Родился Горский под Петербургом, недалеко от Стрельны, в 1871 году. Его отец служил бухгалтером в торговом предприятии и зарабатывал достаточно, чтобы его семья, в которой было двое детей – сын Сашенька и дочь, существовала безбедно. Сам Алексей Александрович в свободное от работы время увлеченно занимается совершенно необычным для мужчины делом – вышивает шелком, причем делает это с такой любовью, что даже пишет об этом статьи. И вышивает не узоры и виньетки, он вышивает картины, создает настоящие портреты шелком. Например, одну из его работ – портрет Пушкина – приобретают для Зимнего дворца, другую работу приобретает Итальянское собрание. Сын подолгу стоит рядом с отцом, смотрит, как он работает иглой, сколько требуется усидчивости, прилежания, терпения для того, чтобы создать настоящую картину из шелка. То ли впечатление от этой кропотливой работы сыграло свою роль, то ли маленький Саша унаследовал удивительное терпение и трудоспособность от отца, но это качество станет ведущим в его творческой судьбе.
В пять лет Сашеньку с сестрой мама привела в театр на оперу «Аида», которая совершенно поразила их, и дома брат и сестра пытались повторить то, что они видели на сцене.
Когда ему исполнилось восемь лет, родители решили отдать его в коммерческое училище, правда, их беспокоило здоровье сына – мальчик болезненный, нервный. Учиться нужно было и сестре, она была младше брата на два года и мечтала стать артисткой Тогда мама привезла дочку в Петербург, в театральное училище, а сына взяла с собой за компанию. Оказавшись в стенах балетной школы, мальчик – стройный, голубоглазый, белокурый, – привлек внимание инспекторов и педагогов.
Так Саша Горский случайно попал в балетную школу, причем его сразу взяли на казенный счет. Мальчик быстро привык к строгому распорядку, вошел в ритм занятий. Он относился ко всему ответственно, сосредоточенно, как ему самому казалось – по-особенному бережно носил темно-синюю форму с двумя вышитыми на лацканах лирами. В то время воспитанников обучали игре на скрипке, а Сашенька вдобавок сам учился играть на фортепиано. Он также заинтересовался системой записи танцев Степанова. Помню, когда мой брат Андрис в рамках проекта «Русские сезоны – XXI век» взялся возобновить балет «Болеро», в Россию приехала дочь Брониславы Нижинской – Натали и привезла тетрадь с записью хореографии, сделанной рукой самой Брониславы Фоминичны. Это был не только настоящий ребус, который мы расшифровывали, но и уникальная возможность восстановить хореографию балета в оригинале – такой, какой она была придумана хореографом. А интерес Саши Горского к записи танцев очень поможет ему в будущем, на его балетмейстерском поприще. Но пока он был учеником, на него обратил внимание сам мэтр – Мариус Иванович Петипа, который совмещал работу в театре с преподаванием в школе.
Окончив школу в 1889 году, Горский был принят в Мариинский театр, в кордебалет. Поначалу юный артист участвовал во множестве классических и характерных танцев, причем характерный танец он, танцовщик невысокого роста, – любит больше, чем классику.
Хореограф Федор Лопухов вспоминал танцующего Горского так: «Маленького роста, худой, юркий, нервный, он на сцене напоминал сатира. Его стихией были игровые характерные партии, в них-то и можно было увидеть и темперамент его, и характер под маской академической выучки».
В это время Мариус Петипа работал над постановкой «Спящей красавицы», и репетиции безумно увлекали молодого Горского. Петипа не возражал, что юный артист с обожанием смотрит на хореографа и приходит на репетиции. Вполне возможно, имея перед глазами такой пример, Горский задумывается о своем призвании: ему мало просто выходить на сцену, ему нужно большее. В своих записных книжках он отметит: «Я принадлежу к тем, кто уже на школьной скамье хотел чего-то нового, пускался в искания». В качестве эксперимента Горский сочиняет для воспитанников школы балет с длинным названием «Клоринда – царица горных фей». Удивительно то, как этот молодой человек ставит свой балет: он ставит его на бумаге. Так в то время не работали, но Саша Горский овладел системой записи танца, которую разработал Степанов. Сидя дома за рабочим столом, Горский на бумаге придумывает спектакль, потом приносит его в школу и очень быстро и легко разучивает с учениками этот балет по своим записям.
У каждого хореографа – свой язык и свой метод. Как балерина могу сказать, что следить за авторским методом талантливого хореографа – безумно увлекательно. Например, английский хореограф Джиллиан Линн сочиняла свою хореографию очень необычно: сначала она придумывала траекторию движения танцовщика по сцене и просила артистов по этой траектории пробежать или пройти. Это казалось немного странным, но потом, когда она понимала, что эта траектория музыкальна, она наполняла ее движением. Это было совершенно грандиозное открытие для нас – участников этого процесса.
А Горский после этой удачи пошел дальше и начал работу над записью «Спящей красавицы». Он по праву считал этот балет лучшим и совершенным балетом Мариуса Петипа. «Спящая красавица» поражала его так же, как поразила она двух друзей, пришедших на премьеру, – Сашу Бенуа и Сережу Дягилева. Поразила настолько, что они навсегда влюбились в балет. Горский, зафиксировав текст «Спящей красавицы», в результате имел в руках бесценный документ, познакомившись с которым дирекция Императорских театров командировала Горского в Москву в Большой театр, чтобы перенести туда этот спектакль. В 1898 году Горский переступает порог Большого театра, и можно считать, что это – символический рубеж, с которого начинается отсчет новой эпохи московского балета. В то время московский балет переживал совсем не лучшие времена, потому что подлинная балетная жизнь тогда кипела в столице – в Петербурге, в Мариинском театре. Московские балетные дела шли из рук вон плохо: в труппе не было лидера, и она в буквальном смысле влачила жалкое существование. Иначе и быть не могло, ведь дирекция Императорских театров выделяла крайне мало средств на развитие.
Горский приступает к репетициям. Но происходит печальное событие, которое, казалось, должно было положить конец едва начавшейся работе: на первой репетиции бесследно исчезает тетрадь с записями. И тогда за две ночи хореограф восстанавливает по памяти все свои записи. За три недели он делает постановку, которая стала грандиозным событием сезона. Так Горский буквально пробудил ото сна московский балет, вдохнул в него новую жизнь.
Горскому было хорошо в Москве, здесь он окунулся в насыщенную художественную жизнь. Когда я сама была начинающей артисткой, прямо напротив первого служебного подъезда Большого театра стоял угловой дом, где висела мемориальная доска. Под окнами весной цвела душистая сирень. На доске значилось, что в этом доме жил выдающийся русский хореограф Александр Алексеевич Горский. Можно представить себе жизнь этого увлеченного человека: от дома до работы – всего несколько метров, а сразу за углом – опера Мамонтова, немного дальше – Московский художественный театр. Конечно, молодого хореографа интересует все. Он, безусловно, в числе потрясенных зрителей первых спектаклей. Горский ходит в русскую частную оперу Мамонтова, в то время там идут спектакли с участием Шаляпина, и он лично знаком с певцом. Спектакли идут в оформлении Врубеля, Коровина. Это все необычно для Горского, это все – потрясение! Очень скоро эти люди станут его соавторами.
Своим приездом из Петербурга в Москву Горский в буквальном смысле прокладывает путь для многих балетных петербуржцев – балетмейстеров и артистов, которые потом волею судьбы приедут в Большой театр. Приедут хореографы – Лавровский, Вайнонен, Григорович, приедут балерины – Семенова, Уланова, Ермолаев, Тимофеева, Семеняка…
А Горский после успеха «Спящей красавицы» возвращается в Санкт-Петербург. Но вскоре снова соберется в Москву для того, чтобы перенести на московскую сцену балет «Раймонда» – последнее творение Мариуса Петипа. Эти две командировки позволили Горскому оценить возможности балета Большого театра, а балетной труппе – убедиться в том, что Горский – человек талантливый. И они полюбили друг друга – хореограф и труппа. Кроме того, сборы по реализации билетов в Большом существенно выросли, и директор Императорских театров Владимир Теляковский предлагает Александру Горскому возглавить балет Большого театра. Горский соглашается, переезжает в Москву в 1901 году и берется за новую постановку, которой суждено было прославить его и подарить бессмертие. Это балет «Дон Кихот». Сюжет – испанский, музыка – зажигательная! Словом, «звездный час» Горского, а у веселого балета сложится счастливая судьба. Горский сумел создать совершенно новый балет, какого в Москве еще не видели.
Впервые «Дон Кихот» появился в Большом театре за три десятилетия до Горского, и поставил его специально выписанный из Петербурга маститый Мариус Иванович Петипа. Пригласили известного балетмейстера, чтобы привлечь публику в театр, плохо посещавшую старые балеты. В Москву Петипа ехать не хотел, потому что оставить свою труппу в Петербурге на помощника и ассистентов – это рискованно. Новый балет Петипа был переполнен испанскими танцами, там были и сегидилья, и болеро. Характерные артисты выходили на первый план и имели огромный успех. Музыка тоже удалась, за нее взялся постоянный соавтор Петипа Людвиг Минкус. Из-под его пера вышли шестнадцать балетных партитур, но музыка «Дон Кихота», казалось, понравилась абсолютно всем. «Прелес!» – как говорил Мариус Иванович. Музыка, действительно, очаровательная, ритмичная и невероятно удобная для танца: в буквальном смысле она переносит каждого зрителя под южное небо на жаркую площадь, и в ней чувствуется веселье и счастье. А Петипа решает перенести свой балет в Мариинский театр.
Горский берется за балет «Дон Кихот» спустя тридцать лет после премьеры своего мэтра, но решает не просто освежить спектакль, но переделать по-новому. Хореограф приглашает в Большой театр молодых замечательных художников Головина и Коровина, работавших в московских театрах. Головин в то время оформлял жилые интерьеры и работал с мозаикой, потом он увлечется идеями «Мира искусства», сделает вместе с Мейерхольдом легендарный «Маскарад». Его можно было видеть элегантно одетым в