Именно на основе этого «звездного класса» Асафа Мессерера родился уникальный спектакль. Он назывался «Класс-концерт». Как сам Асаф Михайлович сказал: «Мне захотелось, чтобы зритель увидел эту интересную творческую работу, которая всегда остается за гранью внимания публики». В этом спектакле на сцене вместе появлялись те самые уникальные артисты одного поколения, где, например, выходил Владимир Васильев и делал в коде немыслимые прыжковые комбинации. Спектакль был поставлен во многих театрах мира, имел неизменный успех на гастролях Большого театра. Мой отец, Марис Лиепа, тоже принимал участие в этом спектакле и много его танцевал. А несколько лет назад на сцене Большого театра опять появился этот спектакль, возобновленный уже Михаилом Мессерером, и с новыми «звездами» Большого театра.
В 1960-х годах Асаф Мессерер впервые выехал за границу как педагог. Его пригласили в Бельгию, чтобы создать балетную школу. Там его класс увидел Морис Бежар и пригласил преподавать в своей труппе. Потом пригласил поехать вместе с труппой в зарубежные гастроли. В те времена, когда оказаться по ту сторону «железного занавеса» было не так просто, Асафу Мессереру это стало доступно. С этого момента началась его мировая слава как педагога. Он был желанным гостем в любой балетной труппе, очень много ездил и преподавал вместе с супругой Ириной Тихомирновой.
Действительно, его класс вошел в легенду. Счастье, что осталась книга, написанная им, которую можно посмотреть, поучиться тому, как строил свой уникальный балетный экзерсис Асаф Михайлович Мессерер. Его танец и поиски имеют для мужского танца и для московской исполнительской манеры огромное значение. Это прежде всего невероятная виртуозность, искрометный темперамент, осмысленное существование на сцене и самое важное – радостная природа его творчества. Чем бы он ни занимался – был ли педагогом, танцовщиком или хореографом – радость творчества не изменяла ему никогда.
Суламифь Мессерер (1908–2004)
Эту изумительную женщину и балерину мне довелось знать. Она прошла огромный путь в искусстве – путь балерины и уникального педагога. Она оставила воспоминания, которые так и называются – «Воспоминания моей жизни». Все это – о Суламифи Михайловне Мессерер.
Она была младше Асафа на пять лет, близкие звали ее Митой. Сестра Рахиль поддержала желание Суламифи заниматься балетом. Она привела ее на Пушечную улицу на приемные экзамены в хореографическое училище. Почему-то Рахили показалось, что сестра должна прийти на приемные экзамены именно в пачке. В те двадцатые холодные-голодные годы она где-то раздобыла марлю, всю ночь ее крахмалила, шила пачку и утром, обрядив сестру и завязав красный бант в ее волосах, привела на экзамен.
Суламифь Михайловна вспоминала: «Было очень холодно. Комиссия, состоявшая из премьеров тогдашнего балета, попросила: «Девочка, сними пальто, покажи ножки». Девочка показала ножки, ножки понравились, и она была принята в училище сразу в третий класс. Потом у нее обнаружатся не только хорошенькие ножки, но и прекрасный прыжок, изумительное вращение и яркий, самобытный темперамент.
Она с блеском окончила хореографическое училище в 1926 году. В Большом театре в тот год не было вакансий, поэтому ее и еще несколько учениц взяли в театр на разовые выступления. Характер юной Миты проявился очень рано, и она не сложила руки. Молодая балерина стала безудержно выступать в концертных программах. И возможности были: она попросила Асафа поставить ей концертный номер, и он поставил «Чардаш». В красных сапожках на каблуках, в короткой юбчонке, с венком на голове она имела огромный успех, где бы ни выступала.
В те времена популярностью пользовались выступления артистов перед киносеансом. Суламифь ничем не гнушалась, доходило до того, что за один вечер она успевала давать до восьми концертов. Кстати, тогда за концерты платили натуральными товарами, можно было получить, например, бутылку масла. Как-то они с Асафом после концерта получили в качестве вознаграждения кило гвоздей и галоши. Хочешь – пользуйся, или продай на рынке, или обменяй на съестное.
Первые годы в театре она смотрела и запоминала, знала наизусть весь репертуар. От природы ей была дана удивительная фотографическая память (спустя годы это очень поможет ей в преподавании). Однажды заболела балерина, которая танцевала па-де-труа в балете «Лебединое озеро». Всех спрашивали:
– Кто знает вариацию?
– Я знаю, – откликнулась Суламифь.
– Какую ты вариацию знаешь?
– А какую надо?
– Ты что, знаешь обе? – удивились в театре.
Она знала обе вариации и знала, кажется, вообще все вариации. Он вышла и прекрасно станцевала! А в театре была традиция: если артист один раз станцевал, ему потом должны дать возможность повторить. Так, очень быстро, она поднималась по карьерной лестнице: один раз по замене, второй раз по замене, а потом как-то всего за девять дней вышла и станцевала главную партию в балете «Дон Кихот», заменив при этом саму Екатерину Васильевну Гельцер.
Очень рано в ее жизнь вошел большой спорт. В 1925 году Хоста – любимое место отдыха артистов – был маленьким захолустным поселком, куда ехать надо было два дня на поезде, а потом добираться на подводах до самого поселка. Но собиралось там интереснейшее общество. В Хосте Суламифь однажды увидела пловца, который плыл невиданным способом. Это так поразило ее, что она не удержалась и расспросила его – что это и где такому можно научиться. Он ответил, что обучает этому стилю плавания (а это был кроль) знаменитый тренер Григоренко и заниматься надо в Москве на Стрелке, где находилась кондитерская фабрика «Красный Октябрь». Суламифь запомнила. Она вернулась в Москву и пришла на Стрелку и нашла знаменитого Григоренко. Он с недоверием посмотрел на хрупкую девушку и объяснил, как нужно плавать. Каково же было его удивление, когда эта хрупкая девушка прыгнула в воду и прекрасно проплыла новым стилем. Он спросил, училась ли она когда-нибудь этому. Она ответила: «Нет, но вы же все объяснили». Вот здесь и был характер и удивительное балетное качество координации тела. Через три недели Суламифь победила первых пловчих Москвы, а к концу сезона стала чемпионкой СССР по плаванию вольным стилем на стометровке. И удерживала она этот титул четыре года.
Мой отец, Марис Лиепа, тоже в юности стоял перед выбором – балет или спорт. Он так же был чемпионом Латвии по плаванию. Видимо, плавание действительно помогает в балетной профессии. И Суламифь была уверена, что спорт дал ей выносливость на сцене, да и не расставалась она с водой никогда. Даже в пожилом возрасте, где бы она ни была – в Америке, в Японии, в Лондоне – всегда она искала воду, бассейн и плавала, плавала и плавала.
Через несколько лет после начала балетной карьеры пришлось все-таки делать выбор, потому что ей дали главную партию в балете «Тщетная предосторожность». Сама она вспоминала: «Проплакала всю ночь, так жалко было расставаться с большим спортом». Но делать было нечего, поменяла она воду на балетные подмостки. Удивительно складывался ее дуэт с братом. Были они партнерами и много танцевали. Асаф был невысокого роста – всего метр шестьдесят восемь, Суламифь подходила ему идеально – она была маленькая, складная, ловкая, танцевать им было удобно. Хотя Асаф считал, что балетные дуэты чаще всего – любовные дуэты и танцевать с сестрой, наверное, не очень правильно. Но танцевали они все равно много и очень успешно.
В 1936 году начались репетиции балета «Пламя Парижа», который переносил из Ленинграда Василий Вайнонен. В те годы премьерами Большого театра почти всегда были спектакли, которые сначала ставились в Ленинграде. Так переехали в Большой театр «Бахчисарайский фонтан» Захарова, балет «Пламя Парижа», а потом – «Ромео и Джульетта» Лавровского. И вот брат и сестра приступили к репетициям спектакля «Пламя Парижа»: Асаф в роли Филиппа, а Суламифь – в роли Жанны. Когда балет уже был в репертуаре, Суламифь неоднократно попадалась на глаза Иосифу Виссарионовичу Сталину. Был он любитель посещать Большой театр, делал это инкогнито, но артисты все-таки догадывались, когда он сидел в ложе над оркестром. У него было специальное место – прятался за занавеской, но было понятно – Сталин в ложе. Он видел Суламифь в «Пламени Парижа» один раз, другой, третий, и она получила Сталинскую премию в составе труппы, стала орденоносцем. Потом это очень поможет ей в жизни.
Имела она в театре обширный репертуар: танцевала в балетах «Коппелия», «Щелкунчик», Зарему в «Бахчисарайском фонтане»… Ко всему относилась очень творчески. Например, ей казалось, что у нее недоставало роста для Заремы, и она придумала сделать первый выход Заремы (а был он характерный, театральный, актерский) в специальных сандалиях на каблуках. Выходила высокая, в длинном халате и чувствовала, что эта находка дает рост и объем всему образу.
Дождалась она и балета, который был поставлен специально на нее. Ведь это так важно, когда ты – первооткрыватель, сотворец, соучастник вместе с хореографом. Для нее поставил спектакль «Три толстяка» коллега, друг – Игорь Моисеев и предложил Суламифи танцевать роль Суок. Сама она рассказывала, что работать было очень интересно и радостно. Она искала специальные краски для этого образа и обратилась к брату, драматическому актеру Азарику Азарину. Именно он подсказал ей особую кукольность. Он предложил ей поэкспериментировать: поставил ее на прямых ногах, согнул корпус пополам и попросил сделать пружинистые движения руками. Как ни странно, именно этот прием, который Азарик подсказал Суламифи и который она принесла на сцену Большого театра, перешел потом в балет «Коппелия». Теперь этот прием разошелся по всему миру.
А ее Суок очень забавным образом получила пять лишних минут сценической жизни. Они отдыхали в Поленове, где было много молодежи, Игорь Моисеев и композитор, автор балета «Три Толстяка» – Виктор Оранский. Игорь Моисеев как-то сказал: «Мита, попросила бы ты композитора написать тебе еще вариацию, не хватает у твоей героини сценической жизни». Суламифь нашла Оранского и обратилась с просьбой, а он сказал: