— Люсьена пригласили в Тюильри, — ответила мадам Жуберту. — Я очень надеюсь, что он не станет ссориться с первым консулом, — добавила она с беспокойством.
— Трудно заранее угадать, как поступит Люсьен… или Наполеон.
Мадам Жуберту предложила мне кресло и сама пристроилась на самом краешке, совершенно не зная, о чем говорить. В поисках темы для непринужденной беседы, я спросила о человеке, который проскользнул мимо меня. Мадам Жуберту еще больше растерялась, и это обстоятельство меня насторожило.
— Как будто я его где-то встречала, — солгала я. — Но не могу вспомнить фамилии.
— Он приходил к Люсьену, — ответила Жуберту уклончиво.
— О, один из друзей Люсьена. Вероятно, я видела его на какой-нибудь вечеринке у моей сестру Элизы. Художник или, быть может, писатель?
— Он приходил по поводу новых полок для библиотеки, — снова уклонилась она от прямого ответа.
— Значит архитектор-декоратор. Случаем, он не участвовал в отделке особняка Телюсон? Пожалуйста, назовите его имя. Обычно я не жалуюсь на память, и сейчас меня огорчает, что не могу вспомнить, как его зовут.
— Господин Рошель, — проговорила мадам Жуберту тихо.
— Нет, — предусмотрительно сказала я. — С человеком под такой фамилией я никогда не встречалась.
Теперь я ломала голову над следующим ходом. Как расположить ее к себе после столь неудачного начала?
— Очень сожалею, что не познакомилась с вами раньше, — проговорила я бодро. — Но это можно поправить, поскольку я теперь постоянно проживаю в Париже. Мне хотелось бы с вами подружиться, мадам. Было бы чрезвычайно приятно, если бы вы и Люсьен пришли к нам — пообедать со мной и моим мужем.
— Я… я должна спросить Люсьена.
— Мы с Мюратом — очень простые люди, и вам на этот счет нечего бояться.
Мадам Жуберту промолчала, предоставив мне продолжать.
— Вы должны оставить свое затворничество. В наши дни жизнь в парижском обществе бьет ключом.
Мадам Жуберту смотрела широко раскрытыми глазами, но не на меня, а в сторону двери. Я повернулась и увидела няню, молча вошедшую с ребенком на руках — мальчиком пяти или шести месяцев.
— Мария! — крикнула мадам Жуберту.
— Простите, мадам, — извинилась няня. — Я не знала, что вы заняты.
Жуберту повернулась ко мне, в глазах отчаяние.
— Ребенок одной приятельницы. Взяла его к себе на несколько дней. Приятельница очень больна.
Я поднялась и внимательно осмотрела младенца. Мое подозрение тут же подтвердилось. Типичные черты Бонапартов. Мальчик был очень похож на моего второго сына. Когда няня по знаку мадам Жуберту удалилась с ребенком, я спросила, как его зовут.
— Чарльз, — прошептала она.
— Ваш и Люсьена?
— Не стану отрицать.
— А ваша фамилия по-прежнему Жуберту?
— Да.
— Никакого серьезного бракосочетания?
Она отрицательно покачала головой и как будто немного осмелела.
— Только потому, что я против.
— Против? Вы? Как странно!
— Я не хочу быть ему помехой.
Я тут же ухватилась за благоприятную возможность.
— А вам известно о желании первого консула, чтобы Люсьен заключил весьма полезный для Франции брак?
— Известно.
— И вы не возражаете?
— Я желаю Люсьену только добра, — ответила мадам Жуберту после некоторого колебания.
— Мы все этого хотим, — заметила я и поднялась, чувствуя, что пока сказала достаточно. — Если позволите, я навещу вас снова, мадам.
— Не могу отказать, — ответила она несколько грубовато.
От мадам Жуберту я направилась прямо в Тюильри, совсем забыв в тот момент, что у Наполеона Люсьен. К счастью, когда меня ввели в кабинет, Люсьен уже ушел. Жуберту, безусловно, сообщит о моем визите, но было бы немного неловко, если бы он увидел меня в Тюильри сразу же после встречи с ней. Наполеон спокойно выслушал мой рассказ и улыбнулся задумчиво.
— Итак, эта женщина была беременна. Ребенок, а? Внебрачный. И мадам Жуберту против брака, так как желает Люсьену добра. Поздравляю, Каролина. Мне думается, ты приобрела союзника.
— Зависит от того, в чем сам Люсьен видит для себя добро.
— Совершенно верно. Теперь тебе следует поговорить непосредственно с Люсьеном. Должен сказать, сегодня он был приветливее обычного, более рассудительным. Я очень рассчитываю, что тебе, Каролина, удастся образумить его.
Уже уходя, я вспомнила о раннем посетителе мадам Жуберту и о ее растерянности.
— Наполеон, Фуше что-нибудь известно о человеке по фамилии Рошель?
— Известно! — ответил Наполеон, удивленно вскидывая голову. — У меня целое досье на него. Он — агент роялистов. Секретный; по крайней мере, он сам так полагает. Я приказал Фуше пока его не арестовывать. Он может вывести нас на более крупную дичь.
— Готов ли ты причислить Люсьена к этой категории?
— Люсьена?!
Я рассказала Наполеону о странной встрече. Если он и рассердился, то внешне это ничем не проявилось.
— Очень интересно, — проговорил он только.
Когда я все еще размышляла над тем, как удобнее подойти к Люсьену, он сам примчался ко мне в Телюсон в типичном для Бонапартов состоянии едва сдерживаемой ярости. Люсьен обозвал меня шпионкой, сплетницей и послушным орудием Наполеона — послушным из своекорыстных побуждений. Против последнего обвинения я нисколько не возражала, ибо оно соответствовало действительности, и только терпеливо ждала, когда буря утихнет. В конце концов Люсьен — все еще не остывший — попросил коньяку. Я подала ему графин и бокал. Он залпом выпил.
— Это очень хороший коньяк, — упрекнула я. — Его полагается пить маленькими глоточками.
Люсьен швырнул бокал в стену и зло проговорил:
— Прошу тебя об одном, Каролина — перестань докучать Александрине.
Я вспомнила, что так зовут мадам Жуберту.
— Как тебе удалось сохранить в тайне рождение сына? — поинтересовалась я.
— Он родился в деревне, и мы оставили его там с няней. Я привез мальчика в Париж всего несколько дней назад. Есть еще вопросы относительно вещей, которые тебя не касаются?
— Да, конечно, — ответила я, не обращая внимания на вызывающий тон Люсьена. — Ты стыдишься своего ребенка?
— Я всего лишь хочу избежать неприятностей, — заявил Люсьен. — Ради Александрины.
— Неприятностей? Наполеон придерживается мнения, что незаконнорожденный ребенок не в счет.
— А также полагает, что надежда не потеряна, поскольку я еще не женат на Александрине.
— Разумеется.
— Осел он порядочный.
— Люсьен, — попыталась я увещевать. — Мадам Жуберту твоя давняя и постоянная любовница и, по-видимому, довольна своим положением. Я не вижу препятствий к твоему браку, которого так желает Наполеон. Ведь он самый могущественный человек в Европе и многое может для тебя сделать. Ничто не помешает тебе сохранить связь с мадам Жуберту и устроить ее на какой-нибудь вилле в предместьях Парижа.
— Или я женюсь на Александрине, или же вообще не женюсь.
Люсьен резко повернулся на каблуках и удалился таким же рассерженным, каким и пришел. Я осознавала постигшую меня неудачу, понимая, что бесполезно еще раз идти к Александрине Жуберту. Через несколько дней Наполеон прислал за мной, я ожидала от него упреков за то, что не смогла справиться с поручением. Наполеона я застала шагающим по кабинету, с бледным от ярости лицом.
— Люсьен заставил мадам Жуберту подчиниться его воле, — проговорил он. — Вчера состоялась церемония бракосочетания, не тайная, но в узком семейном кругу. Наша мама тоже присутствовала.
— Тут уж ничего не поделаешь, Наполеон.
— Я вызвал Люсьена, — продолжал он с хмурым видом. — Ожидаю его с минуты на минуту.
— Сомневаюсь, что он придет.
— Я передал ему, — коротко усмехнулся Наполеон: — или он явится добровольно, или же его доставят под конвоем.
Я почти ожидала, что Люсьен устроит публичный скандал и надолго обеспечит парижан пищей для толков и пересудов. Неслыханное дело: брата первого консула привезли в Тюильри под конвоем! Однако он прибыл без всякого шума и, к сильному неудовольствию Наполеона, вместе с нашей мамой, которая оправилась от болезни и была, как я подозревала, готова схватиться со своим знаменитым сыном. Наполеон поздоровался с ней без улыбки, а я усадила ее в мягкое кресло.
— Наполеоне, — сказала она строго, — будь терпелив с Люсьеном.
— Быть терпеливым с ним?!
— Так же, как я терпелива с тобой.
На какой-то момент Наполеон почувствовал себя неловко под пристальным взором матери, вместе с тем было совершенно ясно, что он не намерен особенно считаться с ее мнением. Сыновний долг хорош для простых людей, а Наполеон был некоронованным королем Франции и хозяином наших судеб. «Быть может, — подумала я, — он мнит себя Богом. Если, конечно, можно себе представить как Бог воспринимает окружающий мир».
— Люсьен, — начал он угрожающе спокойно. — Я отказываюсь согласиться с твоим браком или признать его.
— Ну и глупо с твоей стороны, — ответил Люсьен. — Мой брак — неопровержимый факт и не противоречит закону.
— Я настаиваю, чтобы ты расстался с женой.
— Развод? — спросила мама сурово.
— Никто не заставит меня развестись с Александриной, — горячо заявил Люсьен.
— Развод или ссылка.
— Наполеоне, — поднялась мама с кресла, — ты горячишься, говоришь не подумав.
— Горячусь или нет, мама, но я заявляю вполне авторитетно, пользуясь данной мне властью.
— Если Люсьен отправится в изгнание, — сказала мама, — то я уеду вместе с ним.
Наполеон лишь на мгновение умолк:
— Это, мама, ваше право… — Он повернулся к Люсьену: — Так что ты выбираешь?
— Мне нравится Италия, особенно Рим, — ответил Люсьен, широко улыбаясь. — Прекрасный город, тем более что Полина теперь живет здесь, в Париже. Мама, Александрина и я поедем в Рим. С твоего августейшего позволения, конечно, — добавил он с сарказмом.
Наполеон молча повернулся к нему спиной. Мама хотела что-то сказать, но передумала. Люсьен взял ее под руку, и оба они вышли из кабинета, ни разу не оглянувшись.