Я выдерживаю наедине с этими мыслями ровно шесть минут. Потом — по пути стягиваю с себя свитер и сам возвращаюсь в квартиру.
За эти шесть минут Вика успела раздеться и спрятаться за мутноватой дверцей душевой кабины. И почему я не распорядился сделать её прозрачной, а? Хотя и так едва хватило сил, чтобы раздеться до конца, а не нырять к ней как есть — в джинсах и носках.
— Ты принял верное решение, или я могу тебя стукнуть? — мягко тянет Викки, когда мои ладони жадно размазывают по её плоскому животику струйки сбегающей по светлой коже воды.
— Можно подумать, ты оставила мне выбор, — это выходит практически бессильным стоном, — у меня не такое положение, чтобы я ставил тебе условия.
— Верно, — она кивает, разворачивается ко мне, вновь впиваясь в мое лицо прямым взглядом своих ехидных глаз, — или по-моему, или никак.
— По-твоему, — киваю я, отсчитывая последние секунды до того, как ей станет не до болтовни, — хотя одно условие я тебе все-таки поставлю.
У неё в глазах что-то вспыхивает, недовольное, она уже открывает рот, чтобы выписать мне ссыльный приговор, но я все-таки успеваю вклиниться.
— Ты переезжаешь сюда и принимаешь и последнюю часть моего соглашения, — в этой части плана я не намерен допускать её аппеляции, — я съеду в течении двух дней. Помогу переехать вам. Этот район лучше, и не спорь с этим.
Она закусывает губу, вглядываясь в меня и пытаясь считать подвох.
— Ну, если ты хочешь только это… — Вика тянет эту фразу, явно уступая. Что ж, уже неплохо. Все, можно не отвлекаться. Можно нападать. Я уже давно присмотрел на её голом плече отличное место, на котором можно оставить засос.
Вика же впивается в мою спину когтями, с тихим стоном предвкушения прочерчивая по лопаткам первые красные дорожки. Что ж, если она хочет моей крови вот так — я с удовольствием подставлю шею.
Две недели.
Что ж, хотя бы они у меня есть. Могло быть хуже. А с этим мы еще попробуем поработать.
26. Семимильными шагами
— Эдуард Александрович, если я скажу, что вы сошли с ума, вы отмените мое назначение?
Вообще-то вызов на ковер к большому боссу я всегда представляла с точностью до наоборот. Он — уже решил меня уволить, я — пытаюсь добиться, чтобы он этого не делал.
Только сейчас я в этом кабинете нахожусь не потому, что провинилась. Наоборот — отличилась. Еще бы понять чем! Что я такого сделала, что взяла и заслужила это повышение?
Кто будет отговаривать своего начальника от того, чтобы тебя взяли и повысили, скажите? Я?
Ну, ладно, я не так уж и всерьез это сейчас делаю. Просто как-то немного неловко. В моем понимании проработать для такого назначения нужно было два-три года, а я тут… Месяц.
Козырь поднимает на меня глаза, темные и бесстрастные, выдерживает долгую паузу, а потом размашисто расписывается в приказе и двигает его ко мне.
Вместо тысячи слов!
Мне хочется тоненько запищать, как маленькой девчонке, только что получившей её самую первую грамоту за старание в учебе, но я большая и взрослая, поэтому держу лицо, пытаясь выглядеть при этом трепещущей и встревоженной. Такой ведь я и должна быть сейчас?
— Слабо, Виктория, слабо, — насмешливо роняет Эдуард Александрович, — я же вижу, что в уме вы уже от предвкушения подпрыгиваете, как вам хочется оправдать мои ожидания.
Кому какие таланты выдали при рождении — Козырь же умеет считывать лица на лету. По крайней мере, я для него — раскрытая книга, напечатанная крупным шрифтом.
— К вашему сведенью, я это назначение вас на место главы отдела с первой нашей встречи планировал, — добавляет Козырь, окончательно отправляя меня в аут.
— Вы так доверяете первому впечатлению о случайных людях?
— Я доверяю своему чутью, Виктория, — невозмутимо откликается Козырь, — разумеется, все ваши действия в моей компании взвешивались и анализировались, одним только знанием языка вы бы эту должность не получили. Вы достаточно инициативны, чтобы обращать внимание руководства на то, что не было частью вашей рабочей задачи, но имеет большое значение. Упрямы и упорны, умеете действовать вопреки мелким раздражающим факторам — а их у вас было достаточно, я в курсе. И наконец, ключевое ваше достоинство — вы имеете верное понимание слова «верность», и для вас это не пустой звук. А я с некоторых пор обращаю на это внимание. Приходится, знаете ли, подстраиваться под меняющуюся ситуацию внутри компании. У вас есть еще вопросы к вашему назначению?
— У меня нет никакого управленческого опыта, — тем не менее, продолжаю ерепениться я, хотя приказ уже успела сцапать и придирчиво вчитаться в его формулировки.
Никогда не думала, что моя карьера может начать развиваться так стремительно…
— Ну, если вы умудрились с нуля сложнейший язык выучить, значит, как управиться с двумя десятками простых смертных, — сообразить должны, — Козырь прокручивает в пальцах ручку, — у вас есть ко мне еще вопросы, Виктория?
Да… Пожалуй, имелись…
— Эдуард Александрович, сегодня, — я немного запинаюсь, но все-таки справляюсь с тоном, — господин Такахеда настаивал на нашей встрече и…
Как бы это по четче объяснить, что я совершенно не хочу с ним пересекаться по его не деловым интересам?
— Ютака — не ваша головная боль, Виктория, выдыхайте, — Козырь небрежно дергает плечом, заставляя меня остановиться с моими разъяснениями, — разбирайтесь с вашими новыми обязанностями, их у вас теперь много. А наш господин-представитель переживет без вашей компании.
Ютаке это не понравится.
А вот мне — очень даже!
Вообще-то тема расширения моих обязанностей еще и до работы двойным агентом сегодня даже не обсуждалась. И я так понимаю, что без одного начальничка юридического отдела тут не обошлось. Иначе Козырь бы точно поднял эту тему, он же сам давал мне время на размышленья.
Сейчас я даже не возражала этому вмешательству. Оно меня устраивало. Ютака Такахеда и вправду вызывал у меня столько внутреннего дискомфорта, что пересекаться с ним лишний раз не хотелось. Встреч по рабочим моментам более чем достаточно. Так что давайте скажем господину Ветрову большое спасибо за его длинные руки, которые точно приложились к этому вопросу.
Вика, про руки сейчас не думай. Да, утро началось насыщенно, кто спорит, но тебе сейчас нужно сосредоточиться, а недосып и так не очень положительно сказывается на состоянии мозгов. Еще рук Ветрова в мыслях тебе и не хватало…
— Что ж, если у вас больше нет вопросов, то мы перейдем к моим, — Козырь спокойно подводит черту под нашим разговором, — сегодня после обеда выйдут трое новичков в ваш отдел. Пока — не передавайте их ни под чье кураторство, займитесь ими сами.
— Это ваши протеже, — уточняю я на всякий случай, — или мне стоит не доверять им каких-то мало-мальски важных задач?
— Мои, — Козырь кивает коротко, убирая необходимость задавать лишние вопросы, — именно поэтому они и должны интегрироваться в работу отдела как можно быстрее, чтобы в случае экстремальной ситуации мы не оказались связанными по рукам и ногам.
— Экстремальной ситуации? — я напрягаюсь — Эдуард Александрович, вы говорите о чем-то конкретном?
— Я говорю о том, чтоб вы были готовы ко всему, Виктория, — Козырь совершенно не желает допускать никаких лишних откровенностей, — глядите в оба и не расслабляйтесь.
Можно подумать, я собиралась!
И все-таки это что-то с чем-то — идти и держать в своих руках оригинал собственного приказа о повышении.
Хочется петь и пританцовывать, только боюсь, вот именно это как раз неправильно поймут. Сходить с ума в столь ответственный день — идея плохая.
Я еще понятия не имею, как отнесутся к этому мои коллеги. Теперь уже почти подчиненные, главное об этом не забыть. Ведь среди девочек полно и куда более опытных, а я… Выскочка, да. Что уж там, она и есть. Но господи, неужели это все мне? Всерьез? И Козырь не передумает?
На самом деле у меня есть куча не менее актуальных, остающихся без ответа вопросов.
Зачем я останавливаюсь на нашем этаже? Зачем оборачиваюсь к стеклянной стене, отделяющей территорию общего холла от «земель» юротдела? Я ведь знаю, что его сейчас на месте нет. Предупреждал же, что приедет уже в самом конце дня и заберет меня. И я с собой договорилась, что принимаю эту пилюлю один раз в день, а все остальное время о нем не думаю. Надеюсь, к концу этих двух недель дырка в моей груди хоть перестанет так ныть. Ведь я его хотела? Так вот, получим желаемое, пустим Ветровскому эго кровушку, и все.
— Виктория Андреевна! — Анджела Леонидовна, моя пилюля от хорошего настроения, поступает в мой организм соответственно рабочему распорядку. — Когда уже закончатся ваши опоздания?
Вид у неё убийственный. Такими ведьмами в самый раз детишек в детском садике пугать, стопроцентный результат получится. Из-под одеял во время тихого часа никто не вылезет.
Как жаль, что сегодня не её день и меня выражение её лица ни капельки не трогает.
Приказ о моем назначении совсем свежий, и насколько я знаю Козыря или Яра, единственных, кто в курсе моих подвижек на карьерном поприще — они кому попало не распространяются. Ветров так и вовсе ведет себя как образцовый мужчина, и если б мне вдруг отказала память, я бы, может быть, даже снова спутала его с мужчиной своей мечты. Но нет, склероз на мою улицу еще не заглядывал.
— С чего вы взяли, что я опоздала, Анджела Леонидовна? — терпеливо спрашиваю я, давая этой несчастной шанс на спасение.
Нет, шутки про «начальство не опаздывает, а задерживается» — это банально, да и не хочу я стерветь до такой степени. Я еще даже обязанности свои представляю очень примерно. Не могу же я начать с того, что возьму и уволю нашего “ценнейшего сотрудника”, без которого эффективность нашего отдела возьмет и упадет.
— Виктория, — медоточивым голоском начинает Анджела, и я заранее предчувствую душеспасительную речь, — вы должны учитывать, что в начале рабочего дня вы должны быть на рабочем месте. А не просто болтаться по зданию без дела. Даже больничный Николая Андреевича вам не поможет. Докладная о вашем опоздании…