О! А вот и циркуль, который лебедь! Черт, почему у меня сердце екает, даже когда я просто слышу его голос?
— Бабайка? — Я обернулась к вышедшему на дорожку Вейшенгу. Интересно, местные сами его так назвали или кто-то посоветовал? А может, у семьи У есть русская родня? — Правда? Какая прелесть!
— Пойдемте, госпожа Сюэ, — сказал вдруг старший У, галантно беря бабушку под руку. — Моя супруга уже ждет нас за столом. А молодежь пусть пообщается. Только недолго.
И они ушли в дом, оставив в саду нас с Мейрен, старшего и младшего братьев У и еще какую-то очень милую, смутно знакомую девушку.
Она так смотрела на господина с выдвижной челюстью, что я с ходу догадалась: жена. Причем любящая, а не как тут принято — по договору. И умная. Потому что технично зацепила старшего из братьев под руку и мягко, но непреклонно повела его туда же, куда ушли главы. Меня даже немного насмешил ее намек, сказанный полушепотом, что-то вроде про «солидного отца семейства, которому не пристало мешать младшим развлекаться».
Линьяо, между прочим, попытался упираться, косился на нас с Мейрен подозрительно, явно хотел оградить братца от всех на свете. Парня можно понять: если бы кто-то подстрелил мою мелкую, я бы ее тоже под конвоем водила. А еще лучше — на поводке.
Вейшенг тоже не горел желанием развлекаться в нашей компании. По всему видно — свинтил бы вслед за родней с большим удовольствием. Но в моих руках остался заложник: Бабайка.
Я успела подхватить его с дорожки и с удовольствием тискала под громкое мурлыканье. А большая и дикая, с рыжими боками в пятнах, терлась о мои ноги. И странно посматривала на хозяина.
— Предатели, — едва слышно выдал лебедь, окидывая миниатюрного гепарда обиженно-злым взглядом, и развернулся было уходить. Но тут Бабайка мяукнул.
— Вернуть заложника? — предложила я.
— Да забирай, — буркнул он, болезненно потирая пальцами переносицу. Точнее, точку над ней — глабеллу, как подсказало подсознание. Ух ты, какие слова я, оказывается, знаю.
— А можно? — Сразу было понятно, что этот лебедь черный скорее руки оторвет, чем отдаст странного и полулысого. Но чего бы не подразнить, может, собьется со своей мизантропии.
— Нет, нельзя! — тут же отрезал парень.
— Жа-аль. Такой милый Бабайка.
И я снова заметила, как Вейшенг вздрогнул, услышав из моих уст это слово, сказанное без акцента на чистом русско-местечковом.
Лебедь поджал губы и, подхватив почти что настоящего гепарда с дорожки, взял того под мышку, как плюшевую игрушку. Другой рукой прямо из моих объятий сгреб за шиворот полулысого.
— Извините, что мои животные помешали наслаждаться вечером. Вынужден вас оставить. Плохо себя чувствую.
— Еще бы, ты еще больше котов набери в охапку, чтобы надорваться, — вот не выдержала, ляпнула. — Пойдем, провожу и помогу донести. А потом оставлю в покое, не беспокойся.
— По-вашему, я настолько беспомощен, что не подниму двух котов? — прошипел Вейшенг. В противовес его словам большой пятнистый сервал замолотил лапами, пытаясь выбраться, что явно доставляло парню беспокойство. Котик немаленький, побольше иного мейн-куна будет.
— Ты был ранен. Поднять-то можешь, я вижу. Только зачем? Чтобы с врачом побыстрее увидеться?
— Вы на редкость… бесцеремонная девушка. Лезете к чужим питомцам и в чужую жизнь, нарушая все правила приличия.
— Есть грешок. Особенно люблю спасать без спроса черных лебедей.
— Что?
— Это я про вас. Вы похожи на раненого черного лебедя.
— Я? — Кажется, удивление оказалось сильнее нежелания общаться. Во всяком случае, пока Вейшенг растерянно моргал, я отобрала у него Бабайку. Сервала не рискнула: может, погладить себя такие котики постороннему и позволят, но вот на руках таскать — точно нет.
— Вы. Показывайте, куда нести добычу. Где ваше гнездо?
— Вольер для кошек на заднем дворе, — буркнул он, перехватив большую пятнистую кошку двумя руками. — Надеюсь, как только вы посчитаете свою помощь достаточной, то наконец присоединитесь к застолью. Как это планировалось изначально.
— Обещаю, что даже по дороге кусаться не буду. И преследовать с целью выйти замуж тоже. Ну, пошли?
Вейшенг окинул меня подозрительно-презрительным взглядом, развернулся и зашагал по еле заметной тропинке в кусты.
Я едва сдержалась от смеха. Возможно, это его выражение лица и выглядело бы грозно, если бы в тот момент сервал не решить лизнуть своего хозяина в подбородок.
— Рури! Ащ-щ! Перестань слюни распускать. Ты и так уже заработала себе неделю диетического питания, — встряхнул он хищную кошку.
— Точно лебедь, — пробормотала я в пушистый воротник Бабайки. — Ты согласен, моя прелесть? Мр-р-р, да? Ладно, все равно не буду его есть. И замуж брать, раз он не хочет. Можешь не беспокоиться за своего хозяина.
— Я. Все. Слышу, — рублено прорычал мужчина, даже не оборачиваясь и не замедляя шага.
— Я знаю. Так и задумано, вообще-то. Чтобы тебе спокойнее было.
— Как будто ты имеешь хоть какое-то право голоса в вопросе моей женитьбы. Не обольщайся. Ты наверняка даже в вопросах своей свадьбы не властна.
— Хм, а ты сам имеешь право голоса?
— Я… — Вейшенг внезапно будто споткнулся. И признался: — Имею. Но мне в любом случае неважно, кем будет эта несчастная.
— Тем более незачем переживать. Да, Бабайка? Вот, покажи пример хозяину. Котики живут здесь и сейчас. У них нет ни прошлого, ни будущего. Следовательно, они ни о чем не жалеют и ничего не боятся.
— Кто сказал, что я чего-то боюсь⁈ Я же ясно выразился: неважно. Ты, твоя сестра или вот это бревно. — Он указал на ближайшее дерево. — Все едино.
Резко оказавшись нос к носу с сервальей мордой, я затормозила. И посмотрела поверх кошки прямо в глаза развернувшемуся ко мне Вейшенгу.
— Никто не сказал. Это я так отвлекаю тебя от черной меланхолии. Смотри, уже разозлился и забыл вздыхать. Значит, работает!
— Я не просил тебя меня отвлекать. От чего бы то ни было. — Он снова потер переносицу, что выглядело достаточно нелепо с крупной кошкой в руках. Удивляюсь спокойствию дикого хищника. Хорошая кисонька.
— Угу. Это заметно, да. Но я же предупреждала: спасение черных лебедей против их воли — мое предназначение в этой жизни.
— Ащ-щ-щ! — раздраженно выдохнул сквозь зубы Вейшенг.
— Поддерживаю. Пошли быстрее, очень есть хочется.
Глава 19
Вейшенг
Ащ-щ-щ! Как она меня бесит! Невыразимо!
А ведь главное, я понять не могу, что именно раздражает в этой девушке больше всего. Вернее, вру. Могу…
Когда она делает или говорит что-то, что хоть отдаленно похоже на мои воспоминания о Кристи, меня буквально разрывает! Потому что это не она. Потому что как смеет… и откуда знает, как звучит имя моего кота на языке северных варваров⁈
Из анкеты невесты я помню, что младшая дочь семьи Сюэ, та, которую мне подсунули первой, училась за границей. Неужели и старшую тоже отправляли для повышения свадебного рейтинга? Все-таки девушки, получившие образование вне Объединенной Азии, почему-то считаются более завидными невестами. По мне, так это глупость несусветная. Получившие образование в местных элитных университетах девушки явно более эрудированны, ведь туда нельзя попасть лишь с помощью денег. Так что иностранный университет всего лишь показатель связей и кошелька семьи, которая смогла обеспечить проживание и обучение дочери за границей.
Но даже не ее отличные знания языка северных варваров стали той каплей, что окончательно вывела меня из себя. Главное, что эта старшая Сюэ, как и обещала, помогла донести котов до вольера. Убедилась, что животные там хорошо себя чувствуют, улыбнулась, пожелала легкого полета в гнездо. И ушла.
Действительно отправилась в дом, в компанию собственной бабки и моего отца! Даже не попыталась задержаться. Пококетничать, допустим. Или спросить о чем-то. И это оказалось неприятнее всего. На хрена тогда липла и пыталась «растрясти», если потом просто вильнула хвостом и ушла по своим делам⁈ Ащщ!
В смысле бесит! Что она себе позволяет⁈ Какая вообще женщина будет себя так вести?
К примеру, ее сестра, Сюэ Мейрен, как и положено избалованной красавице, ретировалась в самом начале разговора вслед за предателем Линьяо. Она предсказуемо испугалась моей неприветливости.
А эту шипение, рычание и даже попытки спровадить напрямую только развлекали, судя по ее лицу. Ухмылялась так мерзко и самодовольно. Она назвала меня лебедем! При чем тут вообще это⁈ Я — мурена. Хищная, опасная и нападающая из засады, отчего жертва даже не успевает понять, что уже сожрана. А не хрупкая тупая птица, годная лишь для того, чтобы украшать чей-то пруд или обеденный стол.
Единственное хорошее, что я помню об этих созданиях, — это то, что лебеди парные животные и гибнут вслед за партнером. Впрочем, для меня ни разу не приятное сравнение. Или это намек? На что? Пойти и утопиться на радость конкурентам семьи? Ей-то откуда знать мои терзания о потерянной частичке души?
Сплетни? Возможно, те, что распускали санитарки. Они шушукались между собой о личности некоей девушки, которую я потерял. Но об этом болтали только в первый день после покушения, когда я бредил именем Кристи. Потом отец пресек. И даже поговорил с волком… с Рю Ромом.
Позже мне об этом рассказала Рита, навещая меня в больнице. О том, как господин У связался с ее мужем и они вместе сделали все, чтобы задушить информационный пожар в зародыше.
Старшая из сестер Сюэ в это время сама была в коме. Ну не могла же она слушать сплетни в бессознательном состоянии⁈ Хотя, может, медсестры обменивались мнением в присутствии тела и она сквозь забытье это запомнила? Говорят же, что люди в коме все слышат.
Будда, что за глупости я себе придумываю! Это ее вина. Она разбередила душу настолько, что в голову лезет полная чушь! Ащщ!
— Обалдеть.
— Хм? А, это ты. Предатель. — Я облокотился на решетку вольера и сполз по ней вниз, садясь прямо на аккуратно подстриженный газон. — И Юлань такая же. Устроили сеанс внезапных свиданий. Можешь передать ей, что я запомнил.