Речник, кажется, собирался возразить, но не успел: вмешалась Мэгги.
— С капитаном пойду я, — сказала она и безмятежно улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках. — Они же не знают дороги. А мне известен самый короткий путь отсюда до пристани. Я пришлю чайку, а Птиц ее примет.
Птичий Пастух побледнел так, что это было заметно даже в темноте.
— Мэгги, — сказал он протестующе, — ты никуда не пойдешь! Это опасно…
— Ничего не опасно, — она нежно погладила его по руке. — Я знаю Брель, как свои пять пальцев, спроси Нету, мы с ней тогда…
Она осеклась и испуганно посмотрела на Нету. А Нета от этих слов вдруг так остро вспомнила похожую ночь на этом самом кладбище, что сердце у нее отчаянно забилось, и она, вскочив, огляделась по сторонам, ища глазами Тритона. Слава богу, он был цел — сидел в стороне ото всех на каком-то камне, жевал травинку.
— Ну, хорошо, — Речник снова обменялся с Корабельником взглядом. — Ступай, Мэгги. Это будет правильный выход. Надеюсь, ждать придется не очень долго, и мы успеем на пристань до рассвета. — Он оглядел отродий. — Всем отдыхать. Ежи, посторожи с той стороны, у выхода. Через полчаса тебя сменят.
Сэр Макс, Мэгги и Айден без лишних слов пошли по заросшей тропинке на север и очень быстро скрылись из виду в темноте. Ежи молча вернулся к выходу из пассажа и нырнул в склеп.
Отродья расселись на траве и камнях, Корабельник усадил Люцию рядом с Огневцом, и ее тонкая рука сразу скрылась в могучей лапе пиромага. Умник улегся на каменной плите, положив голову на колени Алисы.
Нета встала и подошла к носилкам. Марк лежал с закрытыми глазами, и на секунду ей показалось, что оставленный без присмотра мальчишка умер. Она склонилась над ним и взяла в ладони его ледяную руку. Пульс бился еле слышно, но все-таки бился. Нета, не выпуская его руки, села рядом с носилками на землю и стала думать про то, как помочь умирающему. Он держался так долго и так мужественно, что отпустить его сейчас было бы настоящим предательством. Но что с ним делать, Нета не знала.
«Интересно, что будет, если ты его поцелуешь?» — раздался насмешливый голос у нее в голове.
— Тебе смешно, Ной? — тихо спросила она. — Вот мне ни капельки не смешно. Я не хочу, чтобы он умирал.
«А в чем, собственно, дело?»
— Как будто ты не знаешь. Дагмара пила из него. Она его заразила. Он умрет, если не будет пить кровь. А если будет — станет вампиром.
«Дурочка», — сказал Крысолов ласково.
— Почему это я дурочка?
«Ты не понимаешь?»
— Нет, не понимаю.
«А между тем, это очень просто. Все отродья рождаются вампирами. Все до одного. Но только примерно половина из них действительно пьет кровь».
— Этого не может быть. Я тебе не верю.
«Я и не прошу тебя мне верить. Я прошу тебя немного подумать — и ты поймешь, что это правда».
— Нет!
Она сказала это вслух, и растянувшийся в траве поблизости Кудряш поднял голову.
— С кем это ты разговариваешь?
— Ни с кем, — ответила Нета нетерпеливо. Кудряш покрутил пальцем у виска и снова лег.
Нета думала, что Ной скажет что-то еще, но он замолчал, как будто его и не было. Она закрыла глаза и ждала, и вдруг Марк заметался на носилках и пробормотал:
— Она идет…
— Что?.. — Нета открыла глаза и наклонилась к нему. — Что ты говоришь, Марк?
— Идет… — выцветшие губы мальчишки снова шевельнулись. — Она идет… я ее чую… она рядом…
30
Если Мэгги, сэр Макс и Айден надеялись, что им удастся проскользнуть по безлюдному городу незамеченными, они очень скоро убедились, что их надеждам не суждено сбыться.
Правда, внимания на них действительно никто не обращал, но Брель вовсе не был безлюден в ту ночь. Изумленные отродья наблюдали возле каждого дома, в каждом дворе тихое молчаливое шевеление.
— Что это они делают? — прошептал Айден, пихая брата в бок локтем.
Сэр Макс озадаченно пожал плечами, забыв сделать ему замечание по поводу плебейских манер.
Мэгги присмотрелась.
— Поверить не могу, — пробормотала она. — Они убирают мусор!
Горожане в самом деле занимались уборкой. По брусчатке шаркали метлы. Серые тени скользили в слабом свете городских фонарей, кто с носилками, полными всякой дряни, кто с граблями, кто с лопатами. На площади Быка, на пятачках перед домами, в темных переулках горели кучи мусора. Вонючий дым поднимался к небу. Несколько мужчин подстригали немногочисленные чахлые деревца, сумевшие выжить в каменном мешке Бреля. Кто-то мыл мостовую перед домом щеткой. Женщины в низко повязанных платках копались в палисадниках.
— Смотри-ка, брат… Розы. Они сажают розы, видишь?
Мэгги изумленно прикрыла ладонью рот.
— Что такое розы? — простодушно спросил Айден.
— Все-таки ты отсталый дикарь, — досадливо сказал сэр Макс, и тут же, смягчившись, потрепал брата по плечу. — Розы — это такие цветы.
— Вот эти колючки? — Айден недоверчиво покосился на ближайший палисадник. Женщина, рыхлившая землю, подняла голову, посмотрела на отродий с неуверенной улыбкой и снова склонилась к своей грядке.
— Они потом расцветут, — пообещала Мэгги. — Ты увидишь. Это очень красивые цветы. И хорошо пахнут.
— Красивые и хорошо пахнут, — повторил Айден, и его изумрудно-зеленые глаза на мгновение затуманились. — Как Рада…
— Ладно, пойдемте, — Сэр Макс нахмурился. — Что мы тут топчемся? Ждем, когда нас схватят и четвертуют?
— По-моему, они нас не будут четвертовать, — сказала Мэгги задумчиво. — И ловить не станут. Странно это все. Но, кажется, так и должно быть… Может быть, вернемся к нашим и скажем, что путь свободен?
— Ну нет, — отказался сэр Макс. — Сначала мы должны проверить, что там с «Недотрогой Молли». Если с ней что-то случилось, куда мы их приведем?
— Дяденька, — возле них, выпятив пузо под ветхой одежонкой и цепко ухватившись за бывший камзол сэра Макса маленькой лягушачьей лапкой, стоял мальчик лет восьми, тощенький, кривоногий и весь усыпанный веснушками, как кукушиное яйцо. — Дяденька, а ты летать умеешь?
Его круглые, коричневые, как пуговицы, глаза бесстрашно разглядывали отродий. Капитан пиратов неловко наклонился над ребенком и осторожно, будто боясь обжечься, погладил его по лысой голове.
— Умею, — сказал он тем неестественным голосом, каким взрослые люди, не имеющие своих отпрысков, обычно разговаривают с детьми.
— Покажи! — глаза мальчишки загорелись отчаянным любопытством.
Сэр Макс неуверенно посмотрел на своих спутников. Мэгги улыбалась, сияя всеми ямочками. Айден тоже скалился, скрестив руки на груди. Макс оглянулся по сторонам, не видит ли кто, и невысоко взлетел.
— Уй ты!.. — закричал мальчишка в полном восторге и подпрыгнул на своих коротких кривых ножках. — А как тебя звать?
— Макс, — сконфуженно ответил пират, опускаясь на землю и еще раз опасливо оглянувшись.
— А меня Петер! Я пойду мамке расскажу. А ты завтра еще приходи, я ребят кликну, ты им тоже покажешь, лады?
Не дожидаясь ответа, он укатился куда-то в переулок, звонко хлопая по камням большими, не по росту, башмаками.
— Они с ума, что ли, посходили? — предположил сэр Макс, все еще смущенный. — Мы же… мммм… отродья. А они люди. Где это видано, чтобы люди…
«Буммм!..» — со стороны пристани донесся пушечный выстрел.
— «Недотрога Молли»!.. — воскликнул капитан, бледнея. — Это она! Я узнал ее голос!.. Бежим!
Он понесся по Карамельной, почти не касаясь мостовой подошвами, Айден огромными скачками бежал за ним, и Мэгги, как ни спешила, не могла их догнать. Впрочем, дорогу к пристани она знала прекрасно и не боялась заблудиться. Да и горожане совсем не проявляли враждебности, поэтому Мэгги решила отдышаться и послать Птичьему Пастуху весточку. Сонная ласточка выбралась из-под стрехи, повинуясь ее зову, и пять минут спустя уже летела к старому кладбищу.
Со стороны пристани донеслось еще одно «бумм!..», и Мэгги, подобрав длинный подол, быстро пошла, а потом побежала по улице, торопясь узнать, что там происходит.
А на пристани происходил беспорядок.
С десяток кораблей, сгрудившись у выхода в залив, застряли в узком горле бухты, и их капитаны, ругаясь последними словами, выясняли отношения — то есть, натурально, драли глотки, разделенные только бортами своих посудин. Дошло уже и до пистолетов, и начальник гавани, надрываясь, пытался развести спорщиков яростными криками с борта сторожевого катера. Мэгги остановилась у причала, где собралась кучка любопытных, — в основном, бродяги, — и поискала глазами «Недотрогу Молли». Красавица-бригантина покачивалась примерно в полукилометре от берега, а вплотную к ней прижимался черный фрегат со странным названием «Узляк». Мэгги разглядела на капитанском мостике «Молли» сэра Макса и помахала ему рукой, не ожидая, впрочем, что он заметит: пират был, похоже, слишком занят разговором с капитаном фрегата.
— Слышь, во дела, — обратился к ней взобравшийся для лучшего обзора на канатную бухту босяк самого удивительного вида: длинные черные патлы скручены в сотню косичек, красный кафтан то ли сшит швами наружу, то ли надет наизнанку, штаны не закрывают узких грязных колен, зато талия обмотана зеленым поясом раз двадцать, и фигура кажется нелепой, как у вставшего на дыбы насекомого. — Эта красотка тут стояла без присмотра почитай три дня, а может, и больше! Главное, ни души, как будто команду Кривой слизал… ну, Харнур и решил ее тово… пощупать малость. Бригантина-то богатая, сразу видать. Подгреб, значит, поближе, крючья к борту приладил, вперед послал Кабана с десятью молодцами… а она как бабахнет! Главное, слышь, не было там никого, вот провалиться мне на этом месте! — Он топнул босой ногой по канатам и, нагнувшись к Мэгги, доверительно понизил голос: — Тут у них, знаешь, такие дела творятся… Ты местная? А я на карнавал на «Горгулье» пришел, у них недобор был в команде, ну, меня и взяли… Дак карнавал-то весь наперекосяк, я в трактире тово… перебрал, а когда проснулся, значит, гляжу — пусто, только кружки перевернутые на столах. Я еще допил, не пропадать же добру, и побег, значит, сюда. А тут вся пристан