, обещанную евреям Богом. За семь дней до начала весеннего месяца нисана Моисей велел Аарону и его сыновьям окунуться в микве: специальном ритуальном бассейне, очищающем человека от тумеи («тумъы») — ритуальной нечистоты. После этого он сам, лично, облачил своего брата Аарона в одежды первосвященника и помазал ему голову елеем — оливковым маслом, смешанным с различными благовониями. Затем, взяв немного этого масла пальцами, он сделал на лбу Аарона иксообразный знак, завершив, таким образом, обряд помазания на должность первосвященника. Именно отсюда, как уже догадался читатель, и берет свое начало обряд помазания как символ инвеституры, вступления в должность царей и королей — как видим, и этим символическим действием человечество обязано Моисею. После этого в течение семи дней к Шатру откровения приводили молодого быка, Аарон и его сыновья возлагали на него руки, как бы перекладывая на него все свои грехи, после чего быка приносили в жертву прямо перед входом в Шатер откровения. Затем то же самое проделывали с двумя баранами. Все эти действия повторялись в течение семи дней, и это, безусловно, свидетельствует о том, что Моисей видел в них глубокую символик