[93], привели ее к законченному виду вместо того, чтобы использовать ее как временную меру. Материальные стимулы заняли фундаментальное место в советском обществе в ущерб человеческим ценностям. Люди становились все более одержимыми материальной выгодой и денежными компенсациями. Че назвал это явление законом стоимости и противопоставил его морали, которая, по его словам, имела принципиальное значение. Люди должны быть стимулированы желанием делать добро, быть честными, сохранить чистую совесть, выполнить свой долг. А миссия правительства должна ограничиваться, в первую очередь, вопросами образования. Но это не означает, что материальные проблемы могут быть полностью устранены.
Че не вдавался в анализ советских репрессий, в понятие свободы выражения мнений. Он пришел к власти на Кубе в хрущевские годы, и именно этот период он тогда анализировал. Он выразил сожаление по поводу догматизма, советского тоталитаризма и противоречивости. По его словам, СССР предал марксистские принципы, превратив их в догму. Что он писал в 1965 году в Танзании, когда готовил там свой отъезд в Боливию? «В этот период длительных каникул я сунул нос в философию, что я давно уже думал сделать. Первая трудность, с которой я столкнулся: на Кубе ничего не опубликовано, если исключить советские кирпичи, слабость которых состоит в том, что они не дают тебе думать: ибо партия уже сделала это за тебя. И твое дело – переваривать это. Не говоря уже о том, что подобная методология полностью противоречит марксизму, книги эти к тому же попросту очень плохи»[94].
В XX веке возможным ответом на многие вопросы были вооруженная борьба, революция, восстание, бунт. Сегодня мы можем, скорее всего, утверждать, что подобные методы не слишком хороши. С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что капитализм и не думает совершать самоубийство. Он не скажет: «Ладно, хватит, я хочу сделать мир лучше. Basta, я останавливаюсь, я готов сложить оружие». Так что это еще очень большой вопрос, как найти путь, ведущий к справедливости.
Че выступал за вооруженную борьбу, потому что был убежден, что это единственный способ раз и навсегда покончить с империализмом. Должны ли мы ждать палача, который отрубит нам голову, или Дракулу, который высосет у нас всю кровь, или нам все же следует взяться за оружие, чтобы защитить самих себя?
В последние годы мы стали свидетелями прямой агрессии против народа, что выражается, например, в ипотечном кризисе и в наложении ареста на имущество. Тем не менее не было никаких крупных возмущений. Очевидно, зная о вреде, который все это наносит, сильные мира сего произвели и производят дезинформацию, некие отвлекающие маневры, необходимые для отупления масс. Люди очень политизированы, причем не только в Соединенных Штатах. Яростная защита частной собственности, индивидуализм и эгоизм настолько укоренились в обществе, что стало чрезвычайно сложно организовать народ. А он убежден, что нет никакого решения, что все должно быть так и никак не иначе. Народ стал фаталистом.
Итак, почему же я наконец решился заговорить? Для чего эта книга и эта ассоциация?
Ответ на первый вопрос заключается в том, что я постоянно сталкиваюсь с очевидностью: необходимостью преобразовать общество. Я разделяю идеалы моего брата. Я говорю от его имени. Для того чтобы мы могли изучать великих мыслителей, необходимо, чтобы кто-то посвятил себя тому, чтобы разыскать их тексты, отредактировать их и задокументировать. Это то, чем я и занимаюсь вместе с ассоциацией.
Ответ на второй вопрос состоит в том, что, если бы я осуществлял свою миссию в одиночку, можно было бы ставить мне палки в колеса – это не говоря о том, что мне все-таки уже шестьдесят два года. Враги народа ничего не могут сделать против книги, тем более, если она опубликована во Франции. Было время, когда «подрывные» книги подвергались цензуре в Аргентине. Сейчас это уже не так. Нынешний подход состоит в том, чтобы попытаться помешать нам читать, толкая нас смотреть телевизор, путешествовать по просторам Интернета. Вот почему я всегда выступал против этих средств массовой информации. Их быстродействие меня не устраивает. Понятно, что теперь все должно происходить мгновенно, но мы должны оставить себе время, чтобы подумать, поразмышлять. Современные технологии нам этого больше не позволяют.
Но я настроен оптимистически и не думаю, что человечество желает своей собственной смерти. Мы должны что-то делать, и я чувствую, что действительность сейчас способствует распространению философии Эрнесто. У него было много мыслей, но он не успел проверить свои фундаментальные принципы на практике, и теперь я должен, по крайней мере, попытаться сделать их более известными.
Че обладал потрясающим даром мотивации. Поэтому мы должны вывести его на передний план.
Че продолжает жить
«Почести меня бесят!» – воскликнул мой брат в один прекрасный день в 1960 году, после операции в заливе Кочинос. Он говорил это по-французски, чтобы не оскорбить сотрудников министерства промышленности, которые пришли сказать ему о своем желании публично воздать ему должное «за великолепную подготовку членов «ejercito rebelde».
Эрнесто не любил похвалы. Он посмотрел на своих сотрудников и сказал: «Мне кажется, вы не понимаете, что я уже устал повторять в своих книгах и лекциях. Здесь нужны не почести, а работа. Вы считаете себя революционерами? Тогда я поищу для вас боевой пост… на заводе».
Мой брат не искал славы и ненавидел любую фривольность. Что бы он подумал о рекламной кампании «Мерседес-Бенц» 2012 года? Это очень спорная кампания, которая имела смелость заменить звезду с его берета на логотип немецкого производителя автомобилей… Когда это было представлено на Всемирном салоне электроники в Лас-Вегасе, репортер захотел узнать мое мнение. Я вижу тут две вещи, – сказал я. – Первая: «Мерседес-Бенц» производит фантастические автомобили. Второе: если Германия станет коммунистической завтра, «Мерседес-Бенц» окажется на переднем крае! А если серьезно, что здесь важно понять, почему «Мерседес-Бенц» выбрал из всех образов именно образ Че. Креативщик, которому пришла в голову эта идея, – гений. Он затронул две противоположные цели: антикастристов из Майами (которые, кстати, аж задохнулись, увидев «Мерседес-Бенц», связавший свой имидж с имиджем «серийного убийцы и садиста»); других возмутило то, что «Мерседес-Бенц» использовал образ чистого человека в вульгарных коммерческих целях, как дополнение к продвижению автомобилей класса «люкс»! В любом случае, кампания вызвала некий сейсмический шок. В день ее запуска в Лас-Вегасе руководитель компании «Даймлер» Дитер Цетше ходил по сцене под огромным портретом Че. Это было совершенно невероятное шоу. До такой степени, что, столкнувшись с общественным резонансом, Цетше вынужден был свернуть кампанию и извиниться.
Почему он способствует продажам? Почему люди выбирают этот имидж, а не какой-то другой, чтобы выразить свое несогласие, свой вызов?
Ни один коммерсант в мире не хочет тратить свои деньги. Наоборот. Для них Че – это прежде всего бизнес, как это стало для некоторых жителей Ла-Игеры, превратившихся в экскурсоводов. Так что вопрос не в том, что есть продавец, а что есть покупатель. Диего Марадона и Майк Тайсон имели татуировки с Че, один – на руке, а другой – на груди. И что это значит? А то, что Че присутствует в их жизни, что это довольно мощный символ, ради которого стоит попортить железом свою кожу.
Я не признаю гиперкоммерциализацию моего брата. В то же самое время я знаю, что она облегчает мне задачу. В самом деле, семена посеяны, люди уже реагируют на изображение. Не имея представления о его мыслях, они, по крайней мере, знают, кто он такой. Мне остается только передать эти мысли. Сомневаюсь, что Майк Тайсон и Диего Марадона изучали философию Че, но я точно знаю, что она их затронула. Если они считают, что она согласуется с их собственными мыслями, они сохранят татуировки. В противном случае они всегда могут их удалить.
Власти пытались раздавить Че всеми средствами, выбрав убийство, а не тюремное заключение, а затем уничтожив и его труп с тем, чтобы полностью истребить его мысли, его борьбу, его идеалы. Они убили его. Тем не менее он выжил. Сколько раз они изображали кубинскую революцию как иностранное вторжение, как наступление Советов, вместо того, чтобы признать, что это национальный и патриотический проект? Не они ли представляли Эрнесто убийцей, дикарем, ужасным марксистом? Клевета также не сработала. Люди продолжают сочинять песни (около пятидесяти, по крайней мере, баллад были посвящены Че), писатели пишут книги, а поэты – стихи, уличные художники рисуют его на стенах и так далее. Таким образом, Че упорно продолжает жить, он сейчас с нами даже более, чем когда-либо, и попытки его уничтожить выглядят совершенно бессмысленными.
Стратегия заключалась в том, чтобы мистифицировать его, распять, чтобы человечество перестало рассматривать его как нечто реальное, осязаемое. Конечно, если он миф, то как следовать его примеру? Это уже не человек из плоти и крови, а фигура фантасмагорическая, непостижимая, и на нее невозможно равняться. По мере того как предание возвеличивается, мысли отходят на второй план. Он стал похож на раковину, очень красивую, но пустую. И как вы думаете, это случайно? Безусловно, нет.
Проводят параллель между Христом и Че. Они действительно похожи в своей смерти. Я говорил в первой главе этой книги, что знаменитая фотография Эрнесто, лежащего на цементной стяжке в прачечной госпиталя в Валлегранде, устрашающе напоминает картину «Оплакивание Христа» итальянского художника Андреа Мантенья. Эту аналогию, которую я нахожу ненужной и даже опасной, использовали для преобразования Эрнесто в Святого Эрнесто Ла-Игерского. А затем за легендой скрылись его мысли, его решимость, его боевые качества. Эрнесто ста