Обдумывать эту необходимость было действительно ужасно!
— Я пыталась найти слова, — я болезненно кривлюсь, до сих пор досадуя на это, — я пыталась, хотела отсидеться у мамы в Люберцах, собраться с мыслями. Олег Германович доехал до меня раньше. Принес извинения, объяснил все это “проверкой на верность” перед свадьбой. Мол, очень он сомневался, что девушка моего происхождения связывается с Яром по любви, а не из-за его денег. И что он решил предложить мне более выгодные условия и посмотреть, как я среагирую — раз уж у нас с Яром дело дошло до ЗАГСа.
И презрительно добавил после: “Ты что, всерьез поверила, что твои тощие мослы способны заинтересовать меня? Я предпочитаю более… классовых женщин”.
— Ты поверила? — голос Влада звучит даже слегка с издевкой.
Я припоминаю.
Не то чтобы… Я сделала вид. Скрестила пальцы за спиной и загадала: “Еще один раз, и точно скажу…”
Еще одного раза не было.
Эта странная ситуация и вправду осталась в прошлом, иногда заставляя меня в ней сомневаться. А было ли? Было! Только вспоминать об этом было мерзко.
Молчание со стороны Влада звучит категорически осуждающе.
— Надо было сказать Яру, я знаю, — я устало запрокидываю голову, упираясь затылком в спинку кресла и закрывая глаза, — мне было слишком мало лет, я боялась его потерять, боялась, что он будет меня презирать даже за пару секунд ступора, а потом — мы просто разошлись, и это стало совершенно не важно. В итоге… Я предпочла поверить, что это действительно была проверка…
— Это не была проверка, — Влад произносит это ровно и сухо, как обыденный факт, — он тебе про неё набрехал, а ты поверила. Впрочем, что ты еще могла сделать? Откуда тебе было знать, что у него брачный контракт с нашей матерью и в случае развода он лишается всего, что приобрел с помощью её вложений.
Я тихонько помалкиваю, переваривая услышанное. О брачном контракте мне, разумеется, никто не рассказывал, да и о его подробностях тоже.
— Всего?
— Он лишался права на управление её капиталом, он лишался девяноста процентов собственной фирмы — по контракту именно столько он передал матери в обмен на её вложения. Она давала ему играться с агентством как с игрушечкой, и он прекрасно понимал, чего лишится в случае ссоры с ней. Мать спускала его обычные леваки, принимала как должное, он с ними не частил, она же — привыкла к ним как к мигрени. Но интрижку с невестой сына она бы ему не спустила, старик это прекрасно понимал, потому и полетел прикрывать хвосты до того, как ты решилась рассказать Яру. И в случае если бы это всплыло — он очень-очень многого бы лишился, Вик. Потому после это и не повторялось. Деньги старый мудак всегда ценил превыше всего. А ведь ты его неслабо прижарила, судя по всему.
Ох, блин…
У меня не было столько объяснений тогда, и мое любимое оправдание — зачем бы ему врать насчет такого, внезапно получает мерзкое объяснение. Да, кому-то надо было открыть рот. Мне надо было!
— Итак, все так, как я и думал, — задумчиво тянет Влад, — старый хрыч тебя действительно хотел, но не мог взять в открытую. Яр не просекал это ввиду того, что половины условий задачи просто не знал. А ты вертелась в поле зрения старика, всегда с Яром, бесила еще сильнее. Он терпел, не нарывался на санкции от матери. В какой момент и с чего он вдруг начал интересоваться твоей связью с Кайсаровым? Есть идеи?
Чудны дела твои, господи. Кто бы мог предсказать, что этот неприятный разговор коснется и этого вопроса.
— А он интересовался? — удивленно переспрашиваю я.
— Да, Вика, он интересовался, — Влад резко выкручивает руль, вписываясь в крутой поворот, — и я тебе скажу больше, он точно знал, чья ты дочь. И втирал тебе всю эту чушь, про “не ровню”, зная. Красиво?
— С чего ты взял?
— Я расколол акушерку, — спокойно поясняет Влад, — она проговорилась, что не я первый интересуюсь этим делом и роженицей Ольгой Титовой. Интересовались и до меня. А так как старушка на самом деле тогда очень сильно нагрешила перед богом и перед законом — она хорошо помнит многие вещи, связанные с этой историей. Старик интересовался твоей матерью лично, и он уже знал, какую информацию ищет, уточнял только детали для прояснения картины и собирал факты. В отличии от меня, который шел вслепую.
Боже, сколько вопросов у меня вызывает этот монолог. Чем же нагрешила акушерка? Каким образом? Кто и как в этом поучаствовал?
И неужели Олег Германович причастен к нашему с Яром разводу? И к нападению? Нет, ну не может быть. При всей его циничности, он ведь отец Яра...
— Но зачем он все это узнавал? — из всех одолевающих меня вопросов, вырывается почему-то именно этот. — Он ведь никак не использовал эту инфомацию.
— Он не сообщил её вам, — поправляет меня Влад и снова выворачивает руль, только в этот раз он выруливает на широкую парковку. — Это не значит, что старикан её не использовал. Напротив. Я уверен — старый мудак выжал из неё все, что мог, и даже имел в запасе пару запасных схем, как получить с этого все возможные дивиденды. Но это я говорю пока голословно, основываясь только на своих бредовых догадках. Вик, ты не могла бы сейчас ненадолго отдать мне мелкую?
— Она проснется, — запротестовала я, хотя, если честно, после всего, что сегодня произошло, мне в принципе не хотелось выпускать Маруську из рук. Да и из машины вылезать тоже.
— Мне очень нужно, чтобы тебя увидели без ребенка на руках. — Терпеливая настойчивость Влада вызывала подозрения. — Я хочу увидеть чистую реакцию на твое появление, а мелкая очень отвлечет внимание. Мы её здесь не оставим, не волнуйся, я сам её сейчас заберу.
— Куда ты вообще меня притащил? — настороженно озадачиваюсь я, уставляюсь в лобовое стекло, чтобы хотя бы прикинуть, в каком хоть мы районе Москвы, и что здесь может быть такого особенного.
Гостиница. Огромная, роскошная, способная пободаться с Краун Плазой, в которой мы с Яром куролесили в первую брачную ночь…
— Мне организовали встречу с Дмитрием Кайсаровым, и я даже поимел наглость попросить его прийти на неё с дочерью, — Влад отстегивает ремень безопасности и оборачивается ко мне, — ну как, Викки, ты готова к встрече с семьей?
Разумеется, я не готова. Вот только этот вопрос, кажется, риторический!
45. Семейная встреча
Боже, сколько всего я хочу сказать Владу о его планах "хорошего", но он кажется, и так понимает, что я о нем сейчас думаю, ну, или просто решает, что время для болтовни закончилось. Он просто щелкает замком и выбирается из машины первым. Нужно сказать, он не сразу идет ко мне — напротив, проходит чуть вперед, останавливается в нескольких шагах перед своей машиной, скрещивая руки на груди. Я только сейчас обращаю внимание, что встали мы не просто так — а напротив весьма претенциозного черного авто, стоящего на стоянке как-то особняком. Фары у машины тоже горят, значит в ней кто-то сидит. Первым делом из неё появляются два амбала в черном…
Боже, это не те, те мудаки сейчас упакованы в КПЗ, но у меня все равно нервно дергается глаз. Влада обыскивают. Прямо тут, посреди парковки, и, кстати не зря — в свете включенных фар поблескивает черным блестящим боком пистолет.
Ну, твою мать...
Куда уж пугать меня еще сильнее?
Все, обыск закончен. Влад все-таки возвращается ко мне, склоняется вперед перехватывая у меня Маруську. Плюшка недовольно ворчит, но перекладывается с рук на руки, все равно упрямо стискивая реснички. Правильно, за сон нужно бороться до последнего. Это то самое счастье, которого мне сейчас в моей жизни очень не хватает.
Амбалам, кстати, не нравится этот ритуал передачи из рук в руки подозрительного кулька, да еще и в одеяле. Они даже начинают щупать одеяло, в попытках найти в его складках боевой арсенал.
— Разбудите мне ребенка, я оторву вам головы по одному, — устало роняю я, выбираясь из машины и выпрямляясь. Наверное, так обращаться к телохранителям миллиардера — не очень обдуманно, но если серьезно — мне уже чертовски надоело бояться. Не хочу шарахаться от каждой тени.
Мое появление производит необходимый Владу фуррор. По крайней мере, охранники, дернувшиеся в мою сторону с очень насупленными лицами, резко теряют в дерзости. И даже снисходят до оправданий.
— Мы делаем свою работу, — нервно произносит один из дядечек, которому я и до подбородка не достанем. Он дергается взглядом в сторону машины позади. Так, понятно, моя двойняшка сидит там, все-таки.
— Делайте, — морщусь я, обнимая себя за плечи, — но с ребенком будьте любезны быть поаккуратнее.
Я не смотрю на тачку за плечами охраны. И фары в глаза светят, и я просто не хочу. Хочу уснуть, проснуться — и чтоб все это взяло и закончилось. Как жаль, что так не бывает.
Я слышу щелчок автомобильной двери, краем глаза замечаю, как коренастый мужской силуэт вырисовывается сбоку от машины. Мужчина выбирается с заднего сиденья автомобиля и так и останавливается там. Мне мерещится этот изучающий пристальный взгляд на лице, или все-таки нет?
Охранники не то чтобы меня слушаются, но чуть посовещавшись, находят третье решение — один из них возвращается к машине и возвращается со взятым оттуда металлодетектором. Ну, и правильно, нефиг мою Плюшку щупать всяким там.
Возвращается охранник не один. Вслед за ним шагает Он.
Я почему-то безошибочно понимаю, кто это такой, хотя, если честно так и не нашла в себе сил даже загуглить, как выглядит Дмитрий Алексеевич Кайсаров. Даже не знаю, есть ли его фотографии в сети. Может и нету.
И все же узнать его у меня получается без труда. Хотя, много ли было вариантов?
Одно понятно — этот человек точно не охранник. Даже его костюм сидит на нем иначе и не отдает этим удивительным "эффектом шестерки", когда ты смотришь на человека в дорогом костюме и понимаешь - он по жизни носится у больших людей на побегушках. Да, зарабатывает много, но все равно шестерка... Персонаж передо мной, напротив, холеный, матерый, будто раскладывающий прищуром темных глаз всю вселенную на составляющие, и мгновенно этим составляющим выписывающий ценник.