Она машинально проверила, длинная ли скатерть постелена на столе.
Однажды бабушка рассказала случай из своей биографии. Ее избрали в президиум какой-то научной конференции, а рядом посадили профессора, неравнодушного к яркой бабушкиной красоте. Во время скучного доклада он развлекался тем, что прислонял свое колено к бабушкиному, клал ей руку на бедро, пытаясь приподнять край юбки… Бабушка отодвигалась, сбрасывала его руку, но он упорно возобновлял попытки. Через некоторое время бабушка заметила, что зал как-то подозрительно чутко внимает докладчику, хотя тот не сообщил ничего сенсационного. Страшная истина о том, что стол в президиуме не застелен, как обычно, бархатной скатертью, дошла до бабушки не сразу. События происходили в тот период, когда секса в стране еще «не было», и, по-видимому, для многих сидящих в зале данное зрелище было воистину порнографическим.
Слава богу, ресторанная скатерть свисала до полу и надежно скрывала сексуальные игрища Розенберга от посторонних взоров.
Диана слегка расслабила сжатые коленки, но он убрал руку и сказал:
– Слишком аппетитно. А мы ведь собираемся потерпеть до свадьбы, я правильно понимаю? Но обещаю, что терпеть придется недолго.
Дверь открылась без стука, и в кабинет вошла Галя.
Розенбергу совсем не хотелось ее видеть, однако он галантно привстал и показал ей на стул. Она уселась, вызывающе закинув ногу на ногу, и достала из сумочки сигареты.
Яков Михайлович задумчиво глядел на бывшую любовницу. Галя была редкостно красивой, просто завораживающей женщиной. Диана ей в этом сильно уступала. Главную прелесть в Дианиной внешности составлял открытый и доброжелательный взгляд да еще длинные густые волосы. Галя же, если бы жизненные обстоятельства сложились иначе, могла бы стать топ-моделью или даже кинозвездой. Огромные, как на персидских миниатюрах, глаза, яркие пухлые губы, тонкая талия, ноги совершенной формы… Раньше Розенбергу очень нравилось любоваться этим телесным великолепием, но после знакомства с Дианой он как-то внезапно к Гале охладел.
– Чай, кофе? – спросил он, мечтая, чтобы она спросила его о какой-нибудь ерунде и побыстрее ушла. Выяснять отношения он, как и большинство мужчин, терпеть не мог.
После вечера, проведенного у Дианы за игрой в покер на спички, Розенберг перестал звонить Гале, надеясь, что она догадается о разрыве сама. Их встречи происходили в Галиной квартире, но Розенберг был очень аккуратен и никогда не оставлял там своих вещей, так что новых поводов для встреч не было.
«Вот зачем она приперлась? – с тоской думал он, заряжая кофеварку. – Я никогда ничего ей не обещал, и можно было понять, что если я не звоню третью неделю, значит, больше не хочу ее видеть». Он протянул ей изящную чашку с густым сладким кофе, чуть не добавив: «Пей и уходи».
– Ты что, Розенберг, женишься? – спросила Галя с болезненной развязной интонацией.
Чтобы не смотреть на нее, Розенберг стал набивать трубку.
– Да.
– И я так понимаю, не на мне? – Галин голос неприятно зазвенел.
Господи, какая глупость… Зачем приходить, если знаешь, что тебя не хотят видеть? К чему эти саркастические усмешки? Розенберг нисколько не чувствовал себя виноватым, а тягостное ощущение от присутствия бывшей любовницы потихоньку сменялось радостью – оттого что он не свалял дурака и не женился на ней.
– Галя, нам нечего обсуждать, – добродушно, но твердо сказал он. – Вопрос «почему не я?» – один из самых бессмысленных вопросов, изобретенных человечеством. Ты красивая, умная…
– Очень мило! – фыркнула она. – Сначала ты отнял у меня целый год жизни, заморочил мне голову, а теперь женишься на какой-то соплячке, а мне кидаешь фальшивые комплименты, как собаке – кость!
– Я никогда не морочил тебе голову и не обещал на тебе жениться…
– Вот именно! – Она вскочила со стула и заметалась по кабинету, как пантера по клетке. – Все это время ты парил мне мозги, ты говорил, что любишь свою умершую жену и поэтому никогда больше не женишься! А я как идиотка целый год слушала этот бред только ради того, чтобы ты сделал мне ручкой ради какой-то медсестры! Ты поступил по меньшей мере непорядочно!
– Да? – Розенберг разозлился, но старался держать себя в руках. – Но я и не знал, что ты хочешь замуж. Ведь ты все время говорила, что тебя все устраивает. И не надо рассказывать мне про отнятые годы, пожалуйста. Слава богу, ты от меня кое-что получила. Я устроил тебя на хорошую работу… Или я мало подарков тебе покупал?
– Как ты смеешь? – взвилась Галя и разрыдалась.
Он так и знал, что без этого она не уйдет из кабинета!
Он подал ей стакан воды, хотя ее вид был ему неприятен, а слезы казались ненастоящими.
«Действительно, мы встречались целый год, – меланхолически подумал Розенберг, – и она не сделала мне ничего плохого, кроме хорошего. Но я ее не знал и, главное, не хотел знать. Она умнее Дианы и остроумнее, но мне никогда не хотелось беседовать с ней, обсуждать что-то. Мне было абсолютно наплевать, как она живет в те дни, что мы не видимся, и ее рассказы я слушал невнимательно, пропуская половину мимо ушей. Даже ее сексуальность… Да, она очень привлекательная женщина, и мне нравилось ее тело. Но нравилось не потому, что оно нравилось лично мне, а потому, что любого нормального человека такие формы должны приводить в восторг. Когда я видел Галю, я говорил себе: смотри, Розенберг, вот красивая женщина, предел мечтаний всех мужиков, так что и тебе не мешало бы возбудиться. И возбуждался, потому что так полагается. А при виде Дианы у меня нет этих промежуточных размышлений, я просто хочу ее…»
Розенберг отвлекся от утешения Гали и мечтательно улыбнулся в окно. Она зарыдала еще громче. Пришлось опять повернуться к ней.
– Галя, все уже решено, – сказал он. – С тобой мы провели вместе недурной год, давай не портить память о нем глупыми сценами.
С этими словами он поднял бывшую любовницу со стула и повел к двери.
На пороге Галя достала из сумочки пудреницу, посмотрела сначала в зеркало, потом на Розенберга.
– Ты очень сильно пожалеешь, – выпустила она напоследок парфянскую стрелу.
«Вот уж что нет, то нет», – подумал он, закрывая за ней дверь.
Глава 7
Диана вышла из рощицы и оказалась у подножия холма. Много гуляя по окрестностям Петергофа, здесь она еще не побывала. Надо было идти к шоссе, но она остановилась, завороженная красотой вида. Вдали извивалась узкая речка, или это был ручей? Солнце едва угадывалось за пеленой белых облаков, и речка не отражала его, зато вся светилась изнутри, как старинное серебро. Из-под снежного покрова виднелась прошлогодняя трава охряного цвета, а тонкие кружевные кроны деревьев казались нарисованными на небе тушью.
«Как на картинах Брейгеля», – подумала Диана, скрестила руки на груди и принялась любоваться пейзажем.
Лучше она будет созерцать природную красоту, чем думать о своей дурацкой семейной жизни. Изменить ситуацию она не в силах, так лучше не терзаться и вообще не думать о ней.
Какой глупой и несуразной казалась ей раньше поговорка «Бойся своих желаний, не дай Бог они осуществятся»! В утешение себе поговорку придумали такие же неудачники, как она, всегда считала Диана…
Но все изменилось.
Извольте, Диана, получите все, что заказывали, все, о чем мечтали: богатого мужа, загородный дом, кредитную карту, положение в обществе. Все по пунктам – кажется, вы больше ничего и не просили у судьбы? Пожалуйста, мечта ваша сбылась, а вы страдаете. Из-за чего, спрашивается? Ах, из-за отсутствия у вашего мужа любви к вам! То есть из-за такого пустяка, который вы даже не принимали в расчет? Очень печально, но это ваша проблема.
Она вздохнула и достала из рюкзачка термос с кофе. Теперь каждый день, управившись с домашними делами, она уходила на долгую прогулку. Иногда выбирала центральные улицы Нового или Старого Петергофа, а иногда, наоборот, дикие места.
Сделав пару глотков, Диана посмотрела на часы – следовало вернуться до того, как Розенберг приедет с работы. Проехав Стрельну, он всегда звонил с мобильного, чтобы она начинала готовить обед. Он не признавал разогретых блюд, кроме супа.
Нет, обижаться на него не было никакого смысла, Розенберг стал ей очень хорошим мужем. Но…
Для начала он зажал свадьбу, а Диане так хотелось покрасоваться в подвенечном платье и фате! Однако жених категорически объявил пышные торжества пошлостью. В церкви он тоже отказался венчаться, отговорившись иудейским происхождением. Скромная регистрация, а потом свадебный обед в петергофском доме – Розенберг считал, что этого вполне достаточно. Диане милостиво разрешили пригласить родителей и Женьку, со стороны Розенберга пришел профессор Миллер с беременной женой, маленькой уютной Таней, были и общие знакомые – Лада Николаевна и Колдунов со своей Катей. Вот и все гости. Диана понадеялась было на свадебное путешествие, но оказалось, что его тоже не будет. Бизнес есть бизнес, и сейчас Розенберг не может оставить клинику даже на несколько дней. Диана намекнула, что надо бы съездить в Лондон к Яшиным дочерям, пусть познакомятся с мачехой. Нет, беспечно ответил Розенберг, Диане не о чем волноваться, Мила уже слетала в Англию и все уладила. Зачем он посылал туда Милу, когда нужно было ехать самим? Или Розенберг боится, что она станет плохо относиться к его девочкам?
Диана увидела на краю дороги поваленное дерево, села на него и снова достала термос. Улыбнулась в пространство. Она читала много любовных романов и знала, что так, без всякой помпы, лорды женились на представительницах социальных низов. «Но Розенберг никогда не был лордом», – зло подумала она.
Свадьба, которая должна была стать самым счастливым днем в ее жизни, прошла невыносимо скучно. Как и на поминках, все быстро забыли, ради чего собрались, и, поздравив молодых, завели разговоры на посторонние темы. Только вот на поминках виновник торжества лежит себе спокойненько под землей, а Диане пришлось слушать, как профессор Колдунов костерит страховую медицину, профессор Миллер, перебивая его, рассказывает об удачно сделанной операции, а Лада Николаевна и Женька, недавно разошедшаяся со своим милиционером из-за его беспробудного пьянства, обсуждают животрепещущий вопрос – где найти нормального мужика. Дианина мама и Катя Колдунова пересели к жене Миллера, стали расспрашивать ее о протекании беременности и делиться собственным опытом.