ое состояние замечают члены администрации, сидящие на первом ряду. Они встревоженно переглядываются.
Я облегченно передаю слово председателю профсоюза, Маргарите Ивановне, красноречивой пышке, которая любит сцену, микрофон и говорит так, что кажется, будто ручеёк журчит по камням.
Приветствие новичков идёт по плану: председатель называет фамилию, вручает конверт с входным пособием и цветы, а я жму руку. Волнение сжимает мою грудь, когда очередь доходит до Жени. Я возвышаюсь над ней почти на голову, но вместо превосходства чувствую растерянность. Она смотрит в сторону, вздернутая верхняя губа презрительно кривится.
— Добро пожаловать в «Голдинвест», — говорю стандартные слова и протягиваю сжатые пальцы.
И тут происходит неожиданное: девушка стремительно прячет свою ладонь за спину и делает шаг назад, словно боится заразиться от прокаженного.
— Не прикасайтесь ко мне! — шипит она.
И хотя слышу ее только я, все равно теряюсь, а чтобы не упасть лицом в грязь перед сотрудниками, отшучиваюсь:
— Я руки сегодня мыл, можете пожимать смело.
Хватаю ее узкую ладонь и насильно жму. Женя дергается назад, спотыкается о вазу с цветами, взмахивая руками, начинает заваливаться на спину. Рефлекторно хватаю ее за талию, притягиваю к себе. Девушка не успевает сориентироваться, резко подаётся вперёд и наотмашь бьет меня головой в нос. Конверт и букет взлетают в воздух и в довершение шлепаются мне на макушку.
Торжественная встреча новичков превращается в фарс, зато я убеждаюсь совершенно точно: Женя — это девушка из прошлого.
Глава 12. Женя
Со своего места у стены удрученно разглядываю большое помещение, где активная жизнь идёт мимо меня. Никто не подходит, чтобы сделать ксерокопию или уничтожить ненужные бумаги. Чем заняться, не знаю, поэтому просто смотрю бездумно на сотрудников. Разочарование настолько сильное, что чуть не плачу.
— Девушка, не расстраивайтесь вы так!
Голос сзади раздаётся настолько неожиданно, что я испуганно вскакиваю, роняя сумочку. Парень с хвостиком на макушке наклоняется и поднимает ее, а я смотрю, не отрываясь, на его шею: там красуется татуировка в виде человечка.
Трясу головой, прогоняя наваждение. Этот рисунок, кажется, преследует меня повсюду. Но тату никуда не исчезает. Молодой человек выпрямляется и удивленно поднимает брови.
— Что это? — спрашиваю его осипшим голосом.
— Вы о чем?
Показываю пальцем на шею.
— А, это? — он смеётся — Глупость, сделанная в юности под впечатлением от момента. Вы, наверное, удивлены? Видели уже такие тату в нашей команде?
— Д-да, у одного члена комиссии.
На всякий случай прячу свои руки за спину.
— Не обращайте внимания. Когда мы с друзьями создали первое приложение для банков и удачно продали его за солидные деньги, сделали эти тату. Иероглиф обозначает «огонь». Если вы заметили, то и слоган нашей компании: «Гореть всегда, гореть везде».
— А разве это не слова Маяковского? — с сомнением качаю головой.
— Ну, почти… — широко улыбается парень. — Позаимствовали стиль у классика. Давайте знакомиться: Вениамин, руководитель рекламной команды, куда, я надеюсь, вскоре вольётесь и вы.
Он протягивает мне ладонь, но я отступаю. Его близость и без того вызывает учащенное дыхание. Свалиться второй раз за утро в обморок не планирую, хотя и чувствую облегчение оттого, что происхождение татуировки объясняется так просто.
И тут же в голове вспыхивает вопрос: почему я не видела ее у босса?
— Простите, вы нарушаете мое личное пространство, — говорю нарочно резко.
— Правда? — усмехается он. — В нашей компании мы как-то не задумываемся об этом. Посмотрите.
Он делает полукруг рукой, и я слежу за ней взглядом. Действительно, в отделе чувствуется удивительная сплоченность. Сотрудники свободно перемещаются от ячейки к ячейке, собираются в кучки, что-то обсуждают голова к голове, показывают и даже о чем-то спорят. Мои надежды на уединение в отдельном кабинете рассыпаются в прах.
— Мне нужно привыкнуть, — чуть ли не шепчу я от стыда.
— Согласен. А теперь мне нужна ваша помощь, — Вениамин берет с тележки, которую прикатил с собой, пачку бумаг. — Это рекламные проспекты в сыром виде. Их нужно распределить по предназначению, прошить, сделать брошюры. Справитесь?
— Постараюсь.
С сомнением смотрю на разноцветные стопки глянцевых листов, не понимая, как разберусь, какой и куда относится. Поймав изучающий взгляд Вениамина, вдруг догадываюсь: это первая проверка на профессионализм.
— Отлично. Это нужно сделать к концу рабочего дня. А теперь приглашаю вас в конференц-зал на совещание.
— Можно, я не пойду?
— Нельзя! Вас ждёт сюрприз.
Плетусь за руководителем, кипя от негодования. Мало мне на сегодня сюрпризов! Вениамин показывает места для новичков на первом ряду и уходит к коллегам.
Я сижу с краю, а рядом со мной уверенно положила ногу на ногу красавица в короткой юбке, которую я видела на собеседовании. Она окидывает меня небрежным взглядом и поворачивается к соседу слева, чему я рада: никакого желания нет знакомиться с высокомерной выскочкой.
Босс влетает в зал с опозданием. Ни на кого не глядя, он поднимается на сцену и сосредотачивается на бумагах, разложенных на столе. Совещание начинается с представления новичков. Нас вызывают по одному, выстраивают в линейку.
Не знаю, намеренно или случайно, но я оказываюсь последней. Стиснув зубы, чтобы не выдать волнение, поднимаюсь на сцену, принимаю от пышнотелой, веселой женщины цветы и конверт и тихо радуюсь, что наконец-то меня оставят в покое.
Рано радуюсь, ох, рано!
Босс вдруг решает пожать всем руки, когда очередь доходит до меня, я напрягаюсь и готовлюсь выдержать испытание с честью. Увы! Панические атаки не контролируются сознанием. Как только он протягивает мне ладонь, я рефлекторно отпрыгиваю в сторону, спотыкаюсь о что-то сзади и падаю. Мажор тоже действует на рефлексах. Он хватает меня за талию, притягивает к себе, а я, в лучших традициях сериалов, где героиня, картинно падая, целует в губы героя, впечатываюсь лбом в нос босса так, что искры летят из глаз.
— Какого черта! — вскрикиваем мы одновременно.
Качок резко отпускает меня и хватается рукой за своё лицо. С его губ, которые я не сподобилась поцеловать, срываются далеко не комплименты. Я, потеряв опору, смачно шмякаюсь на пол, рукой задев вазу. Слава богу, в ней уже не было цветов! Зато вода выплескивается на меня, а заодно и на белые джинсы мажора.
Финита ля комедия!
От боли в пятой точке хочется выть, а от неловкости — провалиться сквозь землю. Что за невезение! Зал, на мгновение замерший от увиденного, зашумел и зашевелился. Люди вскакивают с мест, Вениамин и лохматый менеджер в очках забираются на сцену и бегут сразу к боссу. Рядом со мной, пыхтя и вздыхая, приседает веселая женщина, вручавшая цветы и конверты.
— Как ты милая? Вот незадача! Первый раз у нас такое!
Приговаривая, она промокает мне лицо салфетками и помогает встать на ноги. Я смотрю на босса: он по-прежнему закрывает лицо ладонями, из-под которых сочится кровь. В ужасе, забыв о своей фобии, я несусь к мажору. Расталкиваю администрацию локтями и оказываюсь прямо перед ним.
— Покажите лицо!
Он отворачивается.
— Уберите от меня эту ходячую катастрофу! — шипит гнусаво.
— Простите! Случайно вышло! Зачем вы меня схватили. Покажите лицо!
Сама не понимая, что делаю, хватаю его ладони и пытаюсь их отодвинуть. Он сопротивляется.
— Тимур Антонович, я скорую помощь вызвала, — запыхавшись, подбегает к сцене секретарша.
— Вот Дьявол!
— Дайте посмотреть! — приказываю боссу. — Не будьте ребёнком!
— Кто здесь ребёнок? Я? — ревет он, но снимает ладони.
Я облегченно вздыхаю. Отека на переносице не видно, синяка тоже, только немного крови размазано по верхней губе и пальцам.
— Вы молодец! Кровотечение остановилось, перелома нет. Скорую можно отменить, — говорю уже секретарше.
— Ну, не знаю, лучше провериться, — она поворачивается к лохматому менеджеру. — Слава, ты как заместитель босса должен завершить совещание.
Я ее почти не слушаю. Вытаскиваю из сумочки, которая, удивительное дело, все ещё висит на плече, влажные салфетки и протягиваю одну боссу. Тот сердито отталкивает мою руку.
— Ну, что за капризный мальчишка! — вырывается у меня. — Подумаешь, нос разбила! Не специально же!
Я приподнимаюсь на цыпочки и сама вытираю красные пятна. Босс округляет глаза от моей наглости, но стоит смирно, словно боится, что ещё добавлю.
— Закончили? — спрашивает меня, когда я делаю шаг назад, чтобы полюбоваться своей тонкой работой.
— Выглядите вполне прилично.
— Зато вы, мисс Заноза в заднице, похожи на…
— Тимур Антонович! — восклицает секретарша.
— Нет, договаривайте уже! — не сдаюсь и я. — На пугало? На кикимору болотную? На чучело?
Вся злость, накопленная за этот бестолковый день, все негодование и разочарование выливаются потоком слов. Я понимаю, что мажор в моих неудачах не виноват, но наступаю на него грудью, чавкая мокрыми балетками.
— Сами все знаете… — отмахивается от меня он, но вдруг меняется в лице, вспомнив, видимо, что на него, как на босса, смотрит сейчас весь коллектив, и выстреливает приказным тоном: — Евгения, я жду вас у себя в кабинете через пятнадцать минут. Засекаю время!
Он разворачивается, спрыгивает со сцены и идёт по рядам, провожаемый сочувственными взглядами сотрудников.
Смотрю этому зазнайке вслед, открываю рот, готовая выстрелить ещё одной возмущённой тирадой, и захлопываю его. В голове щёлкает неожиданное открытие: я только что прикасалась к мужику и… ничего не случилось!
Ошеломлённая этой мыслью, замираю на месте. Не замечаю, что с костюма капает вода и в балетках сыро, что меня с любопытством разглядывает сейчас добрая половина зала.
Как же так? Пять лет панические атаки мучают меня, не дают жить и нормально работать, и вдруг это… Почему? Вопросы щёлкают со скоростью света, но на них нет ответов.