ла, что мы должны есть как следует и что не нужно переводить еду: многие дети в мире умирают с голоду, они были бы счастливы съесть шпинат.
Я поднялся в комнату, спрятал Бананьоля в рюкзак и отправился на встречу с друзьями. По дороге я закопал шпинат в корнях дерева и нарисовал план, как на картах сокровищ, чтобы голодные дети смогли его найти. Ещё один добрый поступок. Здорово получилось!
Если однажды я умру – хотя не думаю, что это когда-нибудь случится, – в раю меня встретят фанфарами, конфетами и всеми видеоиграми мира: всё-таки я очень хороший.
Фатумата и Кевин ждали меня рядом с хижиной, которую мы ещё не построили. Мы просто пока не смогли договориться: Кевин хотел, чтобы в гостиной была дорожка для скейтборда, я хотел большой бассейн. Фатумата планировала поселить в хижине больных животных. Но о животных не могло быть и речи: в бассейне от них будет слишком много шерсти.
Фатумата спросила, где мой брат, и сильно удивилась, когда я ответил, что в рюкзаке. Я расстегнул молнию, вынул и показал Бананьоля. Они долго молчали. Кевин заговорил первый: он не ожидал, что брат будет такого цвета. Зелёный – очень необычный цвет для младенцев. Но я сказал, что нужно принимать других со всеми их особенностями. Вот Фатумата тоже не такого цвета, как мы, это же не мешает ей быть нашей лучшей подругой.
Но в тот момент наша лучшая подруга только таращилась на Бананьоля и молчала. Потом сказала: «Хорошо, что у него есть глаза и рот, потому что без них он был бы похож на арбуз».
Я не хотел обманывать друзей и признался, что нарисовал глаза и рот фломастером. И что мой младший брат действительно арбуз. И именно из-за того, что он арбуз, мои родители хотели заставить меня поверить, что брата нет. Родители стыдятся его, а мне неловко за них. Но я рядом. И я его не подведу.
Потом всё стало немножко странно: я продолжал держать брата на руках, а мои друзья не знали, как реагировать. Когда люди видят младенцев, они ведут себя нелепо: лепечут «как дела-а-а?», «агу-агу», «гуси-гуси», пытаются поймать ручку, гладят по головке, хотят взять на руки, говорят, какие же они милые и как они похожи на маму или на папу, иногда сообщают, что маленькие очень похожи на брата в их возрасте. Но вот с арбузом вообще непонятно, что делать.
В конце концов Кевин сказал, что он пошёл обедать и, кстати, со вчера остался деньрожденный торт. Я понял, что ему тоже не очень интересно с Бананьолем, раз он готов уйти ради подгорелого торта. Мы попрощались, я засунул брата в рюкзак и, расстроенный, пошёл домой.
За ужином мама велела пораньше лечь спать, потому что завтра в школу. Я почти забыл, что должен буду туда всё-таки однажды вернуться. Папа добавил, что нужно прибраться в комнате: во вторник придёт уборщица, она нам поможет привести в порядок дом – мы все устали, и наши мысли заняты совсем другим.
Катастрофа! Уборщица наверняка найдёт бедного Бананьоля, скажет родителям, и они вернут его в холодильник… Я объяснил брату, что завтра нужно будет куда-нибудь переехать, но, честно говоря, он не очень беспокоился. Я никогда не видел такого спокойного ребёнка.
Мы уснули, даже не посмотрев ни одной серии «Вельзевулика – космического дьявола». Хотя я надеялся показать брату мою любимую: ту, в которой герой делает лассо, связав вместе шесть тысяч земляных червей, чтобы поймать плотоядного крота. Ведь иначе крот съест все мировые запасы куриных наггетсов.
На следующий день в школе я передал нашей учительнице мадам Бруйяр записку от папы. Папа объяснял, почему меня не было два последних дня.
Я записку не читал, но, думаю, там было написано: «Мадам Бруйяр, моего сына не было в школе в четверг и пятницу. Мы были в больнице, так как у Юлика родился брат. Брат оказался арбузом, мы положили его в холодильник, а затем он исчез. Как вы понимаете, мы немножко растерялись. Что касается домашнего задания, передайте его, пожалуйста, Юлику, мы всё сделаем».
Мадам Бруйяр прочла письмо, подвигала бровями за очками, в которых она была похожа на панду, и ничего не сказала, будто всё в порядке.
Я немножко удивился и отправился на своё место рядом с Фатуматой и Кевином. Друзья обрадовались, когда меня увидели, но тоже ничего не сказали. Мадам Бруйяр задала нам задачу по математике: надо было посчитать, за какое время вода, которая капает из крана, наполнит ванну.
Папа всегда повторяет: школа – это очень важно и пригодится во взрослой жизни. Но зачем? Не понимаю. Когда вода капает, взрослые никогда не считают, через сколько ванна наполнится, они просто зовут сантехника.
Я думал про Бананьоля под кроватью и как бы так сделать, чтобы уборщица его не заметила. И тут мадам Бруйяр спросила, какой у меня ответ.
Она меня застала врасплох, и я ответил наугад, что полная ванна наберётся где-то через три года, и все засмеялись, потому что правильный ответ был: два часа тридцать шесть минут. Но мадам сказала, что не надо смеяться над товарищем, которому и так сейчас сложно. Тут раздался звонок на перемену. Наконец-то!
У меня появилась возможность разработать план по спасению Бананьоля. Кевин и Фатумата должны были мне помочь. Когда все уснут, друзья будут ждать под окнами моей комнаты. Я передам им Бананьоля, потом выпрыгну сам. Это нетрудно – моя комната на первом этаже. Мы отнесём его в сарай в глубине сада, в котором папа хранит всё для барбекю, инструменты и газонокосилку. Сарай будет хорошим укрытием, по крайней мере до выходных.
После обеда у нас спорт, и мадам Бруйяр решила, что сегодня будет футбол. Терпеть не могу футбол! У меня есть специальный приём – бить мимо мяча, чтобы запутать противника. Но никто из игроков не понимает эту мою хитрость, и меня не хотят брать в команду.
Мадам Бруйяр обычно сидит в углу, читает книжку, так что мы сами разбираемся с пенальти вне игры и ошибками судей. Когда мы ссоримся, она встаёт, разнимает нас и говорит, что на нас нельзя положиться – мы не можем играть спокойно, без драк. Мы возвращаемся в класс, и она в наказание устраивает нам диктант.
Но до этого даже не дошло, потому что Марселю пришлось брать меня в команду – кроме меня, никого не осталось. Марсель злился: мол, каждый раз одно и то же, он не хочет со мной играть, потому что я играю как арбуз. Я так рассердился, что стукнул его, а он – меня. Потом ещё и дождь пошёл. Игра так и не началась, и у нас был долгий диктант.
Вечером мы с братом смотрели наши любимые серии и ждали остальных. К одиннадцати часам, когда в доме всё стихло, я услышал, как кто-то скребётся в окно: мои друзья! Я знал, что могу на них рассчитывать. Я открыл окно, но увидел только Фатумату.
Она зашла по дороге за Кевином, он появился в дверях в дурацком костюме Бэтмена. Это был костюм старшего брата, Кевину он велик, и наш друг был похож на полуспущенный спасательный круг. Кевин поднял кулак и заорал, что победит все несправедливости мира. Фатумата велела ему вести себя тихо, пока он не перебудил весь район. Тут Кевин наступил на свой плащ и упал на цветочные горшки на террасе.
Грохот был ужасный – он перевернул и разбил несколько горшков. В кухне зажёгся свет. Вышел папа Кевина, Фатумата едва успела спрятаться. Папа обнаружил сына среди обломков горшков, в земле и с геранью на голове.
Папа рассердился, загнал Кевина в дом и захлопнул дверь. Кажется, мой друг не скоро сможет снова поиграть в видеоигры. Что ж, обойдёмся без Бэтмена.
Я приставил стул к окну и забрался на него с Бананьолем, завёрнутым в одеяло, на руках. Я передал брата Фатумате, она чуть не рухнула под его тяжестью. В конце концов ей удалось аккуратно его опустить, и я тоже вылез на террасу.
У нас была маленькая садовая тачка. Я её толкал, а Фатумата следила, чтобы тачка не перевернулась. Я не ожидал, что будет так темно. Тучи заслоняли луну, и к сараю мы пробирались на ощупь. К тому же весь день шёл дождь, и садовую дорожку развезло. Мы уже добрались до середины сада, когда случилось то, что должно было случиться: колесо тачки застряло в грязи, и мы не могли двигаться дальше.
Мы принялись вдвоём вытаскивать тачку, тащили и толкали, не могли сдвинуться с места. Промокли насквозь. Просто катастрофа. Мы уже отчаялись, как вдруг из-за дерева выскочил Бэтмен.
Он стоял перед нами, руки на груди: «Ну что, детки, проблемы?»
Мы сначала испугались, но потом поняли, что супергерои появляются в самый нужный момент, когда вам трудно. И спасибо им за это!
Но потом оказалось, что у Бэтмена очки, заклеенные скотчем, и мы немного расстроились, потому что узнали Килиана. Кевин ему всё рассказал, но сам так и не смог выбраться из дома. Килиан решил прийти нам на помощь вместо брата. Похоже, брат ему не всё рассказал, потому что, когда он приподнял одеяло, чтобы посмотреть Бананьоля, он побледнел и медленно произнёс: «Но… это не… это… арбуз». В который раз я объяснил, что да, Бананьоль и есть арбуз, и что, возможно, у него странный вид, но это не мешает мне его любить. И вообще, всякое бывает: например, на прошлой неделе я узнал, что моя бабушка – зомби, и что теперь?
Килиан нехотя согласился нам помочь. Он хотел отнести моего брата в сарай на руках, но я ему не доверил. Я разрешил ему подержать Бананьоля, пока мы вытянем тачку, а потом мы снова поехали.
И я был прав, потому что Килиан опять упал непонятно почему. Я снова спас брата, а Недобэтмен был вне себя, потому что испачкал свой костюм.
Пока Килиан ворчал, мы положили Бананьоля под папин верстак и сделали для него колыбель. Я завернул его в одеяло, велел вести себя хорошо и не шуметь. Я объяснил, что это временно и скоро он снова будет спать в своей кроватке.
Тем временем Килиан продолжал бурчать себе под нос, что Бэтмен вообще ничтожество, раз он не может летать. А вот Супермен – совсем другое дело: он не пачкается, даже когда падает в грязь. Он ворчал и ворчал, но наконец они с Фатуматой ушли, и я с облегчением вернулся к себе в комнату.
Я недолго радовался. За завтраком бабушка появилась с ручкой от туалета в руках и немножко смущённо рассказала, что замок заклинило и ей пришлось сильно потянуть. Папа вздохнул, а мама попросила починить дверь. «Угу, – сказал папа, – вечером, после работы». Но мама смерила его таким взглядом – я тут же понял, что она хочет сказать: «И что, мы целый день будем без нормального туалета? Давай ты сделаешь это прямо сейчас».