Рука внезапно обрела свободу, зато пальцы Акулова оказались на моей щеке. Смахнули порядку волос, заправили за ухо.
— И щеки совсем холодные… — произнес он уже без улыбки и тоже совсем тихо. Один палец скользнул к краешку моих губ, осторожно очертил контур… И я забыла, как дышать. Замерла и точно под гипнозом наблюдала, как он наклоняется ко мне, все ближе и ближе… Теплое дыхание коснулось губ, и я закрыла глаза. Ждала поцелуя и так же сильно боялась его. Ощущала его губы в миллиметре от своих, и мечтала поскорее соприкоснуться с ними. Это было похоже на сон, я даже не могла воспринимать все всерьез, так происходящее было далеко от реальности…
Акулов же все медлил, словно так же не мог решиться на этот поцелуй. Все вокруг тоже замерло, даже исчезли звуки… Пока тишину не разрезал внезапный звонок телефона. Момент был упущен, и время вернулось к прежнему бегу. Сердце сжалось, а из груди вырвался сдавленный вздох огорчения…
— Это мой, — Акулов отпрянул от меня и торопливо стал хлопать себя по карманам пальто в поисках телефона. Тот вскоре нашелся, но при взгляде на экран, лицо директора помрачнело. Он быстро принял вызов: — Да, мама… Полина? Что случилось?.. Как она сейчас? Да, да, понял… Вылетаю ближайшим рейсом.
— Мама попала в больницу, — пояснил он уже мне. — Что-то с сердцем… Мне надо срочно возвращаться в Москву.
Глава 18
Никита Акулов.
Звонок от сестры вернул Никиту в реальность, холодную и рассудочную.
«Возможно, это и к лучшему», — твердил он себе мысленно, пока они с Таней ехали на такси в отель.
Если бы он, поддавшись сиюминутному порыву, воплотил желаемое в жизнь, все могло стать только хуже… Для него. Для них. Могло… А пока можно даже делать вид, что ничего не произошло. Да и тревоги о матери не давали полностью окунуться в самокопание, почти все мысли теперь занимала она. Он, Никита, подумает об всем позже… Если это будет волновать его спустя время. Если необъяснимая тяга к помощнице не исчезнет. Если ему все еще будет хотеться ее поцеловать…
Сама Таня вела себя спокойно, сдержанно, будто ничего и не было. Точно так же, как он делал сам. Именно она первая высказала сочувствие, нашла сама такси, узнала, когда ближайший рейс до Москвы, поменяла билеты. И ни взглядом, ни словом, даже вскользь, не упоминала о том, что произошло. Точнее, не-произошло…
«Возможно, это и к лучшему…»
Самолет вылетал в десять вечера. Они едва на него успели, зарегистрировавшись чуть ли не в последнюю минуту, а в полночь уже были в Москве.
— Завтра, не знаю, выйду ли на работу, — сказал Никита Тане, садясь в такси. — Вы тоже можете не выходить…
— Я все же постараюсь прийти к обеду, — пообещала она и, улыбнувшись на прощание, поспешила к соседнему такси.
«Надо было оплатить ей поездку, — мелькнуло у него запоздало. — Ночной тариф будет завышен…» Ладно, об этом он тоже подумает потом…
— Полина? — который уже раз позвонил Никита сестре. — Я прилетел. Скоро буду.
Потоки машин в этот час уже поредели, дороги стали свободнее и до больницы Никита добрался быстро. Лифт ждать не стал, взлетел на пятый этаж по лестнице, и первым, кого увидел в коридоре, была… Лика. Она сидела на скамье для посетителей и комкала в руках носовой платок.
— Никита Романович, вы приехали… — всхлипнула Лика и тяжко вздохнула.
Никита не успел ей ничего ответить, поскольку из ближайшей палаты вышла Полина.
— Как мама? — кинулся он к ней.
— Уже лучше, отдыхает… — ответила сестра. — Доктор сказал, что до инфаркта, к счастью, не дошло… Стенокардия сильная, да, тахикардия… В общем, как бывало уже, на нервной почве.
— Из-за чего мама переволновалась так? — Никита нахмурился. — Что случилось на этот раз? И почему здесь… Она? — он бросил косой взгляд на Лику.
— А это при ней и случилось, — почти шепотом отозвалась Полина. — В твоем офисе.
— Что мама там делала? — Никите с трудом удавалось говорить так же тихо. — Да еще и вечером?..
— Сказала, что проверить, как дела в «Доме».. Почему ты не предупредил ее, что улетаешь?
— Я предупредил, просто сказал, что еду на машине, — ответил Никита. — Чтобы она не волновалась. Ты же знаешь, как она боится самолетов…
— Ну вот она и узнала от Лики, что ты улетел, а не уехал.
Никита сокрушенно покачал головой.
— Когда случился приступ, именно Лика вызвала скорую и поехала с мамой в больницу, — продолжала Полина. — И вот до сих пор не уезжает…
— Ясно, — Никита снова краем глаза глянул на Лику. — К маме можно?
— Можно, только недолго, — сказала Полина. — Ей дали успокоительное, скоро должна заснуть…
Никита прошел в палату. Поля позаботилась об отдельной, потому мама лежала здесь одна, но под присмотром медсестры.
— Сынок… — хрипло прошептала она, протягивая к нему руку. — Ты приехал… Или прилетел? — добавила с укором.
— Прилетел, мама, прилетел, — Никита сел рядом и взял ее руку в обе ладони. — И со мной ничего не случилось, как видишь…
— Ты меня обманул…
— Для твоего же блага, — вздохнул Никита. — Чтобы ты зря не переживала… Но ты все равно решила поволноваться, — он удрученно усмехнулся.
— Почему ты взял в командировку ту помощницу, а не Лику? — огорошила его мама следующим вопросом.
Никите очень хотелось ответить ей резко, но сдержался, боясь ее расстроить в такой момент. Впрочем, как и всегда.
— Лика лучше справляется с работой в офисе, — сказал он ровным голосом.
— Значит, ты оставишь ее?
— Мама, давай не будем об этом сейчас, — попросил Никита. — Это не так важно, как твое здоровье…
Родительница скорбно вздохнула, прошептав:
— Все понятно…
— Что тебе понятно? — переспросил Никита устало.
— Все. Иди, сынок, я хочу спать. Спасибо, что зашел…
— Отдыхай, — Никита ласково похлопал ее по руке. — Я утром приеду. Рано утром.
— Хорошо, — мама пожала его руку и снова тяжко вздохнула. — Буду ждать.
— Присматривайте за ней получше, пожалуйста, — попросил Никита медсестру.
— Конечно, — улыбнулась та. — Я останусь рядом с ней на ночь.
Конечно, присмотрит… Это ведь не общая палата и пациент не простой. За деньги она готова присматривать за ней круглосуточно…
— Я, наверное, поеду, — сказал Никита уже сестре. — Переоденусь с дороги и вернусь скоро.
Полина кивнула, а Никита подошел к Лике.
— Спасибо, что позаботились о маме, — произнес он.
— Мне было нетрудно, — Лика просияла и подскочила на ноги.
— Езжайте уже домой, поздно… — Никита направился к лифтам.
— Я могу вас подвезти, у меня же машина… — поспешно сказала Лика, останавливая его. — А вы ведь на такси.
— Не стоит, — Никита улыбнулся через силу. — Я доберусь сам, спасибо. А вы езжайте, уже ночь… — повторил он и вошел в раскрывшийся лифт. — До завтра.
Этой ночью я не могла заснуть, уж слишком много событий за один прошедший день. И еще больше эмоций, от которых меня бросало то вверх, то вниз, то кидало в жар, то било в ознобе. Я сама настолько запуталась в себе, в своих чувствах, что не знала, как быть дальше. Как вести себя с Ним. Своим директором.
Как я могла, как докатилась до такого? Как пропустила те первые звоночки, когда еще можно было сказать себе «стоп»? И была ли у меня возможность все это предотвратить? Или я просто оказалась обречена на эти чувства?
Влюбилась. В собственного босса. Предохранитель сорван, все, что копилось внутри и отвергалось разумом, вырвалось на свободу.
Какой абсурд… Сбежала от домогательств начальства в одной компании и тут же угодила в ловушку собственных чувств в другой. И что? Что теперь делать? Самый простой и легкий вариант, который напрашивается первым: снова бежать. Уволиться самой, не дожидаясь января. Трусливо? Возможно. Зато надежно. Наверное. С глаз долой и с сердца вон.
Второй вариант: остаться и дождаться, пока он не уволит меня сам. Старательно запихнуть эти глупые чувства куда поглубже и делать вид, что ничего и не было. Ни прогулки по вечерней Казани, ни глинтвейна, ни поцелуя, который едва не случился… Ведь у меня это уже получалось: по дороге в аэропорт, в самолете, при расставании… Но смогу ли продолжить в том же духе, когда увижу Его снова?
Есть, конечно, еще третий вариант… Для самых отчаянных и безбашенных, как говорится. Не скрывать ничего, а лучше признаться первой. Ну да, как моя тезка у Пушкина. Письмо накатать… «Но вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня…» Еще худший бред!
Эх, Таня, Таня… Попала так попала.
Утро не только не принесло облегчение, но и обещанной мудрости не добавило. И с тщательно замаскированными косметикой следами бессонной ночи я переступила порог «Дома интерьера». Время близилось к обеду, поэтому в коридорах офиса было людно и даже шумно.
— Вы уже вернулись? — улыбнулась Люда, встречая меня. — А где Акулова забыла?
От его фамилии я невольно вздрогнула, точно меня уличили или узнали мою тайну, постыдную. Но потом прилетела другая мысль: «Его тоже нет на работе?»
— Да, мы вернулись ночью, — ответила я, вымученно улыбаясь в ответ. — У Акулова что-то с мамой стряслось, она попала в больницу, пришлось вылететь раньше. А он сам еще не пришел?
И запоздалое воспоминание: да, точно, он, вроде, говорил, что может не выйти…
— Нет, и даже не звонил, — между тем пожала плечами Люда.
— А зачем ему звонить тебе? — в приемной появилась Лика со стопкой папок. — Он сообщил обо всем мне, помощнице. В больнице сегодня Никита Романович, с мамой своей…
— Ты знаешь, что с ней? — полюбопытствовала Люда.
— Конечно, это ведь случилось при мне. Сердечный приступ. Это я и вызвал ей скорую, и была рядом в больнице до тех пор, пока не приехал Никита… Романович, — она будто специально разделила интонацией его имя от отчества. Точно намекала, что уже имеет право назвать его по имени, но в офисе из-за субординации… И это было неприятно. — Но Наталье Сергеевне уже лучше. К счастью. Конечно, если бы не своевременная помощь… Но обошлось, обошлось. Вечером тоже загляну к ней в больницу.