То липнет, как жвачка к волосам. Захочешь — не отдерешь! А стримы эти⁈ Такое впечатление, будто у Сюэ Мейрен идея фикс сделать из меня мегапопулярного блогера. Зачем⁈
— Затем, чтоб ты страдала! — оскалилась сестрица, шутливо отпинывая меня ногой. — Работала не покладая рук в поте лица. Истинный ад!
— Ну, допустим, мяу, — согласилась я. — Страдаю. Дальше что?
— Дальше ты орешь, дергаешь меня за уши, ругаешься… и не гонишь, — внезапно насупилась Мейрен. — С тобой хоть поговорить теперь можно. В спа сходить. Парней обсудить! А то совсем задротка была с глазами мертвой рыбы. Только айдолы да 2D-мужики могли тебя оживить.
— То есть раньше это я не хотела общаться?
— Только дралась, если тебя совсем уж довести, — вздохнула сестра. — Как будто не родная и тебя вообще бесит одно мое присутствие на этом свете. Мне даже в комнату к тебе войти было нельзя! Не то что потрогать хоть что-то из вещей или мерча. А теперь…
— М-да. — Я села и озадаченно почесала в затылке. — Предупреждаю: ты меня и сейчас временами бесишь. Так что лучше не перегибай. Но ты моя сестра. Ближе все равно никого… Эй! С ума сошла⁈ Ты чего ревешь⁈
— Вот надо было тебя раньше… ы-ы-ы… по голове стукнуть. Чтобы ты, забыв все, — Мейрен мокро хлюпнула носом мне в плечо, — наконец это вспомнила. Знала бы — сама тебя… у-у-у… ну… в общем, сама бы ударила.
— Ну ладно, ладно. — Мне было одновременно дико неловко и… странно приятно. Не знаю, где теперь настоящая Кирэн. Похоже, где-то глубоко внутри меня. Я чувствую ее отклик. И вовсе она сестру не ненавидела, просто не умела общаться. Хоть тресни, было в девочке что-то глубоко аутичное.
Но я благодарна ей даже не столько за это тело, сколько за… за семью, которой у меня никогда не было. Наверное, только человек, потерявший родных, может по-настоящему оценить некоторые вещи.
Никто не идеален. Уж тем более не идеальна эта сопливая вредина, которую так и хочется огреть подушкой по башке. А потом обнять и… Короче говоря, теперь у меня есть семья. Хорошая или не очень, неважно, кто что думает по этому поводу. Она у меня есть! И фиг я кому ее отдам.
— Да не реви ты. Фу, Мейрен! Кто научил тебя вытирать сопли о сестру⁈ Я тебя не для этого обнимала!
— А… я… для этого! — всхлипнула девушка и целенаправленно потерлась о мою брендовую футболку. — Теперь ты тоже сопливая! Не так обидно.
— О боже! — вздрогнула я, когда сестра подняла наконец лицо. — В фильме ужасов можно без грима снимать. И моя футболка на выброс. Ни одна химчистка не справится с такой тонной суперстойкой косметики.
Сестра шмыгнула носом и надула размазанные губы:
— Скажешь, что дизайнерский принт.
— Да я-то скажу, а ты как пойдешь на концерт с лицом опухшей говядины⁈ Забыла, там же будет твое бревно? Что он подумает при личной встрече?
— Погоди. — Мейрен отпустила наконец мою футболку и сделала большие глаза в потеках туши. — Ты хочешь меня взять не просто на концерт, а в закрытую зону⁈ На личную встречу⁈
— Э… ну да. А что не так?
— Серьезно⁈ И-и-и-и-и!
— Итить… — Я болезненно скривилась и зажала уши руками. Как меня визгом с кровати не снесло — отдельный вопрос.
— И-и-и-и-и-и!
— Ты окончательно рехнулась, да?
— И-и-и-и-и-и! — Пикирующий бомбардировщик по имени Мейрен перестал наконец кружить по комнате и натыкаться на стены, как полоумный шмель. Сестра нашла дверь и вылетела, слава всем бубликам, из моей комнаты куда-то в коридор. Судя по удаляющемуся звуку, рванула в ту часть дома, где располагались комнаты мачехи. Ну и ее собственные заодно.
Я печально посмотрела на изгвазданную футболку, пожала плечами и пошла искать бабушку. Про дружбу между сестрами выяснить было и печально, и приятно, но сейчас мне нужна другая информация. Не про прошлое, а про будущее.
— Ба! А скажи мне…
Найденная в оранжерее грандма грозно двинула на меня бровью поверх огуречного побега. Она явно была не настроена на долгие беседы. Ибо хобби — это святое. А прекрасная, дорогая, как космический корабль, теплица в центре города — еще святее. Потому что такой не имелось ни у одной соседки по богатому и престижному району. Даже у вдовы экс-министра тяжелой промышленности.
— Не кричи рядом с побегами. Они не любят лишнего шума и суеты. Сегодня снова придется включить овощам Моцарта, чтобы гармонизировать пространство.
— Угу. Давай я пасынков отщипну на твоих помидорах, а ты шепотом расскажешь мне, что происходит. С каких пор мы рвемся светить лицом на публику, как какие-то бедные богатые?
(Так в Азии называют семьи нуворишей, людей, внезапно и совсем недавно разбогатевших не вполне законным способом.)
— Не смей! То есть не трогай эти кусты. Если хочешь повозиться с растениями, я выделю тебе отдельный поддон, — шлепнула меня по руке бабушка. — А эти уже обработаны так, как надо.
— Я не хочу грядку. Я хочу понять, что происходит.
— И не отстанешь? — Бабушка сняла белую капроновую перчатку и вытерла пот со лба шелковым платком.
— Не отстану. Могу вон капусту прополоть. Хочешь?
— Это наглый шантаж! — возмутилась пожилая дама, отбирая у меня микротяпку. Действительно, полоть там было нечего, в теплице бабули не имелось ни одного росточка даже самой хиленькой мокрицы. — Ну что тебе надо, спрашивай уже!
— Так я спросила. Зачем весь этот шум в интернете? Зачем блог и стримы?
— Затем. Слушай бабушку, если хочешь удачно выйти замуж за младшего У, — выдохнула она и все-таки сорвала с верхней ветки одну ярко-алую помидорку и протянула ту мне. Невиданная щедрость. Если верить дяде, мы бабкины овощи только по праздникам едим, причем обязательно соблюдая определенные ритуалы.
— Э… погоди. — Я слегка затормозила. — Да, он мне нравится, но… я помню, ты говорила про какую-то Риту. Только стримы тут при чем?
— Кирэн. Я буду с тобой откровенна, девочка моя, так что не обижайся. Ты долго болела и была в коме. Это уже очень большой минус для молодой девушки на брачном рынке. Да и раньше среди приличных людей ходили слухи о проблемах с психикой у старшей дочери нашей семьи. Твои выходки и характер… — Бабушка вздохнула и опустила плечи, превращаясь из уверенного матриарха в обычную пожилую женщину. — Я понимаю, это мое упущение. Никто не хотел верить, что у тебя не все в порядке с психикой, даже я. Поэтому ты вовремя не получила помощь. И все это закончилось несчастным случаем. Слава Будде уже за то, что ты пришла в себя и резко… повзрослела. Но прошлое в карман не спрячешь.
— Ба, ты говори прямо, а то у меня от этих словесных кружев голова гудит.
— Хорошо. Прямо так прямо. Нам нужна семья У. Мы нужны семье У. Их младший сын пострадал, и у него тоже проблемы с головой. Как минимум затяжная депрессия, которая редко проходит без последствий. А самое главное — ты единственная девушка, с которой он хоть как-то согласен контактировать. Возможно, именно потому, что ты похожа на эту… Ян Риту. Основателя твоего обожаемого «Зоопарка». Ходят слухи, что он был в нее влюблен.
— Да какая связь-то⁈
— Прямая! Ян Рита известна как очень яркая личность, которая не боится крутиться в мире шоу-бизнеса, несмотря на то что изначально вся ее семья была против. Между прочим, даже до основания «Зоопарка» благосостояние ее семьи было лишь на треть ниже нашего. И раз уж ты тоже способна стать звездой в публичном пространстве, значит, стань ею. Это даст тебе дополнительный шанс на замужество, а не отнимет его, как у других дочерей из приличных фамилий.
Глава 22
— То есть все это ради выгодного замужества? — удивилась я таким хитросплетениям. Нет, я, конечно, слышала, что некоторые могут пойти на самые изощренные уловки ради удачного брака. Но вот чтобы обе семьи так организованно сводили своих детей — с таким сталкиваюсь впервые. Хуже было бы только в случае, если бы нас с Вейшенгом с детства программировали на совместное будущее.
— Да, — спокойно ответила бабушка, смотря мне прямо в глаза. — Выгодного замужества с тем, при взгляде на кого у тебя глаза лучатся восхищением и нежностью. Или скажешь, не так?
— Не знаю. — Я отобрала у бабушки лейку и пошла к выходу из теплицы, чтобы набрать в нее свежую порцию воды из огромного керамического кувшина, на дне которого лежали куски дорогого белого и золотого нефрита и, кажется, шунгита. А еще в нем плавали какие-то рыбки и растения, так что вся эта конструкция больше походила на аквариум. Но нет, это была именно вода для полива драгоценных овощей. Особая живая вода, ха. Главное — не зачерпнуть бедных рыбех.
— Чего не знаешь? — Поливать ростки грандма запрещать не стала, позволив мне продолжать священнодействие. А сама сняла перчатки и косынку, поправила тщательно уложенные седые волосы.
— Вообще ничего, — призналась я. — С ума с вами сойти можно. Мало того, что ничего не помню, еще и дурдом всегда рядом. Только я решу, что вокруг сплошные злые мачехи, а я бедная Золушка, как вы выкидываете фортель, и сразу становится ясно, что все чуть ли не наоборот. Только высунусь в сеть — сразу толпа народу нападает со своей странной любовью то ли к зверям, то ли к мальчикам. А я между ними как заяц на встречке между двумя грузовиками! А тут еще этот умирающий лебедь…
— Кто?
— У Вейшенг. Он вылитый умирающий лебедь. И немного циркуль. Кто его вообще голодом морит, он же на вешалку похож, а не на живого мужчину! — посетовала я. Мне все еще стойко казалось, что там точно должны быть мускулы! Я как будто воочию их видела, собственными глазами!
Бабушка взглянула на меня как-то странно, то ли с опаской, то ли с сожалением:
— То есть ты окончательно решила, что тощие мальчики не идеальны?
— Да и тощие девочки тоже. — Я пожала плечами и полила очередной микропомидор. — Меня удивляет и раздражает этот нездоровый культ худобы. Живые люди не должны быть похожи на больных кузнечиков.
— То есть моя внучка больше никогда не будет пить те таблетки? Я могу быть спокойна? — Голос у бабушки едва заметно дрогнул, будто ее что-то силь