— Будет подана лично Эдуарду Александровичу? — перебиваю я, желая побыстрее закрыть эту тему и приступить к работе. — Не трудитесь, он в курсе, потому что была я именно у него.
Опускаю на стол перед Анджелой копию моего приказа.
Это оказывается именно тем, что было необходимо. У Анджелы будто землю из-под ног выдергивают. И боже, как её перекашивает при виде приказа. Она даже берет его в руки и начинает вчитываться в формулировки, будто надеясь, что найдет там приписку про розыгрыш. Или, на худой конец, подпись Козыря окажется поддельной.
Нет. По всем параметрам нет.
Я же стою, улыбаюсь и пытаюсь не любоваться её перекошенным лицом. И не злорадствовать. Мне с этой ведьмой еще предстоит работать. В какой-то степени я даже испытываю чувство неловкости, ведь даже меня Козырь с этим своим назначением застал врасплох, я могу понять Анджелу, по ее меркам, я — вообще последний человек, который может занять это место. Тоскливо, конечно, но плевать. Я все равно не откажусь. Хочу хотя бы попробовать справиться с этим.
Ощущение неловкости не отпускает меня ровно до той секунды, когда Анджела собирается с силами и бросает приказ о моем назначении обратно на стол, будто бумага жгла ей пальцы.
— Вы? Вы?! — в голосе нашего менеджера начинают звучать истерические нотки. — На его место?
— Да, я, — я пожимаю плечами спокойно, — у вас есть какие-то возражения?
Судя по наливающимся кровью глазам Анджелы — возражений у неё много, и все многословные. Ох-хо. Кажется, мое назначение задело какие-то её личные интересы. А я-то надеялась, что она уймется. Как у нас все плохо-то, даже не знаю, как с этим срабатываться.
— Должностные инструкции мне новые принесите, Анжела Леонидовна, — терпеливо прошу я и ухожу. Пока что в тот кабинет, в котором работала сама, забрать часть своих вещей да перебросить в сетевое хранилище те файлы, с которыми почти закончила работу. Свежие проекты перераспределю между новичками после обеда, а вот неоконченное — я добью сама.
В кабинете Ника мне снова становится неловко, будто я сюда вторглась без разрешения хозяина. Тут нет изобилия его вещей, он говорил, что так и не пустил здесь корни снова после первого увольнения. Хотя на столе все-таки несколько фотографий его с сестрой, его с племянницей…
Почему мне на всех фотках его взгляд кажется таким обвиняющим?
Анджела приносит мне распечатку должностных инструкций, и выглядит она уже снова восстановившей собственное поруганное самомнение, только теперь прямо она мне в глаза и смотрит. Только губы сжаты в недовольную узкую полоску.
Хвостом за Анджелой приходит Наталья, она сдается с текущим своим переводом, и вот выражение её лица наконец-то служит мне чем-то вроде бокала шампанского.
— Ничего себе, — тихонько шепчет она, когда за Анджелой закрывается время, — как ты лихо подрезаешь старичков, Викуля. Начальство все-таки ценит работу вместо обеда и сна?
— Может быть, самую чуточку, — улыбаюсь я, хотя, если честно, голова очень пытается пойти кругом от количества всего, на неё свалившегося.
— Надеюсь, сегодня за обедом ты расскажешь нам поподробнее, что там случилось с Николаем Андреевичем? — с любопытством округляет глаза Наталья.
— Ну, если будет время, — эта улыбка у меня выходит не такой удачной, как предыдущая. Еще один гол в мои ворота прилетает от команды Ольшанского.
Наталья укоризненно хмурится, мол, пять минут начальница, а уже дистанцируется от коллектива. Откуда ей знать, сколько всего произошло за эти выходные? Кому-то на маленькую жизнь хватило бы событий.
После её ухода я, ощущая себя гнусной преступницей, собираю фотки Ника со стола и переставляю их на подоконник.
Под расстрелом этих укоризненных глаз черта с два у меня получится сосредоточиться.
Они ведь служат лишним напоминанием о том, что в мессенджере от Ника за эти сутки скопилось несколько оставленных без ответа сообщений, которые я просто боюсь открывать, чтобы саму себя за это ненавидеть.
Мы обязательно поговорим. Сегодня! Только после работы все-таки.
27. Вложения в будущее
«Ну и как твои дела, повелительница переводческого отдела?»
Мне хочется ему написать: «Не каркай, ворон», — потому что есть ощущение, что этот день будет для меня единственным на этом месте. Не буду я придавать Ветрову еще и мистического ореола. У него и так слишком большой вес по жизни.
Честное: «Это какой-то ад, и у меня сейчас задымится голова», — я тоже оставляю для лучших времен. Слабость…
Нельзя позволять себе быть слабой, и уж точно нельзя это делать для этого мужчины. Он и так уж слишком точно знает расположение многих моих уязвимых точек. С ним можно иметь дело, только не ослабевая бдительности.
Может, просто послать его работать?
Скучно!
А что если...
Я поправляю волосы, пробегаюсь пальцами по вырезу платья, снимая с горла форменный рафармовский шейный платок, и закусываю губу, делая селфи. Даже мой простенький телефон оказывается на это способен.
«Немного устала», — пишу в прикрепленном к фотографии сообщении и отправляю.
Ракурс получился отличный — я не захватила глаз, только губы, плечи и обтянутую плотной серой тканью грудь. Последняя вышла особенно хорошо…
«Вика!!!!» — возмущенно падает мне в мессенджер, а я только фыркаю. Тридцать один год уже Вика, дальше что?
«Работайте, Ярослав Олегович, не отвлекайтесь», — отбиваю я, сдавленно хихикая. Хорошо, что я в кабинете сейчас одна. А то вышел бы маленький конфуз.
А чего он ведется на мою дурь? Большой и взрослый мальчик уже!
«Как?! Как мне после этого не отвлекаться?»
Ох, Ветров. Так смешно и приятно, что он реагирует именно так, что, черт возьми, даже хочется продолжить его пытать.
А почему собственно нет? Я ведь хотела, чтобы он там исходил паром эти две недели.
«Мне удалить фотографию, чтобы она тебе не мешала?» — ответственно предлагаю я.
«Только попробуй!» — грозно прилетает в ответ.
Ах, ты мне еще и угрожаешь, Ярослав Олегович? Будем считать, ты сам напросился.
Я закидываю ногу на ногу, отклоняюсь назад, на спинку кресла, позволяю подолу платья сползти нахорошо выше допустимого дресс-кодом и делаю следующую фотку, теперь — с видом на мои обнаженные колени...
Как дьявольски мало ему нужно, чтобы завестись. По-прежнему!
Телефон жарко вибрирует — мое хулиганство отлично удалось, только я уже сообщений от Ветрова не читаю из вредности. Перерыв окончен, время возвращаться к работе. А Ярославу Олеговичу точно нужно время, чтобы прогреться до нужной мне температуры, так что у меня есть время отдаться хотя бы инструктажу.
Я жду вечера.
Я ловлю себя на этой мысли и сама перед собой чувствую себя немного преступницей.
Я жду вечера с лихорадочной ломкой, потому что утренней дозы мне было мало.
Ничего. Две недели я в это поиграю, а потом с ним порву. И даже это мне будет приятно, потому что так я верну ему самую больную часть «долга».
— Виктория Андреевна, это к вам, — мне приходится поднять свою гудящую голову, чтобы полюбоваться не только на кислую, как недоспелый лайм, улыбку Анджелы, но и троих моих визитеров.
Новенькие. Те самые, от Козыря.
Очень разные — на меня с любопытством глазеет девушка в кислотно-розовом свитере, которая, кажется, едва институт закончила, эту только пытками заставишь соблюдать дресс-код, не иначе. Толстовку если и снимет, то только после того, как выкрасит волосы в фиолетовый цвет.
С достоинством и чуть свысока посматривает на меня из-за плеча девушки зрелый мужчина с взглядом типичного преподавателя. Этот неожиданно смотрится даже строже самой Анджелы. Не сказать, что он намного меня старше, но все равно — почему-то при взгляде на него сразу думаешь, а все ли у тебя в порядке с подготовкой к экзамену?
Третий новенький — симпатичный парень, с лукавыми очень живыми карими глазами. За те тридцать секунд, что я на них любуюсь, успел одной улыбкой пофлиртовать и со мной, и с “неформалкой”, и даже с Анджелой, последнее кстати только убедило меня в том, что передо мной редкостный балбес, либо на редкость отважный мужчина. Взглядом Анджелы можно было промораживать ледники, и они никогда бы не вздумали таять, а этот кадр старательно строит ей глазки.
— Douza za tte ku dasai shokun (Прошу вас, присаживайтесь, господа), — я указываю новеньким на свободные, уже ожидающие чьей-то компании стулья, а сама вытаскиваю убранные еще утром их резюме, чтобы в этот раз рассмотреть их нормально, а не мельком мазнуть взглядом. Опять-таки повод для разговора тоже необходим.
Разумеется, проверять их мне не нужно. Их прислал Козырь, а я по себе знаю, что у него высокая планка на практическое знание языка. Но хотя бы ознакомиться, в рамках представления, с навыками будущих коллег мне необходимо для себя.
И потому — беседую с ними по очереди, переходя с английского на японский и обратно. О рабочих задачах, об их готовности к ним, о предшествующих местах работы и учебы.
С “профессором” я угадала. Артем Иванович действительно пришел в Рафарм из инъяза, пересекся с Козырем на какой-то конференции две недели назад, и его лихо взяли в оборот, не только искусив приятными перспективами, но и даже стремительно уладив возникшие претензии ректора, который не готов был расставаться с ценным сотрудником так быстро.
К моей неожиданности, лучше всего с разговорным языком оказалось у неформалки Майи, она говорила так свободно и вольно, как будто родилась где-нибудь в Осаке, а не в провинциальном захолустном городишке. Я даже на какой-то момент уточняю, где она училась, потому что такое чистое оказывается у девочки произношение, где такое ставят?
Ларчик открывается просто — у Майи оказывается эксцентричное отчество Такасиевна, и сама она уточняет, что с ней занимался отец, планирующий переезд всей семьи на его родину, но даже с учетом этого девочка-билингва меня очень впечатляет. Правда, с английским у неё уже хуже дела обстоят, но Козырь явно брал её не ради него.