Поездка на опознание останков Че в Боливию не прошла для него без последствий. Это было не только чрезвычайно мучительно, фактически это было актом неповиновения. Аргентина тогда жила под военной диктатурой Хуана Карлоса Онганиа. Надо было проявить мужество, а Роберто не испытывал недостатка в нем.
Мой брат прилетел в Валлегранде на частном самолете утром 11 октября, то есть через два дня после смерти Эрнесто, и его сопровождали два репортера из журнала «Хенте». В Буэнос-Айресе шел сильный дождь, и видимость была нулевой. Большинство рейсов отменили из-за погодных условий. Но дело Роберто не могло ждать. Надо было срочно прибыть в Боливию и все разузнать. Действительно ли Эрнесто погиб?
Простая поездка быстро превратилась в целую эпопею. Самолет сначала приземлился в Сальте, где Роберто, водитель и двое журналистов были вынуждены провести ночь. Было уже 17 часов, и боливийские аэропорты прекратили работу в ночное время. В Сальте Роберто назвал свое имя работнику отеля, а тот поспешил предупредить прессу, в результате чего тут же появился рой репортеров. Известие о смерти самого разыскиваемого партизана в мире, конечно же, уже облетело мир.
Первые полосы всех газет показывали одно и то же: труп Че. Роберто смотрел на них, всматриваясь в каждую деталь разбитого тела, стараясь не признать своего брата. Журналисту, который поинтересовался его мнением, увидев его мысленную борьбу с фотографиями, он ответил: «Это действительно очень волнительно, и ничего пока не доказано. Когда я окажусь перед телом, я вам скажу свое мнение». Но он не мог видеть останки Эрнесто из-за препятствий, чинившихся боливийской армией.
Прибыв в Валлегранде на следующий день, Роберто попросил встречи с человеком, производившим захват, то есть с полковником Хоакином Сентено Анайя. Он отсутствовал. На улице продавец газет выкрикиваял: «Че был похоронен вчера на рассвете». Роберто не поверил. Как они могли посметь похоронить Че так быстро, не проинформировав его семью? Когда полковник вернулся, он подтвердил эту историю. Захоронение Че происходило в большой тайне, и никто, кроме высшего командования боливийской армии, согласно правилам, применявшимся ко всем партизанам, не знал о месте его погребения. Сентено Анайя также утверждал, что у него имеются доказательства относительно личности Эрнесто. Армия нашла при нем его дневник, отпечатки пальцев соответствовали и, что самое главное, Че сам признался перед смертью, что это он. Роберто потребовал эксгумации трупа на основании своего права родного брата. Полковник ответил, что не уполномочен принимать такие решения. Он посоветовал ему поехать в Ла-Пас, к генералу Альфредо Овандо Кандия. Роберто поехал в Ла-Пас и пошел там прямо к казармам. Овандо Кандия там не оказалось. Роберто постучал в дверь его частной резиденции. Он начинал уже думать, что боливийские военные руководители сознательно его избегают. «Генерал никогда не принимает официальные визиты дома», – сообщил лейтенант, открывший дверь. Роберто назвал свое имя и настаивал. Генерал появился и приветствовал его следующими словами: «Мне очень жаль. Я предпочел бы, чтобы такой герой, как ваш брат, живым выбрался из боливийских лесов». Роберто повторил свою просьбу об эксгумации трупа. И тогда генерал придумал такую историю: «Я разрешаю вам вернуться в Валлегранде, но вы точно прибудете слишком поздно. Не удивлюсь, если тело уже кремировали». Коммерческий рейс на Санта-Крус, ближайший к Валлегранде аэропорт, вылетал лишь на следующее утро. Поэтому Роберто провел ночь в отеле «Крийон». По случайному совпадению, ему дали тот же номер, который за несколько месяцев до этого занимали родители французского журналиста Режи Дебре[61], когда они прибыли, чтобы повидать сына в тюрьме. Дебре был задержан на выходе из лесов Ньянкауасу в сопровождении партизана Чиро Бустоса, дезертировавшего с согласия Че.
Роберто все меньше и меньше верил в смерть Эрнесто. Каждая версия, казалось, противоречила предыдущей. Боливийская армия тянула время, вынуждая его совершать бессмысленные поездки. Но почему? Можно было сломать себе голову, он ничего не понимал. Он также прочитал один доклад, в котором утверждалось, что состояние зубов «мертвого партизана» было идеальным, отсутствовал только один коренной зуб. Но это было не так. У нас в семье у всех были гнилые зубы. В тридцать шесть лет у Роберто уже стояли зубные протезы. А у Эрнесто зубы начали портиться с десяти лет. Так что все только еще больше запуталось.
Роберто не смог забронировать себе место на рейс в Санта-Крус. Все было против него. На рассвете он появился в аэропорту Ла-Паса. Сотрудники авиакомпании заявили, что первый самолет уже полон, потом они сказали, что это не так, но уже слишком поздно покупать билет. Какой бы ни была истинная причина, было совершенно невозможно лететь этим рейсом. Но когда Роберто пришла идея предложить заплатить почти тройную цену, места чудом освободились. Из Санта-Круса он сделал еще один перелет в Валлегранде. Взлетно-посадочная полоса охранялась двумя сотнями солдат. Выйдя из самолета, Роберто оказался лицом к лицу с полковником Сентено Анайя, который примчался на джипе. Полковник казался удивленным и раздраженным, увидев его. Он думал, что избавился раз и навсегда от этого другого Гевары. Но он не мог его проигнорировать, и он пригласил его в казарму, чтобы встретиться там с генералом Хуаном Хосе Торресом, который подтвердил ложь своего коллеги Овандо Кандия из Ла-Паса, что тело Че было кремировано утром. Генерал посоветовал Роберто вернуться в Аргентину.
Пяти партизанам удалось вырваться из ловушки, и они были еще живы, прячась где-то в окрестностях. Это были Гарри «Помбо» Вильегас Тамайо, Даниэль «Бениньо» Аларкон Рамирес, Леонардо «Урбано» Тамайо Нуньес, Давид «Дарио» Ардиасола и Гидо «Инти» Передо Лейге. Роберто теперь был убежден, что Эрнесто не мертв, что он пробрался сквозь расставленные сети вместе с ними. Ведь о его смерти объявляли так часто, а затем это опровергалось! И потом, боливийцы рассказали ему слишком много противоречивых историй. Он также решил, что нос Эрнесто на фотографии слишком тонкий, заостренный. А у Эрнесто был плоский нос.
Короче говоря, он покинул Боливию в неопределенности. Вместо того чтобы направиться прямо в Буэнос-Айрес, он решил поехать навестить мою сестру Анну-Марию в Тукумане. Она, очевидно, видела фотографии и не строила иллюзий.
Поездка в Боливию оказалась бесполезной. Роберто не узнал ничего нового по сравнению с тем, что он знал до отъезда. По возвращении семья собралась снова. Мы не знали, что и думать. По одной информации, Эрнесто погиб, по другой – нет. И тогда Фидель покончил с нашими сомнениями, позвонив нам на следующий день и подтвердив его смерть. Он хотел показать нам доказательства. И Роберто полетел в Гавану. Он был принят Фиделем, который сказал следующее: «Прости меня, но мы не можем отрицать очевидное. У нас есть все доказательства того, что это он». Один боливийский военный отправил дневник и руки Че на Кубу. Они были ампутированы, чтобы сохранить его отпечатки пальцев. Роберто буквально рухнул. На этот раз он вернулся в Буэнос-Айрес убежденным, что наш брат мертв. Новость потрясла моего отца. Нам сказали, что Эрнесто не пал в бою 8 октября, как это первоначально утверждали в боливийской армии, якобы он был убит 9-го числа (фотографии его пленения в школе Ла-Игеры будут опубликованы гораздо позже). Никто не верил в историю с кремацией. Это была сказка с целью предотвратить раскопки. Боливийская армия отказалась ждать прибытия федеральной полиции для опознания тела. Она даже послала куда подальше Мигеля Кремону, секретаря аргентинского посольства в Ла-Пасе.
Мы все пребывали в ужасном состоянии шока. Не обменявшись ни словом, мы приняли молчаливое решение: отныне мы будем говорить об Эрнесто только между собой. Селия и Роберто сдержали свое слово. До самой своей смерти Анна-Мария повторяла, что никогда не будет говорить о Че. Что же касается меня, то я объясню ниже причины того, что я, в конце концов, решил заговорить.
На Кубе о смерти Че Фидель заявил 15 октября. Были объявлены три дня национального траура. Через три дня на площади Революции Фидель произнес длинную памятную речь о своем погибшем друге. Это была трогательная дань его памяти, которая завершалась такими словами:
«Говоря о том, какими бы мы хотели видеть наших революционных бойцов, наших активистов, наших работников, мы не колеблясь заявляем: пусть они будут как Че! Говоря о том, каким бы нам хотелось видеть будущее поколение людей, мы должны заявить: пусть оно будет, как Че! Говоря о том, какими бы нам хотелось воспитать наших детей, мы твердо заявляем: мы хотим, чтобы они были воспитаны в духе Че! Если мы хотим представить себе образец человека не нашей эпохи, героя будущего, то положа руку на сердце скажу, что прототипом человека кристально чистого во всех своих поступках и поведении является Че! И от всего нашего пламенного сердца пламенных революционеров мы заявляем: мы хотим, чтобы наши сыновья были как Че!»
Мы наконец узнали правду о захоронении Эрнесто в конце 1995 года благодаря американскому журналисту Джону Ли Андерсону[62]. Ему пришла в голову мысль встретиться с боливийским генералом в отставке Марио Варгасом с бутылкой виски в руках. Выпивка помогла этому военному излить душу: он раскрыл правду. Андерсон узнал, что Че не был кремирован, его просто бросили в братскую могилу возле кладбища у аэродрома Валлегранде вместе с шестью его товарищами, арестованными вместе с ним: с Орландо Пантойя Тамайо, Аникето Рейнага Гордильо, Рене Мартинесом Тамайо, Альберто Фернандесом Монтес-де-Ока, Хуаном Пабло Чангом Наварро и Симеоном Куба Сарабиа. Только два свидетеля присутствовали на тайных ночных «похоронах»: водитель грузовика, ответственный за транспортировку тела, и тракторист, которому было поручено вырыть яму. Под угрозой смерти они поклялись сохранить все в тайне.