Ника испуганно зажала рот ладошкой. Господи, да он же вытягивает из бедняжки душу! В следующее мгновение Влад резко отстранился, брови его сдвинулись, а в глазах сверкнул яростный блеск.
- Нет! – прорычал он в гневе и, вскочив с места, метнулся в сторону.
Софи открыла глаза. Не понимая, что происходит, испуганно вжалась в подушки, натянув одеяло до самого подбородка, и со страхом наблюдала, как незнакомый мужчина громит ее комнату.
- Что она сделала? – накинулся на нее Влад и, сжав руками хрупкие плечи, снова впился в дрожащие губы.
Софи дернулась, издала приглушенный стон, но демон держал ее мертвой хваткой. Он с жадностью целовал ее, рыча, как раненный зверь, и Нике казалось, что он просто-напросто убьет бедняжку. Наконец, Влад отпустил перепуганную насмерть девушку и принялся мерить шагами комнату.
- Кто вы? Что вам от меня нужно? – едва слышно пролепетала Софья.
Демон остановился, пристально посмотрел в расширенные от страха глаза и тихо прорычал:
- Я тот, кого твоя мать обрекла на вечные муки.
- Я не понимаю…
Губы Влада изогнулись в презрительной ухмылке.
- Неужели Катерина никогда не рассказывала обо мне?- он судорожно сжал в кулаки ладони, и на красивом лице заиграли желваки.
В глазах Софи отразился первобытный ужас.
- Так это ты… Ты – демон. Монстр из преисподней, чудовище…
– Твоя мать – чудовище! Это она разрушила мою жизнь, а сейчас настал твой черед расплачиваться за ее грехи.
- Моя мать любит меня, она никогда не сделала бы ничего дурного, - прошептала Софи срывающимся голосом.
- Любит? – губы его изогнулись в насмешливой ухмылке. – Так любит, что позволила обручиться с такой мразью, как твой жених?
На лице девушки отразилась паника.
- Не смей так говорить о нем! Гордий – хороший! Он тоже любит меня!
Влад расхохотался.
- Гордий такой же распутник, как и его собственная мать, поверь, уж я-то знаю. Но он еще получит свое.
- Что ты собираешься с ним сделать? – побледнела Софи.
- Забрать его мерзкую душонку в ад!
- Нет, - из распахнутых девичьих глаз потекли слезы. – Ты не сможешь этого сделать. Его душа навек связана с моей, и ты никогда не получишь ее.
- Вот значит как, - демон хмыкнул. – Что ж, рад это слышать.
Ника похолодела. Ну кто тянул за язык эту дуреху?
Влад снова приблизился к девушке, приподнял за подбородок ее голову и нежно коснулся губами дрожащих губ.
- Ты будешь моей, обещаю, - с этими словами он круто развернулся и вышел за дверь.
Вот и все. Софи без сил упала на подушки и глухо разрыдалась.
Глава 43
В следующий миг пламя поглотило застывшую в судорожных спазмах фигурку, и Ника снова оказалась в ведьминой избушке.
- Ты не должна туда возвращаться, - сверкала глазами Катерина, не обращая внимания на струящиеся по щекам дочери слезы.
Молодая женщина и юная девушка сидели за столом друг против друга, словно две противоборствующие стороны. Софья тоненько всхлипнула и уставилась на мать жалобным взглядом.
- Но почему? Я люблю Гордия и хочу быть с ним.
- Он не стоит тебя, - в голосе ведьмы послышались истеричные нотки.
- Но он любит меня, как ты не понимаешь? – Софи в отчаянии заламывала руки. – Наши души связаны, это наша судьба!
- К черту судьбу! Я разберусь с этим, а пока ты останешься здесь! - Катерина вскочила с места, с грохотом опрокинув стул и хлопнув ладонями по столу, направилась к выходу. – Не смей выходить из дома до моего возвращения.
- Но мама…
Женщина гневно сверкнула глазами и скрылась за дверью.
Ника с жалостью смотрела на бледное личико Софьи. Как же ей, должно быть, тяжело от этих жестоких слов матери. Но Катерина права: этот негодяй не только недостоин Софи, даже пятки ее лизать – слишком великая честь для него. Эх, если бы только она послушалась мать.
Ника прошмыгнула вслед за Софьей в дальнюю комнату и притихла в углу, наблюдая за дальнейшими действиями девушки. Та уселась за туалетный столик, вытесанный из грубой древесины, вытащила из резной деревянной шкатулки листок бумаги и, обмакнув перо в чернильницу, стала писать.
Сердце учащенно забилось, когда на желтоватой поверхности, мерцающей от бликов горящей свечи, стали появляться знакомые слова:
«Мой дорогой Гордий, вот уже третий день я томлюсь в этой ссылке. Сердце мое рвется к тебе, а душа терзается от недобрых предчувствий. Если бы мы только могли уехать, спрятаться ото всех. Но разве скроешься от зла? Оно преследует нас в ночи, и даже при свете дня я чувствую его дыхание. О, скажи мне, милый Гордий, неужели нашей любви от начала было суждено стать проклятьем? Душа моя скорбит. Но как же нелепо рассуждать о ней сейчас. Заключив в темницу ее часть, мы взяли на себя тяжкое бремя. Сможем ли мы вынести его, милый Гордий? Не знаю. Но буду верить. И буду любить тебя всегда.
Навеки твоя, Софья»
Финальные слова легли на бумагу, и Ника ощутила тошноту. Ей хотелось вернуться в свое время, чтобы сию же минуту разыскать Стаса и прикончить его собственными руками. Мерзкий ублюдок! Как можно было предать ее? Невинную беззащитную как весенний цветок девушку!
За окном раздался топот копыт, и Софи торопливо убрала письмо в складки платья.
- Отец, - с отчаянным возгласом бросилась она на шею статному мужчине, в густых темных волосах которого пролегли серебристые пряди.
Ника замерла, наблюдая за сценой взаимной нежности. Игорь порывисто обнял дочь, пригладил выбившиеся из прически локоны.
- Я был в поместье, - осторожно начал он, усадив Софью за стол. – Твой дед места себе не находит, думает, что демон добрался до тебя. Бедный старик.
На милом личике отразилась гримаса боли.
- Я хочу вернуться туда! Отец, ты должен помочь мне!
Тот лишь печально покачал головой.
- Твоя мать считает, что тебе грозит опасность. Побудь здесь, с нами. Она обязательно что-нибудь придумает.
Девушка в отчаянии закусила губу.
- Опасность грозит не только мне, но и Гордию! Я просила взять его с нами, но она и слушать меня не стала, - на ее глазах выступили слезы.
- С Гордием все в порядке, - сухо заметил мужчина.
Софи моргнула, и по щекам, собираясь в уголках губ, потекли слезы.
- Ты можешь хотя бы передать ему письмо?
- Что за письмо? – отец нахмурился.
- Вот.
На стол лег сложенный вдвое лист.
- Думаю, сейчас это будет лишним. Гордий уверен, что опасность уже миновала, но он ошибается.
Софья вскочила с места и, словно загнанная в ловушку лиса, закружила по комнате. Ну же, глупышка, успокойся. Ника с тоской смотрела на собственные метания, чувствуя отголосок девичьей боли в собственном сердце. Отец поднялся с места, подошел к девушке и заключил ее в объятья.
- Мы что-нибудь придумаем, - прошептал, отрешенно глядя в стену.
Ника уже понимала, что он так же, как и мать знает о бесстыдном поведении Гордия. Но почему они не скажут об этом Софье? Да, это больно, но ведь тогда она не совершила бы тот роковой шаг…
Мужчина мягко отстранил от себя дочь.
- Пойду, затоплю баню, - с виноватой улыбкой проговорил он.
Девушка горестно всхлипнула и опустилась на стул. Как только дверь за отцом закрылась, она схватила со стола письмо, запрятала глубоко в складки платья и опрометью выскочила из дома. Ника метнулась следом. Что она задумала?
Воровато озираясь, Софья прокралась к конюшне.
Со стороны низкого бревенчатого сруба, который, видимо, и был баней, доносился приглушенный стук: отец возился с печью. Девчонка нырнула в ворота, вывела за поводья гнедого жеребца и, лихо вскочив в седло, помчалась по узкой тропе, ведущей вглубь темного леса.
Глава 44
Яркие языки пламени лизали пространство, и Ника шарахнулась в сторону. Пожар! Раздраженно наморщила нос, ругая себя за излишнюю впечатлительность. Глупая. Это всего лишь огоньки свечей. Она прищурилась, отвела взгляд, привыкая к полумраку, и с любопытством осмотрелась.
Библиотека? Перед высоким окном, за которым темнела ночь, стоял тот самый стол. Неужели кулон вернул ее в настоящее время? За спиной раздался шорох. Ох! Ника испуганно обернулась, ожидая встретить гневный взгляд Влада, и замерла в недоумении.
В библиотеку вошел старый граф. Вид у него и правда был потрепанный: под глазами пролегли синюшные тени, между сдвинутых бровей отпечаталась глубокая складка. Следом шел Гордий. Он прикрыл за собой дверь и, сунув руки в карманы, направился к столу.
- О чем ты хотел поговорить? – небрежно бросил он старику, облокотившись о столешницу и скрестив ноги.
- Неужели сам не догадываешься? - голос графа дрожал.
Ника заметила мелькнувший в глазах Гордия страх, но при этом он сохранял деланное спокойствие.
- Боюсь, не имею ни малейшего понятия.
- Хорошо, я объясню, - старик обошел стол и уселся в кресло. – Присядь, - кивнул он на стул и, положив на столешницу сцепленные в замок ладони, продолжил: - Утром, вернувшись в поместье, я столкнулся в парке с мужчиной. Он не представился, но сказал, что живет в деревне, занимается кузнечным ремеслом, и приходил, чтобы уточнить кое-какие детали по твоему личному заказу. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но я не сразу догадался, кто он такой.
Губы молодого человека дрогнули, однако комментировать услышанное он не стал. Граф сокрушенно покачал головой.
- В деревне ходили слухи, что Катерину – мать Софьи похитил демон, но кое-кто поговаривал, что она просто сбежала с кузнецом, - он выразительно посмотрел на внука . – Это ведь был он, так?
Молодой граф нарочито равнодушно пожал плечами.
Вот же, гаденыш. Ника фыркнула. Сейчас лицо Стаса показалось ей отвратительным: растянутые в небрежной улыбке губы напоминали гримасу гиены, блуждающий взгляд выдавал лисью натуру, а задранный подбородок свидетельствовал о слишком высоком самомнении – этот индюк совсем не походил на того застенчивого парня из клуба, которого она знала.